Однажды он пришёл ко мне во сне. Сказал, что я должен ему за спасение. Я согласился.

Затем, каждую ночь, ко мне начали приходить души мёртвых. Но не тех, что попали в Рай. Души мучеников из Ада.

Каждую ночь они приходили, садились у моей кровати и начинали замаливать свои грехи. Ко мне приходили самоубийцы, воры, маньяки. Девушки, которые делали аборты.

Со временем они оставались дольше, а грехов становилось всё больше. В какой-то момент моя голова готова была разорваться… И они исчезли. С тех пор ко мне больше никто не приходит.

Генка замолчал. Только сейчас я заметил, что от костра, зажженного недавно, осталась кучка золы и пепла.

— И… что теперь?

— Теперь он пришёл снова. Я не знаю, зачем. Но я знаю, почему.

— Почему?

— Потому что я хочу стать нормальным.

Завыл ветер. В небе сверкнула молния. Земля затряслась.

— Выброс… — прошептал я — Генка, выброс! Нужно прятаться!

Гена покачал головой.

— Ты что, — я попытался поднять его с земли. — Гена!

— Клин клином вышибают. — Гена улыбнулся.

Дрожь усилилась. Я побежал… свет. И хор. Чистых, звонких голосов. Как у ангелов…

— Вася!

Меня толкнули в плечо.

— Очнись! Всё закончилось!

Я открыл глаза и шумно впустил в лёгкие воздух. Гена перевернул меня на спину.

— Ты жив, — он помог мне подняться. — Ты жив.

— Да…

— Я излечился! — Гена радостно поднял вверх руки. — Господи, как я счастлив! Я излечился! Я больше их не вижу! Вася… что с тобой?

Я закрыл глаза, затем открыл снова. Она не исчезла.

— Гена, ты её видишь?

— Нет, я никого не вижу. Вася, в чём дело?

Напротив меня, рядом с Геной, стояла моя покойная систра Лиза…

Я по жизни своей одиночка. Терпеть не могу кем-то командовать, а уж выполнять чьи-то приказы… Господа, идите лесом на хутор бабочек ловить. Это эвфемизм. Извините, университетское образование неожиданно прорезалось. Эхо былого. Поэтому, когда перед очередным выбросом мы к Сахарову в купол все сбежались, картина получилась слегка сюрреалистическая, в духе Кафки.

На две гостевых комнаты набилась целая толпа народу. Патруль «Свободы» до своих Армейских Складов добежать явно не успевал, здесь приютился, не на Бар же им было забегать, учитывая очередное обострение их вечного с «Долгом» противостояния. Местный квад «Долга» — постоянная охрана купола ученых. Пара уродов в брезентовых куртках и фиолетовыми от обилия наколок руками.

Не в тату-салоне эти картинки были нарисованы. Кололи их простой иголкой, сидя на железном шканаре. Мы с ними раз взглядами обменялись и поняли ясно — дружить не будем. Кроме меня здесь еще четверо одиночек спряталось в убежище, и в довершение всего армейский патруль заскочил, с раненым на руках.

Палата медицинского бокса, на которую я по старой дружбе с Кругликом рассчитывал, пролетела мимо, как фанера над Парижем. Вот нас полтора десятка на шесть кроватей и образовалось. Ладно, в тесноте да не в обиде, разбились на три смены по пять человек — спать по очереди. А на шестой — бодрствующие могли сидя чай попить, со стульями в куполе напряженно было. Сразу стало как в казарме. Оружие лязгает, народ чешется, чавкает, хлюпает, храпит, портянками воняет. Ладно хоть Сахаров сразу курить запретил всем и везде. А недовольные могли выйти на улицу. Покурить на выбросе.

Первая смена сразу на койки залегла — недосып ничем не компенсируешь. Иногда вернешься из рейда, жрать хочешь люто, а глаза сами собой закрываются. Я всегда выбор в пользу сна делаю, глупо за столом засыпать. Пару раз случалось, точно знаю.

Армейцы по сменам разбились так, чтобы кто-то всегда на посту дневальным был. Правильно, у них тут друзей нет. Даже «Долг» их не очень любит, об остальных даже и не говорю. Им просто надо было без проблем выброс переждать и следующий день. А потом за раненым вертолет пришлют — причина веская, и остальных этим же бортом заберут. Они уже свое по Зоне отходили и отрисковали. Практически, солдатики были уже на прямом пути домой.

