- Прав ты был, князюшко, - слабым голосом сказала лежащая на постели женщина, - увлеклась я. Позабыла, что он ребёнок и захотела вырастить разумника. А если ему детство поломать, то либо тиран вырастет, либо никчемушник... Прими.

  Это был патент на чин кавалерийского полковника, но без принадлежности к какому-либо полку. Императрица извинилась.

   Свежеиспечённый наставник взялся за дело всерьёз - перетряхнул всё как следует и сделал учёбу более разумной - со своей точки зрения. К примеру - уволил на хрен нескольких учителей и сам взялся обучать мальчика математике и танцам. Дело пошло, поскольку знал он их ничуть не хуже (танцы - однозначно лучше) учителей, да и объяснить мог куда грамотней - была здесь привычка к велеречивости.

   Сами занятия выстроил так, чтобы ребёнок мог расслабиться, так что серьёзные уроки перемежались танцами, фехтованием и лепкой. Фехтовать учил не сам:

  - Нет, Павел, некогда просто, да и неохота, - честно ответил он мальчику. Как ни странно прозвучит, но тот понял и принял. Тем более, что фехтмейстер фон Буков оказался дядькой интересным и не только обучал, но и рассказывал подробно - почему обучение фехтования ведётся именно таким образом, объясняя все тонкости.

   Подопечный быстро вошёл во вкус новой учёбы, демонстрируя отменные успехи и рвение, так что изумлённый Панин только и мог констатировать:

  - Ну, князь, теперь я верю - ты знал, что делаешь.

   Постепенно формировался будущий класс, менялись некоторые предметы и... Пётр Фёдорович стал заходить на уроки. Он сидел смирно, время от времени подбадривая сына и проясняя непонятные для себя моменты. Взгляд Наследника всё чаще стал останавливаться на Владимире и однажды, после окончания урока математики, цесаревич спросил его:

  - Мне в Шляхетский корпус требуется директор. Возьмёшься?

  Общение со сверстниками!* В РИ Павел воспитывался в очень узком кругу, отсюда и его проблемы с социализацией. А такие проблему у монарха... Ничего хорошего, в общем.

Глава шестая

   Комплекс зданий Шляхетского корпуса впечатлял - бывший Меньшиковский дворец выстроен был с таким размахом... Ну а затем - здания строились дополнительно, так что кадетам, обслуге, воспитателям и учителям было очень просторно.

   Знакомство с кадетами и персоналом проходило штатно - Владимир просто заезжал сюда, когда появлялось свободное время. Он сидел на уроках, посещал уроки фехтования и верховой езды, заходил в спальни и подсобные помещения, общался с людьми.

   Первое впечатление было благоприятное. Точнее - он изначально настраивался на низкий уровень, ну а раз уровень оказался не слишком низким, то уже замечательно. Компетентность большинства преподавателей особых сомнений не вызывала, но вот расписание занятий было составлено достаточно бестолково, да и свободного времени у кадетов просто не должно быть!

   Здесь же занятия шли три-четыре часа до обеда, да после обеда пара-тройка часов уходила на военную подготовку - и всё... Считалось, что этого вполне достаточно, ну а если есть желание, то господа кадеты могут заниматься дополнительным самообразованием в библиотеке или с помощью педагогов.

   Щаз! Дети и подростки не слишком-то желали заниматься дополнительно, хотя были и исключения - нечастые. В основном же свободное время было занято играми, шатанием по городу (кто постарше) и прочими - столь же "интеллектуальными занятиями.

   Князь же видел полноценное военное училище - без чистки картошки и прочих нарядов по кухне, разумеется. Ну и составил...

  - А отдыхать когда?! - С ужасом воскликнул Наследник, увидев предполагаемое расписание.

  - Лучший отдых - перемена занятия, - спокойно ответил попаданец. Он привык постоянно чему-то учиться и просто не понимал "лентяев".

  - Но не столько же! - Помахал Пётр бумагами со священным ужасом в глазах.

  - Почему?

  - Ну сам смотри, - ответил цесаревич и начал читать:

  - Подъём в шесть утра (зимой позже, летом раньше); в шесть десять - молитва; в шесть пятнадцать - семь ноль-ноль зарядка; семь пятнадцать - завтрак...

