-Нинусь сделай, пожалуйста, кофе.- Так Павел Иванович начальник городского комитета по расселению проводил свои полные разнообразием будни.

 Конечно, он не только пил кофе ровно в двенадцать часов дня, еще он ходил на обеды, выезжал смотреть объекты, через соседний, со зданием муниципального правления, парк, отдавал распоряжения, сидел в кабинете и многое другое.

 Надо заметить, парк по соседству, был предметом неотъемлемой важности для города. В нем было принято не мало важных для всего города решений. Такие как: строительство нового стадиона, реконструкция старого театра, постройка новых домов, по плану городского строительства. Возведение новых банков, филиалы крупных фирми бизнесцентров, под которые были расселены признанные “аварийными” дома и бесчисленные тысячи семей получивших новое место жительство, где-то далеко за чертой города. Все эти решения были приняты прямо в этом парке. Он находился в оживленном районе, но людей в парке было не много, потому как по планам городской реорганизации все жильцы окрестных зданий были уже выселены. Парк был сродни древнегреяческому саду, по которому гулял Сократ в окружение своих учеников и созерцал свои философских идей.

 Парк был не хитрый, в нем было четыре основным аллеи тянувшихся параллельно друг другу. Аллеи соединялись маленькими тропками в разных направлениях, создающими из парка живую кровеносную систему, где сердцем был огромный памятник в самом конце парка. А прямо за сердцем была голова всего этого невиданного существа, в виде самого здания городского муниципалитета. Все кровеносные аллеи были напичканы различной формы и вида местами для посиделок. Парк был весь в зеленом, с масштабными вековыми деревьями посажеными вдоль четырех главных артерий. Они были такие массивные, что с вертолета вся местность казалась одним, сплошным зеленым газоном. В парке было очень уединенно. Люди там встречались крайне редко, а если и встречались, то предпочитали делать вид, что не заметили друг друга и скорейшим образом удалиться, дабы не тревожить свое и чужое созерцание.

 Время между раскинувшимися и чувствовавшими свою силу деревьями текло размерено быстро и почти незаметно. Деревья  умеют останавливать время. Когда мы оказываемся в окружении многолетних деревьев, которые не замечают ничего вокруг, а наши заботы всего лишь миг, и все вокруг только суета, чувствуешь что попал в место, где время не имеет значения, где для всего, что тебя окружает, столь важного для тебя времени, просто нет.

 Павел Иванович, как и все прочие завсегдатаи таких мест, имел свой небольшой уголок милый его сердцу. Он был расположен в самом углу парка, довольно далеко от головы. Дальняя оконечность парка упиралась в главную реку города, поэтому шум и суета в этой части казались уже чем-то немыслимым и даже чудным. Его место было чуть правее от центра. У воды деревья были куда гуще, и чтобы получить, как можно больше солнца раскидывали свои ветви, как можно на большие площади, создавая таким манером купол. Под этим куполом стояли скамейки и беседки, образовывавшие круг. Получалось, что-то вроде природного зала созерцания. Тут было тихо, спокойно и чувствовалась защищенность со всех сторон, грозными силами природы.

 Ближе к концу рабочего дня Павел Иванович возвращался в свой кабинет. Сотрудники его отдела всегда ненароком следили за его приходами и уходами. В офисе он появлялся всегда взмыленным агрессивно настроенным немного нервным, но довольным. Все потому, что Павел Иванович был совсем не спортивного телосложения в свои сорок пять лет, или как он любил сам говорит в сорок с хвостиком, а скорее даже наоборот, тело его прибывало в сибаритском запустении. Поэтому легкий спорт в виде подъема по размашистой лестнице на четвертый этаж, было серьезным стрессом для его мускул. После такого небольшого ежедневного спорта, все сотрудники считали его человеком очень занятым со множеством дел, которые ни переделать и во век.

