8 Между городом и злом

Брат Александр покинул терем сестры перед рассветом. Москва вокруг него хмуро шевелилась. Гнев города и дикость сменились сильной тревогой. Дмитрий отправил на улицы всех, кого мог — солдат у ворот кремля, своего дворца, у домов бояр — но их присутствие только усиливало страх.

Некоторые узнавали Сашу, несмотря на время и его капюшон. Они когда — то просили его о благословении, а теперь глядели мрачно и уводили детей подальше.

Брат ведьмы.

Саша шагал, поджав губы. Может, монах получше стал бы думать о прощении, а не горевать из — за мучений сестры или своей утерянной репутации. Но, будь он монахом лучше, он бы остался в Лавре.

Солнце показалось медным краем на горизонте, и вода текла под тающим снегом, когда Саша миновал врата великого князя и обнаружил Дмитрия, тихо говорящего с тремя боярами.

— Бог с вами, — сказал им Саша. Бояре перекрестились, их бороды отчасти скрывали одинаковую тревогу на лицах. Саша почти не винил их.

— Благородным семьям это не нравится, — сказал Дмитрий, когда бояре поклонились и ушли, его слуги не слышали их. — Никому. Предатель был близко, чуть не убил меня, и я потерял власть над городом прошлой ночью. И… — Дмитрий сделал паузу, теребя рукоять меча. — Говорят, в Москве видели нечистую силу.

Саша вспомнил предупреждение Варвары. Может, Дмитрий ждал, что он фыркнет, но он с опаской спросил:

— Какую именно?

Дмитрий взглянул на него.

— Не знаю. Но потому эти трое пришли ко мне так рано и такие встревоженные. Они тоже услышали об этом и боялись, что город прокляли. Они сказали, что люди болтают только о чертях и проклятии. Что наш город еще не пал от зла только из — за того, что ночью отец Константин прогнал нечистую силу. Говорят, что он святой, что только он защищает этот город от зла.

— Ложь, — сказал Саша. — Это отец Константин вчера довел город до мятежа и бросил мою сестру в костер.

Дмитрий прищурился.

— Его толпа разбила врата терема моей сестры, — продолжил Саша. — И он… — Саша умолк.

«Он украл мою племянницу из ее кровати и отдал ее предателю, — хотел сказать он, но…

«Нет, — сказала Ольга. — Не смей говорить, что моя дочь покидала терем в ту ночь. Добейся справедливости для Васи, если сможешь, но что народ скажет про Марью?».

— У тебя есть доказательства? — спросил Дмитрий.

Когда — то Саша сказал бы: «Моего слова мало?». И Дмитрий ответил бы: «Этого достаточно». И спор был бы окончен. Но ложь встала между ними, и Саша сказал:

— Есть свидетели, что заметили отца Константина в толпе у терема Серпухова и у костра.

Дмитрий не ответил сразу. Он сказал:

— Когда до меня дошли слухи утром, я отправил людей в Архангельский монастырь с приказом привести священника сюда. Но его там не было. Он был в Успенском соборе, половина города пришла к нему, они молились и рыдали. Он говорит как ангел, по их словам, и Москва полна историй о его красоте, набожности и о том, как он освободил город от чертей. Те слухи делают его опасным, даже если он не такой злодей, каким ты его делаешь.

— Раз он опасен, почему вы его не арестовали?

— Ты не слушал? — осведомился Дмитрий. — Я не могу вытащить священника из собора при половине Москвы. Нет, он придет сегодня сюда, и я решу, что делать.

— Он заставил толпу разбить врата Серпухова, — сказал Саша. — Этого уже хватает.

— Правосудие свершится, брат, — ответил Дмитрий, в глазах было предупреждение. — Но это делать мне, а не тебе.

Саша молчал. Во дворе гремели молотки, крики людей и лошадей. Снаружи шептал просыпающийся город.

— Я попросил провести песнопения и службу, — добавил утомленно Дмитрий. — Чтобы все епископы молились. Я не знаю, что еще мы можем. Проклятие, я не священник, чтобы отвечать на вопросы о чертях. Люди и без таких слухов были на взводе. Нужно отстроить город и найти татар.

Казалось, вся Москва шла за Константином от собора к дворцу великого князя. Их голоса тянули его, их вонь окружала его.

— Я вернусь, — сказал он людям у ворот. Они ждали снаружи с иконами в руках, молились вслух лучше сотни стражей.

