— Криокамеры отключаются, и диагностическое оборудование не работает, — Селестия покачала головой. — Да, это все объясняет.

— И у тебя не получилось засечь направления?

— Нет, я могла бы найти их в радиусе тысячи километров, но они дальше. Может на самом полюсе ночи.

— Может и так, но вполне возможно, что они где-то рядом с горами, но с другой стороны окружности. Я буду искать другие проходы в горах.

— Это может слишком затянуться. Эти проходы могут и не существовать вовсе.

— Ну, других идей пока нет. В любом случае, сейчас нам надо добраться до оазиса и восстановить силы.

— Маловато еды на обратный путь, — вздохнула Селестия.

— Обратно побежим налегке. А как отойдем подальше от гор, воздух поутихнет, и до оазиса уже полетим.

Тия представила, как придется идти сквозь ураганы, а потом еще лететь, и у нее закружилась голова.

— Ладно, несколько дней на отдых, — сказал Фаир, увидев реакцию сестры. — Я пока принесу тебе еще воды.

Огненный аликорн подхватил канистру и направился вглубь ущелья за льдом. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у него все кипело. Переживания Селестии не несли в себе личной окраски. Она, как любой аликорн, считала своим долгом заботится обо всех пони. А Фаирсан думал о Кенди.

***

На Эквестере было 3 больших двигателя, установленных треугольником в нижней части корабля. В инженерном отсеке второго двигателя Луна занималась прикручиванием к нему проволокой дополнительных радиаторов охлаждения. Двигатель повредился при старте корабля — электронные блоки, отвечающие за охлаждение, сгорели, и он постепенно перегревался. Для замены блоков требовалось остановить корабль, но ИИ категорически не соглашался с остановкой, ссылаясь на приказ императора. Таким образом, Луне ничего не оставалось, как мастерить внешнее охлаждение, разобрав для этого пустующую морозильную камеру и несколько криокапсул. Рядом крутился Фаирсан и совал во все щели свой любопытный нос. Обычно дверь в отсек была заблокирована, и полазить тут без присмотра ему бы не удалось.

Закончив с радиаторами, Луна сверилась с датчиком температуры и удовлетворенно кивнула. Похоже, впервые за все время температура перестанет расти.

— Эквестер, сообщай обо всех изменениях температуры двигателя, — отдала она приказ и направилась к выходу из отсека.

— Принято, — отозвался мягкий синтетический голос.

Выгнав из отсека младшего брата, Луна заблокировала дверь.

— Фаир, пора на обед!

— Есть, кеп, — последнее время ему нравилось называть Луну капитаном.

В кают-компании их уже ждала Селестия. Техника ее не слишком интересовала, она любила проводить свободное время в оранжерее.

— Вот, попробуйте, — Тия протянула им половинки необычного фрукта, немного напоминающего по форме грушу.

— Вкусно, — сообщил Фаир, закинув в рот свою половинку. — А еще есть?

— А что это? — спросила Луна.

— Это гуава. Я взяла семена в хранилище и прорастила, — ответила Селестия. — Боюсь, что она будет плохо плодоносить, сложно создать ей подходящие условия, не затронув другие растения в оранжерее.

— Жаль, — огорчился Фаир. — Она действительно вкусная. Но ты же постараешься, правда?

— Хорошо, братик, постараюсь. Как там Кенди поживает?

— Спит, просила не беспокоить, — Фаир уже привык к подколкам Селестии и отвечал в том же духе.

— А может, она уже влюблена в кого-то другого?

— Нет, она бы сказала, — ответил брат авторитетным тоном, хотя в глубине души он, конечно, этого действительно опасался.

Луна хмыкнула и подумала, что пони вряд ли отвергнет ухаживания аликорна, скорее сам Фаир в ней разочаруется, увидев, что она совсем не похожа на тот идеальный образ, который он себе придумал.

После обеда Луна позвала всех в рубку.

— Сейчас я покажу вам запись, оставленную нашим отцом. На уроках по истории я вам рассказывала об устройстве и политике империи, и Вы уже достаточно выросли, чтобы понять, о чем пойдет речь.

