- Что-то твоя Элиза не ради высвобождения от инстинктов хотела меня пригласить. Или нас, - заметил я. – Какое-то использование на уровне сексуальной энергии. Она решила, что её у меня много, потому что ты сказала, что я тантрист. Причём явно приняла за одного из тех бестолковых тантристов, которые много шпилятся и мало думают. Боюсь представить, что ты обо мне им писала, что у них сложилось такое впечатление.

- Какая разница, - прервала она мои излияния. - Теперь они будут считать, что я врушка.

- Если ничего не путаю, польское слово «врушка» можно перевести на русский как «волшебница», - ответил я Карине, и она улыбнулась.

На обратном пути ей пришла sms-ка от Элизы, но мы решили, что будет лучше удалить её, не открывая. Может быть, Карина и общалась с ведьмами позднее, только не говорила мне об этом, хотя я хочу уповать на её разумность и надеяться, что она не делала этого. Как бы то ни было, больше я с этим ковеном не контактировал ни в каком виде. Встреча с Элизой послужила мне прививкой от доверия и каждый раз, сталкиваясь с каким-либо сообществом, я десять раз спрашивал себя, что эти люди на самом деле от меня хотят.

Также осмысление этой встречи привело меня к явственному осознанию того, что ни один человек не может быть использован другим или другими в своих целях. Если бы я не сыграл роль потенциальной жертвы в тот вечер, я бы не понял, каково это – быть жертвой, и мог сам впоследствии использовать других людей без угрызений совести, не понимая безнравственности такого поступка, так что я искренне благодарен судьбе за тот урок, что она преподала мне. Теперь я сам, работая с новичком, всегда прямо говорю не только то, что он может получить от меня, но и какую полезность я сам вижу в нём, если таковая для меня присутствует.

О совместных снах

Куда бы человек ни пошел, где бы ни спрятался, люди обязательно найдут его, навяжут ему свои повадки, а по возможности и общество.

Генри Дэвид Торо

Итак, встреча с ведьмами послужила окончательным штрихом к выводу, что я двигался не в ту сторону. Я увлёкся ОС, и для повышения осознанности завёл дневник снов и сновиденную карту. Она быстро заполнялась подробностями, и вскоре я начал осознаваться, сначала на минуту-две, потом – на довольно долгие промежутки времени, позволявшие спокойно исследовать мир.

Этот мир в подавляющем большинстве случаев был либо подземным, либо, если проходил на поверхности – ночным. Существа, встречавшиеся мне, выглядели мрачно и враждебно. Очевидно, что моей энергии хватало только на нижний астрал. Но я не придавал этому значения, так как впервые имел столь явное осознание того, что вижу и делаю что-то выходящее за рамки обыденности – и всё это к тому же было стопроцентно реальным экспериментом.

Я поделился радостью с Кариной. К моему удивлению, она отнеслась к этим маленьким открытиям с прохладой.

- Мы можем продавать исцеления от порч, амулеты или разговоры с духами. Но как, скажи мне на милость, продавать сны?

После такого я вспылил, сказал, что такая направленная коммерциализация профанирует эзотерику, и что магия – это совершенно другой уровень, нежели салонные гадания, и ещё много всего в том же духе. Собеседница попыталась переключить меня на положительный лад.

- Хорошо. Допустим, то, что я предлагаю – это не магия. Да ради бога, называй это как хочешь. Но я не понимаю, что тебя перестало устраивать… Ты из-за тех ведьм так разошёлся, что ли?

- Меня не устраивает отсутствие развития, - ответил я. На этом наше сотрудничество закончилось. Несмотря на все мои заумно-философские разговоры с ней, Карина оставалась менеджером, а не эзотериком, и не отрицала этого.

Вновь оставшись наедине со своими изысканиями, я почувствовал лёгкую потерянность. Я не был подобен тем писателям, что творят в стол – пишут несколько повестей, а потом закрывают их в тумбочке на замок и никому не показывают. Напротив, мне хотелось хотя бы одного зрителя и слушателя, которому можно было «отчитываться» о своих успехах. Так я поделился информацией об осознанных снах со своим одногруппником.

