Император обчищал заговорщиков не только от жадности - тут скорее главенствовало решение лишить их материальной базы и показать - что бывает, когда влезаешь в заговоры. Затем уже - денежный вопрос и наконец - освобождение крестьян. Нельзя сказать, что Пётр был таким уж противником крепостничества..., но не понимать - насколько это вредно для экономики страны, он не мог, вот и решил действовать, раз уж появилась такая возможность.

   После первой волны раздачи имений (без крестьян) "истинно верным", последовала и вторая - армейским офицерам и дворянам, отличившимся в боях и прежде всего - многодетным. Здесь была та же стратегия - по чуть-чуть, но многим. И "многим" было в буквальном смысле - небольшие поместья по шестьдесят-двести десятин получила почти тысяча человек, причём исключительно майораты, завязанные на службу. Государь не скрывал своей философии от Владимира...

  - Когда делаешь благодеяния многим и понемногу, они остаются благодарны, а когда много и немногим - они начинают считать это должным.

   Вообще, император и раньше любил красиво оформленные фразы, а теперь полюбил ещё больше, так что частенько "радовал" окружающих витиеватыми сентенциями. Была и другая подоплёка:

  - Магнаты всегда опасны тем, что рано или поздно может появиться желание не просто влиять на политику в стране, а делать её самостоятельно, без оглядки на государя. А с такими деньгами, да окружённые множеством прихлебателей, дел они наворотить могут немало.

  - Нуу... Сейчас - да, - согласился Рюген, - ну а позже можно будет допустить существование магнатов. Главное - чтобы были чётко очерченные границы, которые им нельзя переступать. И правила игры - жёсткие, но справедливые и главное - неизменные.

  - Воля Государя превыше всего! - Стиснул Пётр руками подлокотники кресла. Присутствующий на беседе Павел (собственно говоря, она происходила в его покоях) переводил горящие восторгом глаза с одного собеседника на другого.

  - И снова согласен, - китайским болванчиком закивал Грифич, - вот только приструнив заговорщиков, ты САМ должен очертить рамки - в том числе и для себя.

  - Зачем?

  - Чтобы инициативу не душить. Если слишком уж увлечёшься "Волей Государевой" - вспомни, что было при Петре Первом (Великим попаданец категорически отказывался его называть).

  - Верно, - нехотя согласился император, - он любую инициативу задушил, помню.

   Такие беседы жутко выматывали принца, но что поделать - Пётр повадился проводить их не менее двух раз в неделю, да непременно в присутствии сына - приучал к политике. Ну а каково было Рюгену, который должен был отстаивать свои убеждения, но при этом не слишком страстно - и одновременно облекать суждения в удобоваримую форму, понятную и приемлемую как мальчику, так и Государю. Ну а если учесть, что у последнего сильно испортился характер... Было непросто.

   Непросто было и с коронацией - на нём про прежнему висела часть предстоящего мероприятия и нужно сказать, что свою часть он давно уже подготовил. Отвечал Грифич за художественно-развлекательные вещи и частично за безопасность - но тут уже после Шувалова и Миниха.

   Коронацию нужно было провести торжественно и без спешки, но и откладывать недопустимо - если бы Пётр короновался раньше, то многие рядовые мятежники не выступили бы против него. Церемонию назначили на середину августа, но без окончательной даты - на случай непогоды.

   Коронация по традиции проходила в Москве - в Успенском соборе Московского Кремля. Грифич выехал туда загодя, а часть его людей и вовсе - ещё до попытки переворота.

   Каноническая часть мероприятия прошла в Кремле - здесь сложно было внести что-то новое, поскольку всё было тесно завязано на христианстве и традициях - как византийских, так и русских. Здесь попаданец предложил несколько десятков небольших поправок, но Воронцов настоял, чтобы всё было как можно более традиционно - даже короновался Пётр шапкой Мономаха.