Луна вставила кристалл в приемный отсек и включила экран. В появившемся аликорне Селестия сразу узнала отца.

«Милая Лу, возможно, мне не удастся тебе все объяснить перед отлетом, поэтому делаю для тебя эту запись. Всегда и в любом обществе существуют недовольные. Кого-то обидели, недооценили, кто-то не нашел свое призвание в жизни, и очень часто им нужно на кого-то свалить вину за свои беды. Самым удобным объектом, конечно же, являемся мы, аликорны. Таким образом, зародилась группа, поставившая своей целью свержение аликорнов. Они называют себя «Рог или крылья», намекая на то, что иметь и рог и крылья одновременно — недопустимо. В любом другом государстве их бы просто переловили и изолировали, у грифонов, например, есть остров обреченных, куда ссылают всех неугодных, удалив у них маховые перья. Наш моральный кодекс подобные меры запрещает, и все аликорны во все времена стремились к сокращению числа таких пони, ведя политику индивидуального подхода к каждому жеребенку и созданию максимально благоприятной среды для их самореализации. Таким образом, число отщепенцев было незначительным, но с рождением Селестии — все переменилось. Хрупкий баланс был нарушен, падкие до сенсаций журналисты начали нагнетать обстановку в обществе, пугая всевозможными бедами из-за того, что два аликорна — наследника, якобы, обязательно будут враждовать. Почуяв долгожданную возможность нас ослабить, деятельность «РИК» начали финансировать грифоны. Когда в прессу просочилась информация о рождении Фаирсана, по городам прокатились уличные демонстрации с требованиями передать моих младших детей под так называемый «общественный контроль» в институт генетики — организацию, подконтрольную РИК. Страшно подумать, что бы там с ними сделали. Самым страшным ударом для меня стало похищение твоей матери. И тогда я принял решение отослать вас на новом колонизационном корабле. Конечная точка вашего маршрута никому неизвестна. Даже я знаю лишь примерно направление полета. Команда укомплектована тщательно подобранными добровольцами, надеюсь, с их помощью, вы создадите новую страну, и у вас получится управлять ей лучше, чем мне своей империей«.

Замолчав, император еще пару секунд глядел с экрана, потом кивнул кому-то в сторону, и запись прервалась.

***

Селестия стояла под водопадом, подставляя струям воды свои бока и гриву, прочесывала свою шкуру скребком и блаженно улыбалась. Красная от пыли вода стекала по ногам, возвращая Селестии ее естественный белоснежный цвет. Последний отрезок пути оказался просто ужасным, она так устала, что уже не могла лететь, и тащилась, уцепившись за кончик хвоста Фаирсана. По доброте душевной брат предложил ее понести, но глянув на стеклянные капли, стекающие с его боков Тия решила отказаться от перспективы доехать до оазиса в виде понячей запеканки. Фаир осторожно, стараясь ничего не поджечь, прошел по лугу и окунулся в озеро. Вода забурлила, и над ним поднялось облако пара. Взяв отложенный Селестией скребок, Фаирсан начал вычесывать стеклянную крошку из шкуры. Магический купол стал темнеть, постепенно погружая оазис в сумерки.

— Вот и добрый вечер, — заметила Селестия.

— Тия, давно хотел спросить, а зачем ты каждые сутки затемняешь купол?

— Так это же естественный цикл. Видишь, цветы на яблонях сворачиваются?

— Вижу, но не понимаю — зачем. Насколько я помню, без света растения не поглощают углекислоту и поэтому не растут.

— Да, но они подчиняются циклам, заложенным в генах, если не будет периодов темноты, они будут мутировать, не пойми во что, а у меня сейчас нет возможности с этим разбираться. Ведь на нашей родине всегда наступала темнота раз в сутки.

— Что? Там был магический экран размером с планету?

— Нет, что ты, просто планета вращалась относительно солнца. Ты разве не читал об этом?

Фаирсан потрясенно задумался.

— Вообще, читал, припоминаю, просто никогда не придавал этому значения. Значит, планета вращалась? А почему — планета, а не солнце?