Люди — семь штук — сидели вокруг какого-то ящика и слушали рассказчика. Того, который произносил все эти непонятные слова. Слева от него стояла ветка, принесенная сталкером с улицы. На ветке уютно устроился, как новогодняя игрушка, синий камень.

Излом отошел от стены. Охотиться расхотелось.

Медленно и осторожно мутант выбрался на поверхность, оставив сталкеров, так и не узнавших о близкой смерти, мирно отдыхать в подвале.

Излом пошел по улице, сгибаясь на ветру и кутаясь в драный плащ. Со спины донеслось завывание. Это стая слепцов, возглавляемая чернобыльцем, заявляла свои права на добычу, помилованную изломом. Старый мутант развернулся к собакам. Издалека на излома смотрел лохматый, черный как смоль пес. В его глазах читалось: «Можно? Можно?! Ну, разреши!» Получив такое позволение от существа, стоящего выше в иерархии Зоны, вся стая бросится в подвал. Глупые! Они, конечно, погибнут. Но и сталкеры могут пострадать!

Излом не позволил собакам напасть. Он тихо и зло шикнул на вожака. Этот звук затих уже на другой стороне улицы. И, конечно, он не мог донестись до собак. Но чернобылец прекрасно понял приказ. Стая развернулась и унеслась в ночь.

А излом, по-стариковски шаркая ногами, пошел домой. Он смотрел по сторонам, но видел не развалины домов Припяти, а серые скалы, на которых росли кривые, но очень красивые пушистые сосны. Дома, в высотке на улице Лазарева, мутанта ждала ветка сосны, с которой давно облетели порыжевшие иголки. Ветка, на которой висел чудом не утративший свой праздничный блеск стеклянный новогодний шар, синий, как июньское небо Карелии.

— Вот как бывает, не надо не верить. — произнес Сыч глубокомысленно.

Сидящие у костра, те, кто из ветеранов, утвердительно закивали, довольно посмеиваясь над скептическим выражением лиц новичков, проживших в Зоне только первую неделю.

Сыч продолжал:

— Вы слушайте нас, слушайте, пока мы добрые, тут и не такого расскажут. А потом поможет вам наша история — век вспоминать будете добрым словом!

— Да не может такого быть, чтобы сталкер весь хабар свой ради того, чтобы пушку старую выменять отдал! Как это так? — выпалил паренек, особенно не веривший старожилам.

— Ээ! Балда, ты чем слушаешь? — сказал Седой и постучал кулаком по черепушке. — Счастливый ствол был, талисман!

— Да лучше бы «Винторез» купил… — с нотками презрения и сожаления в голосе отозвался паренек.

Сыч добродушно махнул рукой.

Седой устроился на ящике поудобнее, открыл флягу, хлебнул и сказал:

— Ну а теперь я расскажу, пожалуй. Сыч, даже ты эту историю не знаешь.

Выждав паузу, вспоминая детали, он начал:

— Топаю я, значит, к нашему питейному заведению, улыбаюсь всем подряд, то-то хорошо, когда хабара на много-много единиц сталкерских денег. Дохожу до заветной двери… А до меня уже звуки родные доносятся, ну там, — посуда бьется, говор сталкерский слышно, бармен что-то кричит-надрывается. Как обычно все, короче. Все такое родное, знакомое, да после трудностей Зоны даже добрым и приветливым кажется.

А ходка сложная была, ох никому не пожелаешь! Зато хорошая, много наработали в тот раз. Захожу, значит, внимания не обращаю ни на кого, рюкзак сразу на стойку бармену, да контейнеры один за другим знать выкладываю… Ну, он посмотрел, покосился на меня исподлобья, мол, разбоем промышляешь? — а как увидел мой вид потрепанный, да синяки под глазами, да комбинезон весь в крови перемазанный… ничего, в общем, не сказал, расплатился, выпить налил за счет заведения. А я везунчиком раньше был, завидовали все, ну. Вот, гляжу, и Следопыт подошел, напарник бывший, тоже с ходки видно только что, вымотавшийся, но хабаром тоже довольный. Что делать будем? Вопрос, конечно, риторический. Стоим оба в лопату трезвые, думаем, чем дальше заняться. А я вдруг говорю: «Не пойду никуда больше, ну эту Зону!». А он мне отвечает: «Да каждый раз от тебя одно и то же слышу — не пойду, не пойду…», а сам грустный сделался, что на него не похоже. А я думаю — ну все, понесло человека не в ту степь, пора завязывать. И понять не могу — что с ним такое? Мы с ним в Зону вместе пришли, друзьями пришли. Я его до пересечения Периметра неплохо знал, а тут вообще изучил все причуды его характера…