 Войдя в кабинет, невидимый для всех остальных сотрудников, он проводил еще час, расслабляя тело после изнуряющего занятия спортом. По мере остывания мышц и приходу организма в норму, возвращалось состояние легкого отчуждения и некоторой грусти приобретенное за день в милом ему природном храме души. От этого, уходя, он выглядел немного опечаленным. Трудно представить больший эталон для создания рабочего подражания. Уходил он всегда в одно и тоже время. Его график не зависел от работы остальных, поэтому всем становилось стыдно радоваться концу рабочего дня и большинство настроенные за долгие месяцы таким вот зрелищем всегда доводили неотложные дела до конца. Общими стараниями, отдел Павла Ивановича по муниципальному расселению, был одним из лучших, и, безусловно, самым прибыльным муниципальным отделом. Все сотрудники об этом знали и неустанно с гордостью друг другу повторяли разного рода присказки вроде: "...ну ни зря, же мы образцовый отдел...", или "... в этом месяце у нашего отдела снова ни будет конкурентов, чем они там только занимаются...”. Все это было похоже на общий психологический самотренинг, в который быстро и довольно охотно включались все. Наибоьлшгий интузиазм проявляли новые сотрудники, которым больше других, оставаться и обсуждать с другими членами коллектива, было особенно нечего.

 Домой Павел Иванович ехал на очень дорогом, личном автомобиле класса лимузин. Не особенно длинным, но сделанным для пассажира. Его личного водителя звали Иван. Без своего Ивана Павел Иванович никуда ни ездил, а ходить пешком ему не особенно позволяла фигура. Да и не хотелось напрягаться бес крайней необходимости. Кроме того, что водителя звали Иван, Павел Иванович о нем ничего не знал. За семь лет совместной работы они не разговаривали не единого раза. Иван не мог настаивать, а видный чиновник попросту никогда на эту тему ни думал.

 Дом Павла Ивановича был весьма респектабельный с хорошим видом, и в хорошем районе. Иван высаживал своего шефа около парадного входа, а сам ехал в подземный гараж ставить машину. Пройдя через главный вход, который был по-большей части стеклянный и работал в полуавтоматическом режиме. Павла Ивановича приветствовала охрана, одетая в элегантные черные пиджаки и голубые рубашки. С ними Павел Иванович старался быть вежливым, но в ответ на приветствия только лишь одобрительно кивал, вместо ответного приветствия. Поднявшись на зеркальном лифте с огромной люстрой под потолком, он попадал в длинный, просторный и очень светлый коридор с кроваво-красной ковровой дорожкой и коричневыми стенами. Выглядел коридор очень даже представительно, хотя сам Павел Иванович никогда не смотрел мимо чего он проходит домой. Если бы он закрыл глаза, то никогда бы ни вспомнил ничего, из того, что находилось внутри его дома, кроме собственной квартиры.

 Квартира Павла Ивановича была верхом дизайнерской мысли. Она была не очень большая, но при этом, ни сколько, ни тесная. Внешние стены здания были полностью стеклянными, и зеркальными с внешней стороны. Офрмленая в голубовато-синие тона прихожая была окутана полумраком и с большим мягким диваном в качестве главной достопримечательности. Там хозяин квартиры раздевался, или лучше сказать скидывал верхнюю одежду, обувь и одевал кожаные домашние тапочки небесно голубого цвета. Двигаясь по коридору, он попадал в небольшую комнатку, которая служила развилкой для прохода во все другие комнаты. В этой комнатке была огромная дорогая люстра и мягкие коричневые диваны по стенам между дверными проемами в остальные комнаты.

 Две комнаты были слева - спальня и кабинет. И одна справа - гостиная. Прямо напротив входа были расположены двери в ванну и туалет. Не большая спальня с желтыми стенами, на  потолке была вылеплена чудаковатая лепнина, видимо для того чтобы было проще уснуть. На стене висел огромный плазменный телевизор, а слева от кровати, во всю стену красовался огромный зеркальный шкаф. Большую часть комнаты занимала ненормально большая и с виду чрезвычайно мягкая кровать с шелковыми простынями, белоснежно-белого цвета. С каждой стороны кровати,  ближе к изголовья, прислонившись к стенки, стояли тумбочки с нависающими над ними плафончиками. В комнате витало ощущение умиротворения.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: