Имаскар сглотнул. Пришлось напомнить себе, что она - не просто убитое дитя, она - избранная серафимами, а, значит, тело ее было мертво еще в момент рождения, даже если прожило сто лет после.

   -- Слушай, - произнесла она мужским, охрипшим до шепота голоса.

   Имаскар присел на корточки и вдруг почувствовал себя карликом хотя она по-прежнему была много ниже его. От девочки шел удушливый запах ритуальных благовоний, сильнее, чем от других Тайновидящих. Должно быть, ее умертвили совсем недавно. Она склонила голову, так низко, что ухо прижалось к плечу. Из уголков ее зашитого рта потекли струйки зеленой жижи.

   Имаскар проглотил отвращение. Пусть у нее хоть дерьмо из носа хлещет - лишь бы сказала пророчество.

   Тайновидящая подошла к нему впритык, отвела от его уха волосы и зашептала:

   -- Ищи предателя в своей крови. Не хорони то, что не мертво. Не слушай правдивых, верь лжецам. Точи меч и ступай на восток, но врага пощади. Не пей из чаши - в ней яд, утоли жажду, убив то, что дорого.

   Голос стих. Имаскар открыл рот, чтобы спросить - и увидел себя стоящим на коленях в самом сердце обители каменных монолитов. Неподалеку, прикорнув на сваленной колонне, сидел хронист. Ветер трепал его седые космы, но старик не шевелился. Имаскар поднялся, съедаемый головной болью. Перед глазами полыхнуло черное марево, ком слюны во рту мешал дышать. Архат выплюнул его и увидел, что комок багровый от крови. Имаскар поворочал языком во рту - зубы на месте. Потрогал рот, наткнулся на что-то вязкое. На пальцах остались следы зеленой жижи, похожей на ту, что текла изо рта Тайновидящей.

   Как, дьяволова печень, понимать ее слова?!

   Удар боли пришелся ровно в грудь. Имаскар часто задышал, закашлялся. С каждым выдохом зеленая дрянь выходила из него, как гной из раны. Толчок за толчком, все больше и больше. Перед глазами мельтешила чехарда цветов: красный, черный, белый, синий... Архат попытался вдохнуть, но захлебнулся и закашлялся еще сильнее.

   Грязь выходила из него так долго, что когда Имаскар смог, наконец, дышать, солнце уже поцеловало горизонт. Архат все-таки поднялся, но ноги еще долго не хотели его слушаться. Шатаясь, перебирая ступнями и сплевывая остатки жижи, он добрался до прикорнувшего хрониста. Осторожно тронул толстяка за плечо, но тот не шевельнулся. Потряс сильнее - и грузное тело сползло в ворох серой хламиды.

   Имаскар был так измотан, что не удивился смерти старика. Он поддел мертвеца носком сапога, кое-как перевернул его на спину. Хронист таращился в пасмурное небо остекленевшими глазами без зрачков. Его рот был широко распахнут, а лицо искажено таким ужасом, что архат невольно попятился. Старик был мертвее мертвого, и убил его не кинжал, и не стрела.

   Имаскар осмотрелся, хотя после пережитого, взгляд не вернул былую остроту. Цветастые вспышки мелькали перед глазами, прикидываясь то девушкой, то тенью, то крадущимся убийцей. Архат не позволил себе обмануться фальшивыми образами. Единственное настоящее на много миль кругом - мертвец, камни и серое пятно воинов Второго дома, ждущих господина. Но ведь что-то же убило толстяка?

   "Поиметая язва, если я не найду убийцу, Даната обвинит меня в смерти своего хрониста!"

   Имаскар вдруг осознал, что случившееся играет ей на руку. Вернись толстяк живым, но без пророчества - правительнице Арны нечем было бы заткнуть рот ему, Имаскару. Но мертвым хронист снова стал полезен своей шианаре.

   Архат еще раз внимательно осмотрел тело и место вокруг него: никаких следов на земле, ни одного синяка на теле, лишь пара чернильных пятен на ладонях.

   "Ты слишком устал, чтобы резво соображать", - остановился Имаскар.

   Он свистом подозвал коня, превозмогая ломоту в костях взобрался в седло и вскоре поравнялся с воинами своего дома.