   А вот когда он вышел из стен Кремля и поднялся на стены специального помоста - приветствовать подданных, то тут и началось время Грифича. Сперва - "Боже, царя храни", затем ещё десяток столь же торжественных песен, парад "Истинно верных" и прочие мероприятия.

   Всё происходящее вызывало бурный восторг у зрителей - на зрелища эпоха не самая богатая, да ещё и религиозная подоплёка... Владимир видел множество людей, которые молились, опустившись прямо на колени - и нельзя сказать, что это были исключительно крестьяне, встречались и люди в дворянских платьях.

   Торжества продлились почти неделю - и затем частично повторились в Петербурге. Попаданец выгреб из своей памяти буквально всё, что было можно - парады, кулачные бои и борьба, фехтование и фланкирование, силовое многоборье и армреслинг, клоуны на ходулях и многое, многое другое.

   Основной же "фишкой" коронации было то, что большую часть представлений готовили сами зрители. То есть хотят портовые рабочие выпендриться - готовят представление и перед его началом объявляется, что именно они его готовили. Вроде бы нехитрый приём, но прошёл "на ура" и позволил не только проявить себя талантам, но и сэкономить достаточно круглую сумму. Впрочем, экономия эта оказалась бессмысленной - Пётр подарил их фаворитке...

   Амнистия рядовым мятежникам прошла сразу после коронации. Ну как амнистия... Сперва долго нагнеталась обстановка и гвардейцы готовились к повторению "Стрелецкой казни"*** и молились, родные же осаждали всех кого можно и нельзя, прося о помиловании, заступничестве и прочем.

   После коронационных торжеств объявили, что рядовые гвардейцы...

  " - Заступничеством Павла остаются в живых. В искуплении вины они отправляются в армию на десятилетний срок и без возможности повышения в течении трёх лет. Ну а кто проявит должное рвение в службе и храбрость в боях, сможет заслужить повышение и сократить срок немилости". Были там и другие оговорки - вроде невозможности находиться в будущем в Петербурге и Москве, некоторых иных ограничениях прав.

   На фоне возможной смерти это выглядело милостью, да и со сроком службы... Все понимали, что максимум лет через пять на рядовых должностях в армии останутся разве что откровенные дурни, остальные же просто покинут армейские ряды. В общем, кара не была жестокой.

   Эффект, которого добивался хитромудрый попаданец, давший императору такой совет, был предельно прост - сбросить напряжение в обществе.

  " - Сам посуди, - говорит Владимир на очередной беседе с императором и Павлом, - сейчас ты вроде как помилуешь и большая часть дворянства выдохнет с облегчением. Ну кроме родственников казнённых... Впрочем, правила "игры" всем понятны и за их судьбу будут переживать только родные.

  - А друзья? - Подал голос Наследник.

  - Друзья? В первую очередь все будут переживать за себя. Тем более, что по факту казнённых будет не так уж и много - в основном всевозможные монастыри да служба в острогах**** Сибири. А так... мятежники будут опасаться привлечь к себе внимание лишний раз, ну а дальше начнут выслуживаться - служба в армии, да в чине рядового, это не то, что может понравится гвардейцу. Новых же восстаний от них можно несколько лет не опасаться - они ж разбросаны будут, да под присмотром.

  - А потом? - Заинтересовался Пётр.

  - А что потом? - Развёл руками Рюген, - нет никакого "потом". Кто получит помилования, всё равно не смогут возвратиться в Петербург или Москву. Да даже губернские города будут не для всех! Так что какие там могут быть заговоры в деревне? Ну а захочешь вернуться в Общество - так докажи свою полезность да верность службой на благо Отечества. Докажет - добро пожаловать, ну а нет - так и сиди в провинции.

  - Ну ты прямо настоящий иезуит, - хмыкнул император."

   Помилование "от Павла" дало свой эффект - люди рыдали и молились за здравие царевича. Тот был польщён...