Он неловко махнул рукой. Оба промолчали.

– Хорошо, – сказала я, пряча улыбку. – Пойду узнаю насчет еды.

У нас не было тарелок и приборов, но это не имело значения. Старик, который приготовил кабана, отрезал ножом-бабочкой кусок и вручил мне, положив его на широкий лист в форме сердца. Мяса хватило всего на два укуса, но это лучше, чем ничего. Я взяла еще один кусок, для Чейза.

Он так и сидел на траве, обняв руками колени. Его сгорбленная поза и постоянно постукивающая по траве пятка заставили меня напрячься. Рассеянно кивнув, Чейз взял еду и подвинулся, освобождая место для меня.

– Все в порядке? – прошептала я, усаживаясь рядом.

Джесс ткнул палкой в костер и усмехнулся:

– Мы с племянником просто болтали о старых добрых деньках.

– О?

Чейз пристально смотрел в огонь:

– Ничего важного.

– Да ладно, – сказал Джесс. – Расскажи ей про тот раз, когда ты ограбил парня в аптеке.

Чейз взглянул на меня и снова отвернулся.

Джесс рассмеялся:

– Он отправился туда, дрожа как лист, нож чуть не прорезал дырку в кармане его рубашки. Он так боялся в первый раз.

Чейз ухмыльнулся, но его пятка зарылась в грязь. Я прикусила щеку изнутри.

– Когда он вышел, у него не было ни ножа, ни лекарств. Только фингал, который ему поставил аптекарь. – Джесс уже согнулся пополам и вытирал глаза. – Ты был таким неженкой, парень.

Я знала, что образование Чейза во время Войны было своеобразным: он угонял машины и учился драться – именно это сохранило наши жизни. Но я никогда не слышала подробностей этого обучения. Не думаю, что мне хотелось бы услышать их от Джесса.

Чейз метнул сломанную ветку в огонь:

– Больше не неженка.

Джесс замолчал и прислонился спиной к стволу поваленного дерева. Засохшие ягоды, которые он щелчком отправил в костер, лопнули, как тихие выстрелы.

– Правда? – тихо спросил он. – Значит, ты стал мужчиной.

Сначала я не поняла, о чем они, но от Чейза исходили волны боли, и мне не составило труда догадаться, что он снова думал о Харпере и о том, что случилось в больнице в Чикаго.

Мои щеки вспыхнули, словно от пощечины.

– Это не делает тебя мужчиной, – сказала я.

– В этом мире делает, – ответил Джесс. Он смерил меня взглядом. – Я видел тебя с вилкой, соседка. Тебе хватило бы смелости воткнуть ее мне в сердце?

Я не осознавала, что наклоняюсь вперед, пока не почувствовала, как мой локоть коснулся локтя Чейза.

– Я же воткнула ее вам в ногу, верно?

Медленная и опасная улыбка появилась на лице Джесса. Она заставила меня задуматься: что же такого он натворил, что ему пришлось скрываться?

Я оглянулась на Чейза в ожидании поддержки, но он смотрел куда-то сквозь огонь, как будто и не слушал. Я осторожно положила руку на его колено. Он вздрогнул, словно очнувшись от сна, и вытер ладони о джинсы. Джесс с интересом смотрел на нас.

С другой стороны костра высокая фигура Джека склонилась к небольшой группе выживших. Через несколько секунд он выпрямился и подошел к Билли и Саре. Билли встал и направился к другой группе людей, а Джек пошел к нам.

Мы встали. Джек ковырял в зубах. Его нога была перевязана чем-то вроде футболки.

– Крыса пропал, – сказал он. – Мы собираемся вернуться к мосту поискать его.

Только теперь я вспомнила, что во время нападения Крыса пробежал мимо меня. Я полагала, что он вернулся, когда все кончилось, но определенно, это было не так.

– Он скрылся в лесу, – сказала я, умолчав о том, что он убежал туда в страхе. – Я видела во время драки.

– Твой дядя, наверное, ранил его. Случайно, конечно же.

Джек затянул повязку на ноге и сплюнул в огонь. Пламя зашипело в ответ.

– Это была ошибка, – ровно произнес Чейз.

– Ошибка, – повторил Джек. – И то, что ты стормозил там, тоже ошибка?

Я знала, что он говорит о нападении, – я до сих пор слышала, как он кричит Чейзу застрелить Джесса, – но это не объясняло яда в его голосе. Я скрестила руки на груди.