И все же пот Константина был холодным, когда он пересекал двор. У Дмитрия были свои стражи, вооруженные и внимательные. Черт не покидал Константина с того утра, шел рядом с ним, незаметный для всех, кроме священника, с интересом глядящий на него. Медведь, как понял с тревогой Константин, наслаждался происходящим.

Во дворе стояли тени маленьких чертей, существ очага. Кожу Константина покалывало от их вида.

— Чего они хотят?

Медведь улыбнулся от вида чертей.

— Они боятся. Колокола делают их все слабее с каждым годом, и разрушение их очагов быстро убивает их. Они знают, что я собираюсь сделать, — Медведь иронично поклонился им. — Они обречены, — бодро добавил он, чтобы его слышали, и пошел дальше.

— Вот как, — буркнул Константин и зашагал следом. Черти взглядами впивались в его спину.

Двое мужчин ждали их в комнате: брат Александр и Дмитрий Иванович, подданные Дмитрия стояли напряженно за ним. Место все еще пахло дымом. На одной стене были следы от мечей, краска облупилась.

Дмитрий сидел на резном троне. Брат Александр напряженно стоял рядом с ним.

— Этот убьет тебя, если сможет, — отметил Медведь, кивнув на Сашу. Саша прищурился. Константину показалось, или монах посмотрел на черта рядом с ним? Он ощутил на миг панику. — Тише, — добавил Медведь, глядя на Сашу. — Он той же крови, что и девчонка — ведьма. Он ощущает, но не видит, — он сделал паузу. — Постарайся не погубить себя, божий человек.

— Константин Никонович, — холодно сказал Дмитрий. Константин сглотнул. — Мою родственницу вчера убили на костре без суда. Говорят, вы направили толпу сделать это. Что скажете?

— Я этого не делал, — Константин старался звучать спокойно. — Я пытался сдержать людей от большей жестокости, помешать им сломать терем Серпухова и убить женщин там. Я сделал это, но не смог спасти девицу, — он не изображал печаль в голосе, просто отпустил ее из оков других эмоций. — Я молился за ее душу. Я не смог остановить гнев людей. Она сама призналась, что устроила тот пожар, что убил многих.

Он идеально изображал сожаление при признании. Медведь фыркнул рядом с ним. Константин чуть не взглянул на него.

Саша рядом с двоюродным братом стоял идеально ровно.

Медведь вдруг сказал:

— Монах знает, как начался пожар. Надави на него, он не соврет великому князю.

— Это ложь, — сказал Дмитрий Константину. — Татары начали пожар.

— Спросите брата Александра, — ответил Константин, его голос заполнил комнату. — Спросите монаха, подожгла город девица или нет. Я прошу его ради Бога говорить правду.

Дмитрий повернулся к Саше. Глаза монаха сверкали от гнева, но Константин видел потрясение. Он не соврет.

— Случайно, — выдавил Саша. Они с Дмитрием смотрели друг на друга, словно в комнате были только они. — Дмитрий Иванович…

Лицо Дмитрия исказилось. Он без слов повернулся к Константину. Священник ощутил вспышку радости, и он увидел улыбку Медведя. Они переглянулись с пониманием, и Константин подумал:

«Может, я всегда был проклят, раз понимаю это чудище».

— Но она и спасла город, — прошептал Медведь. — Хоть ее брат не может сказать этого, не обвинив сестру в колдовстве. Безумная. Она почти как дух хаоса, — он звучал почти одобрительно.

Константин сжал губы.

Дмитрий взял себя в руки и сказал:

— Я слышал, что вы изгнали черта прошлой ночью.

— Не знаю, черт то был или заблудшая душа, — сказал Константин. — Но она пришла в гневе пытать живых. Я помолился, — он уже лучше управлял голосом, — и Бог решил вмешаться. И все.

— Да? — тихо и сдержанно сказал брат Александр. — А если мы вам не верим?

— Я могу привести десяток свидетелей из города, — ответил Константин увереннее. Руки монаха были связаны.

Дмитрий склонился.

— Так это правда? — сказал он. — В Москве был черт?

Константин перекрестился. Склонив голову, он сказал:

— Правда. Нежить. Я видел его своими глазами.

— Почему в Москве была нежить, батюшка?

Константин заметил, как его назвали. Он выдохнул:

— Это было Божьим наказанием за то, что вы приютили ведьму. Но теперь ведьма мертва, может, Бог сжалится.

— Не обязательно, — сказал Медведь, но его слышал только Константин.