   -- Здесь должен был быть человек, - сказал сквозь кашель. В груди до сих пор клокотало, словно полным ходом шла готовка новой порции гнилостной рвоты. - Хронист мертв. Кто-то убил его, пока я говорил с Тайновидящими.

   -- Не было никого, - за всех ответил молодой воин, только недавно примеривший капитанскую перевязь.

   -- Тогда хрониста правящего дома убил один из вас, - отрезал Имаскар.

   -- Мы ждали тебя здесь, шианар, как ты велел, - капитан в замешательстве уставился на него. - Мы не смели тревожить тебя в убежище Тайновидящих. Но сам взгляни вокруг - нет ни камня, ни куста, ни дерева. Откуда взяться убийце?

   -- Я не сошел с ума, - ответил Имаскар. - Возьми нескольких человек, поезжайте и заберите мертвеца - нужно вернуть тело его госпоже.

   Видя, что капитан собирается что-то сказать, архат заткнул ему рот коротким:

   -- Живее. Если постараемся, привезем хрониста до того, как разорвется связь.

   Он не стал прибавлять, что это - единственный шанс обелить себя перед Данатой. Обелить их всех. Если там был убийца - она попросит головы всех воинов, которые его проморгали. Второй союз и так обескровлен, потеря десяти опытных воинов - возможно, лучших из лучших, ведь их выбирал Ксанат - может оказаться "ударом милости" его дому.

   Дору

   Цирк, как и рассчитывал наемник, двигался значительно быстрее обозов с беженцами. Телеги и кибитки скряги Бачо были новее и крепче, лошади - выносливее. А компания распутниц развеивала скуку плаксивых дней. Красавицы с полными обнаженными грудями то и дело норовили затащить его в свой обоз, призывали бесстыдными играми друг с другом, но Дору не разрешал себе расслабиться. Возможно, когда дело будет сделано, цена заплачена, а слова произнесены - он подумает о дорогой шлюхе. В Нешере и в былые времена дома терпимости встречались чаще, чем ростовщики, а теперь их число непременно увеличилось вдвое. Известное же дело - ничто так не облегчает ожидание битвы, как спущенное с толком семя.

   Лишь присутствие архаты беспокоило наемника. Узнав про возможный обман, Бачо стал подозрительнее. Он приказал перенести клетку с пленницей в его кибитку, и приставил охранниками нескольких цирковых. Дору лишь посмеивался над его предосторожностями: если девчонку захотят украсть, вряд ли двое сопливых юношей послужат серьезной преградой. Но наемник предпочел помалкивать. Он и так сказал достаточно - даже дурень Бачо, захоти он пошевелить мозгами, начал задаваться вопросами.

   К полудню ливень немного стих. Тучи цедили холодную морось, но она была скорее тенью многодневных ливней. По такому случаю Бачо расщедрился на мех ранаэловой наливки. Он находил забавным заливать ее в глотку и приговаривать, что когда "быстроногая наливка" начнет действовать, они засрут все поля в округе. Дору исправно гоготал на каждую такую шутку - чем скорее марашанец поверит, что купил его, тем лучше. И наемника раздирало любопытство - едва ли ни единственный из пороков, с которым Дору ничего не мог поделать. Где Бачо взял архату и кому ее везет? Для чего - Дору догадывался. На вид дечонке не больше шестнадцати, но ее волосы не острижены, а на ладонях, если внимательно присмотреться, вензеля татуировок. Она - знатного рода, возможно даже наследница одного из Домов. Инвига? Слишком молода. Но это объясняет, почему она смогла "увидеть".

   Воспоминание о ее прикосновении заставило Дору поморщиться. Что ж, скорее всего архата успела пройти посвящение и даже кое-чему научиться. Марашанец - жадная тварь, слишком жадная, чтобы поразмыслить, почему так хорошо платят за малолетнюю девчонку. В Дэворкане полно любителей экзотики - они не поскупятся, чтобы получить в свою постель существо крови серафимов. Но на это сгодится любая крестьянка из Арны, некоторых даже красть не придется - достаточно поманить туго набитой мошной. Но похищать инвигу ради плотской потехи, сейчас, когда Конферат еле-еле заткнул рот Арне? Безумие. Если только заказчик не рассчитывает использовать девчонку другим способом. И явно не для того, чтобы успокоить души почивших предков.