Дело было аккурат после пары по философии, на которой нам поведали о грядущей конференции студентов, магистрантов и прочих соискателей нашей альма-матер. Костик, мой одногруппник, тут же сложил вести о конференции с моими откровениями и спросил, сгодится ли тема осознанных снов для выступления с докладом.

- Нет, - ответил я. – Если бы у нас было что-то совершенно новое по такой теме, это можно было бы представить на широкую публику. Но, несмотря на то, что ОСы нашим будущим зрителям, скорее всего, абсолютно неизвестны, для мирового знания они не новость.

- Всё равно это очень интересно. Если это новая область, у неё полно белых пятен. В какую-то сторону здесь да можно двигаться. Какая-нибудь аналитика, статистика, например…

Но статистика меня не вдохновляла.

- Совместные сны, - сказал я. – Как тебе?

- Что это?

- Если мы будем отталкиваться от той гипотезы, что сон – это не путешествие нашего сознания внутри нашей же черепной коробки, но путешествие души во внешнем открытом пространстве, отличающемся от нашего…

- То мы можем устроить встречу двух душ во сне, - продолжил мою фразу собеседник. Этот человек определённо начинал мне нравиться.

В итоге мы с Костиком решили провести масштабный эксперимент. Собрать как можно больше человек в одном месте, перед сном усиленно наполнять их головы информацией об ОСах, а затем… просто лечь спать, надеясь, что ночью хотя бы двое из них осознаются и смогут отыскать друг друга. Нужда сбора всех подопытных в одном помещении была обусловлена тем, что так мы могли удостовериться, что перед сном эти люди не забудут о том, для чего они вообще сегодня ложатся спать.

Когда мы пригласили народ поучаствовать в эксперименте, девчонки решили, что мы склоняем их к какой-то групповухе. Видимо, их смутило название «Совместный сон». Наши последующие попытки объясниться если и переубедили кого-то в наших исключительно невинных намереньях, то всё равно не сгладили первого впечатления, и впоследствии любое упоминание «совместного сна» вызывало общий смех.

Мы попытались провести опыт вдвоём, но у нас ничего не вышло. Не было даже слабой осознанности, о которой стоило бы записать в свой дневник сновидений. Мы попробовали ещё – и снова неудача. Как и следовало предполагать, раз материала у нас не набралось, мы пошли на конференцию с проходной темой о современных сектах. Сопоставление, сходные черты, классификация. Наш доклад оказался настолько неинтересен жюри, что после окончания выступления многоуважаемые судьи долго не могли придумать, что же такого у нас спросить.

Первое место занял доклад о детдомовцах. Сколько их всего по области, да сколько таких детей в процентах по возрастам. «Давайте отвезём им свою старую одежду!» Жюри рукоплескало. Я долго допытывался своего компаньона, чтобы он объяснил мне, неумному, в чем научная ценность такого выступления. Как будто бы мы до этого не знали, что есть в мире такое явление, как детские дома, и что надо помогать ближнему в меру сил своих.

- Видишь ли, вот эти твои темы, они далеки от простого обывателя и никак его не трогают. Сны, секты. А тут – дети, это всем близко, это всех трогает.

- Меня, например, трогает научность, а не босоногость каких-то детей.

- Ты – как руководство страны, которое запускает ракеты в космос, пока народ этой страны натурально помирает с голоду.

- Между прочим, Советский Союз был сильнейшим государством…

- …которое развалилось. Слушай, успокойся уже. Между прочим, та девочка-победительница - сама детдомовская.

- Вот оно что! Так я и знал, что это не из-за того, что её доклад был хорош!

- Просто она может радоваться первому месту, а ты можешь радоваться тому, что у тебя живы оба родителя. Но это всё равно несопоставимо, так ведь?

Устами Костика будто говорила сама судьба, намекавшая, что надо учиться радоваться тому, что имеешь. «Усмири гордыню и возвеселись, чёрт возьми!» Но я не мог возвеселиться не только в этом случае, который я привёл здесь, но и во многих других. Удивительно даже, как такой чудесный ребёнок, который когда-то молился о счастье для всех и каждого, и чтоб никто не ушёл обиженным, теперь имел столь воспалённое эго.