Знаете, какой человек до Зоны это и не важно, в общем-то. Был человек до нее слегка трусоват, тут он от страха дрожать будет как лист осиновый и каждой тени бояться. Предавал по мелочи, здесь такой падлой станет, что дел с ним лучше никаких не иметь. Только не заметишь этого, пока сюда не попадет. Никто не меняется, только показывает настоящую сущность. И сущность эта чаще всего не самая лучшая. Крысы, трусы, предатели — гнили всякой хватает. Всем только бабок побольше…

Ну так вот. Спрашиваю я Следопыта добродушно так, без задней мысли: «Ну кто ж не говорит-то, елки-палки, ты-то сам сколько раз клялся!», хлопнул его по плечу, а он как выдаст! Тираду закатил, речь толкнул! У меня глаза на лоб, челюсть вниз, уши врастопырку — слушаю, диву даюсь. Сейчас… гм…попробую процитировать…

«Вы, — говорит, — Зоной избалованные, везунчики проклятущие, словами бросаетесь почем зря — „в Зону не пойду“, „завтра последний раз“, тьфу! И никто ведь из сказавших не завязывает, все здесь гробиться продолжают, все лезут на рожон, задницы свои подставляя, да ладно бы только свои. Мечтатели хреновы, счастья вам всем даром хочется, а дохнете, и часто так бывает, ничего не остается, — пшик! — и нету бренной плоти, лети, душа, не в ад, не в рай и не в нирвану. В Небытие пропадать!».

Я только глазами хлопаю, смотрю на него. И возразить хочется, сами понимаете, он ведь сталкер такой же, так же за хабаром ходил, сам про себя, считай, говорил. Но молчу, на драку не нарываюсь, даю человеку высказаться.

А он продолжает… «А я вот хочу уйти и уйду! Протрезвею, долги отдам, вещи соберу, и домой — опостылело! — на весь бар проорал, — Слышите, говорит, уйду завтра, всем говорю, и помяните слова мои!».

В баре, помнится, слегка приутихли, но тут же посмеиваться начали — много таких сцен было. А Следопыт рюмку опрокинул, поставил на стол с громким стуком, и, даже на меня не глядя, удалился. Я следом спать пошел. Проснулся я где-то под вечер… Ну я же три дня почти не спал, нормальное дело! А ты не перебивай!.. Тьфу, о чем я? А! Захожу в Бар, прямиком к бармену иду, похмелиться, ясно дело, а он как меня увидел, сразу говорит: «Ушел твой Следопыт, долг отдал, снарягу лишнюю распродал и ушел на рассвете». А я встал как вкопанный, беду чую, большую беду. А бармен добавляет: «И КПК он тоже продал, так что не ищи его». Совсем я расстроился, вещи стал собирать, чтобы найти друга-то. Долго я его искал, даже не смог выяснить, выбрался он за Периметр или нет, никто его не видел и не помнит. Ну, думаю, раз нигде его не видели, сгинул хлопец… Опечалила меня сия догадка, но жизнь-то продолжается, не так ли? Три месяца существовал я как обычно — ходки, хабар, бар, ранения, приключения… Сталкерская жизнь…

А потом какой-то кризис начался, перестало фартить, и все тут, едва в долги не влез… И вот в этот период совершенно случайно прочитал я новость в рассылке, мол, директор такой-то нефтепромышленной компании Иванов Иван Иваныч подписал договор, и бла-бла-бла… ну не суть, а суть-то в том, что директор этот и есть Следопыт! Я не поверил, вышел в Интернет, фотографию увидел, — елки! — и правда он, не ошибся! Сталкер Следопыт… только при полном параде, уверенный в себе бизнесмен… Подфартило человеку…

Вот, в общем, как бывает — отпустила его Зона, отпустила, зараза такая. А все почему? Словами не бросался впустую, сказал уйдет, вот и ушел, и зажил в свое удовольствие. А вот думать хорошенько надо, прежде чем что-то говоришь и в два раза больше думать, когда что-то обещанное собираешься не делать. А вы, парни, хорошенько мозгами пораскиньте, сможете ли вы здесь находиться, и надо ли вам счастье это монолитовское, дармовое это в больших кавычках счастье… хорошенько подумайте, вам вернуться еще не поздно… Ну а я тут останусь, меня Зонане выпустит.