  - У тебя же день курсантов расписан до самого вечера!

  - Неправда, - обиделся Грифич, - только до четырёх, а дальше - всевозможные клубы и время на самоподготовку.

  - Хоть объясни мне - что такое клубы в твоём понимании? - С видом мученика сказал Пётр.

  - Ну как же, - удивился попаданец непониманию очевидных (для него) вещей, - собираются вместе под руководством наставника и занимаются чем-то полезным - фехтованием, борьбой, химией, музыкой.

  Утвердил.

   Нововведения вводились не сразу, так что у кадетов была возможность оценить всю степень "коварства" нового директора и подростки начали роптать. Однако князь не унимался и придумывал всё новые и новые затеи. Вот и сейчас вызванный к начальству кадет стоял, боясь пошевелиться.

   Ещё бы - ладно сам полковник, но здесь же был и цесаревич, приехавший инспектировать Корпус...

  - А мундир кадетский чем тебя не устраивает? - Откровенно веселясь спросил Пётр, - смотри, какой вид бравый.

  Кадет приосанился, но князь только фыркнул. Проведя рукой по парику подростка, он с видимым отвращением отряхнул её и проговорил:

  - Пудра - не порох, букли - не пушки, коса - не тесак, а он - не немец, а природный русак!

  Наследник аж приоткрыл рот от столь высокой поэзии, хохотнул... Затем погрузился в молчание. Длилось оно не долго и Пётр Фёдорович встал из кресла и махнул рукой на Владимира.

  - Убедил. Всё - Корпус полностью на твоём усмотрении.

   Если окружающим действия попаданца казались необыкновенно энергичными, то самому Владимиру казалось, что время как будто застыло - настолько неторопливо относились люди к своим обязанностям. За обучение Павла он взялся в сентябре, в октябре взялся ещё и за Шляхетский Корпус, а что-то конкретное удалось сделать только к концу ноября.

   Не сказать, чтобы много, но по крайней мере, воспитанники уже поняли, что такое утренняя зарядка и клубы. По поводу же "грифоновски жестокой" учёбы, недовольство нивелировалось нормальной одеждой. Она пока ещё только шилась, но кадеты успели оценить отсутствие париков и удобство покроя. Оценили и клубы - для начала князь выбил химическое оборудование из Академии Наук и нашёл хорошего преподавателя - одного из учеников Ломоносова.

   Познакомился он и самим учёным, но мельком - полковник сейчас настолько закружился в текучке, что на нормальное общение времени просто не было. Точнее - свободное время было, но из-за графика самого князя, только по ночам. Даже тренировки пришлось перенести на раннее утро и теперь они с Тимоней оккупировали спортзал в четыре утра. В остальное же время - учёба Павла, дела Корпуса, беседы с поставщиками и потенциальными педагогами, разговоры с членами императорской семьи и царедворцами, собственная учёба, какие-то изобретения.

   Пока что изобретение было всего одно - мясорубка. Посмотрев на Елизавету, которая не могла даже нормально есть, Владимир нарисовал эскизы мясорубки, затем побеседовал с гончаром, вылепившим модели деталей и наконец - одним из литейщиков, работающих на Двор.

   Мясорубка получилась монструозная - в несколько раз больше оригинала. Однако работала отменно и изначально была снабжена несколькими насадками. Изобретение оценили - не только Государыня, но и сановники постарше. Ну что тут скажешь - в преклонном возрасте проблемы с зубами есть у многих, а вот зубных врачей поблизости не наблюдается...

   Вскоре литейщик озолотился - копии "пошли в народ". Доля попаданца? Не смешите - патентное право в эти времена... Были какие-то зачатки и князь узнавал предварительно, но смысла в патентовании данного изобретения не было - "выхлоп" очень уж маленький.

   Состояние Елизаветы было совсем уж хреновым и пусть попаданец не помнил даты её смерти в РИ, было ясно, что - всё... Не сказать, чтобы он прямо так сильно привязался к императрице, но какую-то благодарность к ней всё же испытывал. Поэтому и взялся за написание музыки к похоронам.