– Ты хочешь что-то сказать, Джек? – спросил Чейз, шагая к нему.

Губы Джека сжались в тонкую линию.

– Если ты не слишком занят воссоединением семьи, может, поищем нашего человека?

Пальцы Чейза забарабанили по бедру, и я дотронулась до его предплечья, чувствуя, как под моей ладонью двигаются мышцы.

Джек посмотрел туда, где соприкасались наши руки, а потом опять на Джесса. Его глаза задергались. Не сказав ни слова, он зашагал к мосту. Я постаралась проигнорировать прилив сочувствия при взгляде на его опущенные плечи, пока не вспомнила, как он звал свою маму, Шерри. Я не раз задумывалась о том, почему он не вернулся с остальными чикагцами на базы сопротивления. Мне казалось, что его уничтожило разрушение туннелей, напугало настолько, что он не хотел возвращаться в города. Но сейчас я поняла: он надеялся, что здесь, в этой глуши, его кто-то ждет.

Когда я повернулась обратно к Чейзу, он уже оторвал от рукава полоску ткани и намотал ее на толстую палку – получился факел. Чейз ткнул факелом в костер, и пламя охватило затрещавшую ткань, создавая на нашем пути небольшой круг света.

– Удачи, – сказал Джесс, едва ли сдвинувшись с места.

– Спасибо, – пробормотал Чейз.

В лесу было темно. Несмотря на высоко поднятый факел, тени поглощали почти весь свет. Двигаясь напролом через кусты, мы шли на север и каждые несколько минут звали Крысу. Эхо наших голосов искажалось лесом и возвращалось незнакомым шепотом. Я старалась держаться поближе к Чейзу, но каждый раз, когда я подходила слишком близко, он отдалялся. Я подумала о Ребекке: о том, как она выглядела на том шатком мосту, как прямо держала спину, идя навстречу неизвестности, словно не собираясь оборачиваться. По моей коже пробежался мороз.

– Джек прав, – сказал Чейз, когда мы дошли до реки. – Я стормозил.

Я шагнула в круг света, ненавидя сомнение на его лице.

– В итоге оказалось, что это твой дядя. Хорошо, что ты его не застрелил.

Я постаралась, чтобы мои слова были убедительными, но в них явно отсутствовали восторги по поводу Джесса.

– Больше такого не повторится, – произнес Чейз. Не знаю, кого он старался убедить.

«Значит, ты стал мужчиной», – сказал Джесс.

Я остановилась и вцепилась в спинку его рубашки, пока он не ушел.

– Ты же не веришь всему, что сказал Джесс, верно? – Я шагнула ближе. – Я хочу сказать: я знаю, что он твой дядя, но на самом деле он тебя не знает.

Чейз сунул руку в карман:

– Он знает меня лучше, чем ты думаешь.

– Потому что он научил тебя воровать? Почему? – Я сглотнула вставший в горле ком. – Он тоже кого-то убил?

Чейз выдохнул сквозь зубы.

– Потому что он знает, каково это – копаться в мусорных баках в поисках еды, – сказал он. – И потому что он был в Чикаго, когда на него упали бомбы и когда люди посходили с ума и принялись мародерствовать, драться и творить такое, о чем тебе не захочется слушать.

Я заставила себя не отводить глаза.

– Откуда ты знаешь, что не захочется? Ты никогда об этом не рассказывал.

– Я такой же, как он, а не как ты, – уже быстрее продолжал Чейз. – Я угонял машины, пока ты училась в школе. Ты знаешь это? Думаешь, первый раз меня избили в ФБР? Или я избил?

– О, так ты у нас большой плохиш, да? – Носки моих ботинок стукнулись о его, когда я шагнула в его тень. – Ты меня не испугаешь, Чейз, так что хватит пытаться.

Он издал недовольный звук, шагнул назад и пошатнулся, но успел удержать равновесие. Мы стояли на берегу, и, когда Чейз уронил факел в воду, тот с шипением погас. Чейз пристально вглядывался в темноту внизу.

– Я застрелил Харпера, – сказал он. – Он почти пошел с нами, а я его застрелил.

– Я была там. – Я видела дыру в груди солдата, видела растекавшуюся по полу кровь. – Он никогда бы не пошел.

– Именно так ты себя уговариваешь? – спросил он. – Знаешь, что я говорю себе? Что он выстрелил первым. Что это была самооборона.

Он прижал большой палец к виску, как будто желая вытеснить воспоминание.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: