Холодная страсть

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: террорист/студент

Рейтинг: R

Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, Даркфик, POV

Предупреждения: Смерть персонажа

Размер: Мини, 39 страниц

Кол-во частей: 5

Статус: закончен

Описание:

История про русских террористов начала ХХ века. Роман в подпольной динамитной мастерской и сопутствующие сложности.

Публикация на других ресурсах:

Все, что я пишу, кто угодно может использовать, как угодно. В том числе и не по назначению.

Примечания автора:

Все нежное, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви, благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в революционере единою холодною страстью революционного дела. Он не революционер, если ему что-либо жалко в этом мире. (с) — Нечаев, "Катехизис революционера".

И вообще, употребляйте эту вещь полностью.

  Часть 1

Можно сказать, он пришел к нам сам. До этого он несколько месяцев работал в одной из наших тайных типографий в Москве, пока не уговорил ее организатора, Евгения Михайловича — человека проверенного и заслуживающего всякого доверия — рекомендовать его Б.Н. в боевую дружину. А уже Б.Н. представил его нам.

Мы встречались в номере одной петербургской гостиницы привычным составом — я, Леопольд и Ирина. Поздним вечером пришел Б.Н. и привел с собой этого мальчишку. Его звали Савелий Киршин, по происхождению мещанин, родился в Красноуфимске, учился в местной гимназии, а два года назад приехал поступать в Московский университет. Хоть я сам давно уже не студент, однако настроения учащихся знаю — каждый отличник в эсерах, каждый неуспевающий в анархистах. Тянет молодых на приключения и подвиги, манит романтика бунтарства. Студенчеством да еврейством и живо революционное движение.

Савелию было на вид лет восемнадцать — девятнадцать. Не буду отрицать, что он сразу мне приглянулся, хоть, в общем-то, в нем не было решительно ничего необычного, и красивым его вряд ли можно было назвать. По-детски гладкое открытое лицо, пшеничного цвета кудри, голубые восторженные глаза. Росту среднего, телосложения худощавого, даже хрупкого. Весь какой-то нервный, пугливый и любопытный одновременно, как лисенок. Слишком явно смущается и боится нас, не знает, куда деть руки и как себя вести. Б.Н. представил нас всех, ободряюще тронул парня за плечо и, пройдя в центр номера, сел на софу рядом с Ириной.

— Уважаемые товарищи, я хотел бы вступить в вашу боевую дружину, — очень волнуясь и даже чуть заикаясь, проговорил Савелий.

Сомневаюсь, что мы произвели на него положительное впечатление в ту самую первую встречу. После череды мартовских арестов наша дружина переживала, пожалуй, худшие времена. Все мы были на нелегальном положении. Леопольд разыскивался за убийство помощника пристава. Ирина только недавно вернулась из Швейцарии, где лечилась от душевной болезни. Б.Н. последнее время снова начал употреблять морфий, оправдываясь тем, что испытывает нестерпимые головные боли. И я со своими уродствами. Решительно нечем было восхищаться. Он увидел не отважных террористов из своих юношеских мечтаний, а четырех мрачных, настороженных, измученных борьбой людей.

Мы молчали, разглядывая его, и парень разнервничался еще больше. Он не знал, к кому ему следует обращаться и на кого смотреть, поэтому переводил взгляд то на Б.Н., то на Леопольда. Разглядывать красавицу Ирину он по-мальчишески стеснялся, как и пялиться на мое обезображенное лицо.

— Я не буду спрашивать вас, почему вы выбрали террор, — нарушила тишину Ирина. — В конце концов, у каждого из нас на это свои причины. Но скажите, юноша, на что вы готовы ради террора?

Ирина — настоящая дворянка. Тонкая, элегантная, с белой кожей, еще больше подчеркнутой черным строгим, будто траурным, платьем и густо, дочерна, «по-египетски» накрашенными глазами. Она манерно курит, стряхивая пепел в стеклянную пепельницу, стоящую на подлокотнике софы. Ей бы обсуждать с другими девицами наряды и женихов, а не бомбы и убийства. Только что бы мы в таком случае делали без нее?

— Я… я готов на все, — ответил Савелий.

— Убить и умереть? — жестко уточнил Леопольд.

— Если это будет необходимо, то да… я надеюсь.

Ирине эта нерешительная оговорочка не понравилась, но я, если честно, с большим недоверием отношусь к тем, кто, слепо увлеченные идеей, бьют себя в грудь и заявляют, что ни о чем в жизни так не мечтают, как только совершить подвиг во имя революции.

— Расскажите нам, в чем заключалась ваша деятельность в Москве у Евгения Михайловича, — попросил Б.Н., и парень охотно и с облегчением, как мне показалось, начал рассказывать. Потом мы с Леопольдом поспрашивали его об умениях и навыках, которыми он обладает и которые могут оказаться полезны. Меня очень порадовало, что Савелий учился на естественном отделении физико-математического факультета, причем учился хорошо.

После допроса Б.Н. отпустил его, сказав, что нам нужно посоветоваться между собой.

— Идите, молодой человек. Если будет необходимо, мы сами с вами свяжемся.

Он поблагодарил с робкой улыбкой на губах, поклонился и вышел.

Б.Н. устало откинулся на атласную спинку софы и потер пальцами ноющие виски. Через несколько часов ему уже необходимо будет сделать себе очередное впрыскивание раствора морфия, но это позже, это его личное, а пока я встал, чтобы разлить по рюмкам коньяк на троих. Леопольд обычно пил какое-то матросское пойло из собственной фляги.

— Что скажете, товарищи? — спросил Б.Н. Сам он высказываться не стал, ясно, что он уже принял решение — нам очень нужны были люди, а выбирать особо не из кого.

— Слишком молодой, — скептически протянула Ирина, по привычке обводя губы кончиком янтарного мундштука. Это заявление должно было бы прозвучать нелепо из ее уст, ведь ей самой всего двадцать один, но у нее за плечами три года в революционном движении, два из которых — в боевой дружине. Она, по большому счету, была права; хоть мы и не чураемся привлекать в помощники мальчишек десяти и двенадцати лет, но мы не принимаем их в состав боевой дружины.