Квад «Долга» так же поступил. Хоть один, да дежурит. Остальные, на служивых полагаясь, расслабились, водочку вкушали и песни пели.

Снова солдат покидает свой пост, он был здесь хозяин, теперь он здесь гость, он искал здесь тебя среди темных овец, он оставил другим свой терновый венец. За надежными стенами ужас и мрак, а здесь так тепло. Но это не то. Прости меня, брат, если я виноват, что тебе нелегко. Когда ты был рядом, я слышал тебя далеко. Холод этой земли сделал тебя врагом, сделал тебя духовным рабом… За надежными стенами холод и мрак, а где-то тепло. Но это не то. Мне уже до звезды, кто здесь кто, кто здесь есть. Кем я проклят и кем вознесен, я проклят святошами, я обречен, я обречен на жизнь. Я подумал: «Трындец». Но это был не конец, я возвращался с небес, я сам себе сын, и брат, и крестный отец. Кто в силах заставить меня повторить падение вниз? Прости меня, брат, если я виноват. Это был мой последний каприз. К исходу второго дня атмосфера накалилась до предела. У армейцев стандартный конфликт возник. Старослужащий ефрейтор методично забивал ржавый болт на приказы молодого сержанта. Они ему были перпендикулярны. А тот все хотел дедушку на место поставить. Вот поэтому я скопления людей и не люблю, все время какие-то проблемы. Обычно из-за ерунды.

Утром лязгнули двери шлюза, и курильщики волной хлынули на свежий воздух, под дождь. Сегодня он никому настроения не портил.

Стали сегодняшние маршруты обсуждать. Бойцы «Свободы» хотели пробраться через Дикую Территорию и, свернув резко влево от заставы «Долга», уйти к себе, на Милитари. Одиночкам, рвущимся в Бар потратить денежки, было с ними по пути. Мне, в принципе, тоже, только надоели они мне за наше вынужденное сидение хуже горькой редьки. Решил один идти.

— Мне на Агропром надо, — говорю. — После выброса там работы много, возьму контракт на добычу хабара у клана «Сталь».

Все примолкли на секунду, прикидывая свои шансы. Со «Сталью» работать выгодно, деньги, каких никто больше не платит, их охрана из прирученных чернобыльских псов и кормежка до отвала бесплатная. Но и пашут там без перекуров.

— В «Стали» же сплошь бывшие бандиты? — ребята с синими руками заинтересовались.

— Начинали когда, было дело. Только полегли уже все в боях, один-два осталось, а может, уже всех выбило, — отвечаю вежливо.

Щелкнул компьютером, вывел на экран статистику, в первой двадцатке рейтинг-листа от нового клана в середине списка Ярл и Игла, командиры снайперских групп. Бывшие одиночки, такие же, как мы.

Помялись эти двое и решили вместе со всеми на Бар идти, запасы денег на водку менять. В небе висело северное сияние, после выброса дело обычное, как барахлящая связь. Посмотрел им вслед, мысль мелькнула вслед пойти, да передумал, могут решить, что струсил один по Зоне прогуляться.

Вытер вспотевшие ладони о штаны, автомат с предохранителя снял, завязки проверил и зашагал к тропе Шрама. Ориентир — вон то дерево.

Мой маршрут уже подходил к концу, видел уже трубу институтскую, когда передатчик признаки жизни подал.

— Всем, кто меня слышит! Патруль «Свободы» ведет бой на Ростоке с превосходящими силами. Помощи мы не просим, но если никто не придет, нас, пожалуй, тут и убьют…

Семеро их там. Два бывших уголовника не в счет, значит, — пять активных стволов. Да еще в засаду попали. И никто их кроме меня не слышал, это факт, мне-то чудом этот обрывок зова пришел…

«Сталь» поможет, но время — сейчас каждая секунда на счету. Просто одним стволом там ситуацию не изменишь, просто ляжешь рядом. Квад «Долга» из купола не уйдет, у них приказ ученых охранять.

Есть время собирать камни и время ими кидаться. Есть время быть осторожным, а сейчас время для маленьких безумств. Я закинул автомат за спину и побежал легкой рысцой к шоссе Чернобыль — Припять. Анизотропному. Через два часа я в подвал «Ста рентген» влетел.