Колонна направилась к одному из строений. Только оказавшись в нем, они поняли, что оказались в бане. Здесь их вначале обрили наголо бритвой, а после купания выдали военную форму. После этого сержант объявил молодым солдатам, что сегодня – был уже вечер – они будут отдыхать, а завтра с ними будет знакомиться сам командир полка. Спали прямо в бане на коротких тонких матрацах в полоску, разложенных на полу.
Утром их подняли рано. Сержант напомнил о том, что сегодня с новобранцами встретится сам командир полка, он лично побеседует с каждым из них. Надо было быстро умыться и подготовиться к личной встрече с командиром. В это утро, построившись в две шеренги, они впервые отправились строем завтракать в солдатскую столовую; вчера после прибытия в полк им пришлось довольствоваться продуктами, оставшимися с дороги. Это было большое просторное помещение с множеством длинных столов. Каждому выдали в алюминиевой тарелке пшенную кашу с кусками жареного мяса, по куску масла, белого и серого хлеба. Другие солдаты смотрели на них с презрением, иногда кидали в их сторону какие-то не совсем понятные реплики, но по тону нетрудно было понять, что говорится что-то унизительное. Сержант мирно жевал мясо и старался успокоить солдат из недавно прибывшей колонны, мол, не надо обращать внимания на эти придирки.
После завтрака сержант привел новобранцев к тому единственному двухэтажному дому, который, по его словам, являлся штабом полка. Рассадив их на скамейки перед штабом и велев подождать, сержант поднялся на второй этаж. Вернувшись, он объяснил, что нужно будет подниматься наверх по одному, к командиру. Когда пришел черед нашего героя, примерно половина колонны уже побывала наверху.
Командир полка с погонами полковника оказался весьма упитанным мужчиной средних лет, с брюшком, небольшого роста, с зачесанными назад и совсем не короткими для военнослужащего волосами. Офицер поднял голову и подал ему свою широкую и мясистую руку. «Вполне приветливый, симпатичный человек. Оказывается, командиры бывают и ласковые, – подумал будущий солдат, – почему же о них идет такая дурная слава?» Указав на стул, командир стал спрашивать его о том, чем он занимался до армии, что умеет делать, есть ли у него профессия и какие-нибудь знания. Новобранец немного волновался, иногда краснел и даже потел от волнения. Он ответил на все вопросы командира, рассказал, что до армии учился в университете, изучал историю, но успел закончить только один курс, его призвали в армию. Никакой профессии у него пока нет, и очень мало что умеет делать, зато учился хорошо, много читал, увлекался литературой. После этих объяснений командир решил задать ему несколько вопросов по истории, спросил даты нескольких известных сражений. Когда он точно назвал эти даты, и при этом не только годы, но и дни сражений, командир очень удивился:
– Отлично! Надеюсь, служить Вы будете также хорошо, как ответили на мои вопросы. Желаю успехов в службе! – с этими словами командир встал со стула и вновь подал ему руку.
Последняя сцена произошла на глазах сержанта, который, постучавшись, вошел в кабинет. Командир сказал ему:
– Такого интеллигентного солдата я за все восемнадцать лет своей службы не видел. Нужно использовать его знания на политзанятиях.
Когда прием закончился, сержант повторил слова командира перед всей колонной, и с этого момента все стали называть его «Интеллигентом». С одной стороны, это прозвище ему понравилось, но, с другой, казалось, что оно не подходит для армейской службы.
На следующий день для недавно прибывшей колонны из десяти человек выделили в отдельном помещении вдали от других казарм две небольшие комнаты с двухъярусными железными кроватями. Причиной временной изоляции являлось то, что колонна прибыла в полк позже обычного. Другие новобранцы уже приняли присягу и были распределены по ротам внутри полка. В дивизионы, находившиеся вдали от полка в разных поселках, уже были отправлены другие молодые солдаты, прошедшие карантин. Полк был рад пополнению, но, с другой стороны, еще не знал, как им распорядиться. По словам сержанта, командование полка решило устроить для новичков специальный карантинный срок, по окончании которого они должны были принять присягу.
Карантинные дни шли не совсем так, как у других. К их группе приписали еще одного младшего командира — прапорщика. Они учились строевому шагу, сидели в классах, слушая речи обоих младших командиров, а то и целыми днями лежали на лавках в «курилке», изнывая от безделья. Пока начальство решало, что делать с этой запоздавшей колонной, их стали постепенно привлекать к мелким работам по уборке: вначале во дворе, потом в так называемом «военном городке», который находился за большим каменным забором. Наверное, это придумал кто-то из старших офицеров, увидевший людей в военной форме, целыми днями болтавшихся в курилке. А для командиров, особенно для старших, ничем не занятый солдат являлся самым невыносимым зрелищем. Они велели занимать солдат чем угодно, лишь бы те не сидели без дела. Итак, после занятий в классах и на плацу отряд отправляли на работы то во дворе полка, то в военном городке, а потом стали посылать и в город. Эти поездки солдатам особенно нравились, они выполняли всякие мелкие поручения в учреждениях, не имеющих никакого отношения к военному делу: чистили грязную канаву, разгружали цемент из вагонов, таскали кирпичи. Бывало, что колонна целый день проводила за такой работой. Народ в городе обращался с ними дружелюбно: некоторые задавали вопросы о службе, другие даже давали какие-то продукты или фрукты.
Недавно прибывшая в полк колонна жила какой-то обособленной жизнью. Не приняв присягу, они не могли еще считаться военными людьми со всеми исходящими отсюда обязанностями и ответственностью. С каждым днем они чувствовали себя все более уверенно в этом чужом и не таком уж дружелюбном месте. Солдаты старших призывов все еще с трудом их переносили, считая, что у них несправедливо легкое начало армейской жизни. Однако злые взгляды, нападки мало задевали эту «особую группу» благодаря отдельному проживанию и обособленным занятиям. Постепенно, день за днем, весь полк стал относиться к опоздавшей колонне более терпимо, и со временем на них стали обращать все меньше и меньше внимания. Кроме того, многих настораживало то, что колонна состояла из людей, приехавших вместе из одного уголка огромнейшей страны. Поскольку в полку традиции землячества были довольно крепкие, сплоченные десять человек могли представлять собой силу. На самом же деле они не отличались особой сплоченностью и дружбой. Уже вначале, когда у многих кончились деньги, и они лишились возможности что-либо покупать в магазине-кафе полка, несколько человек, сэкономивших деньги, находили удобный случай, чтобы тайно посетить это место, а затем также тайком съедали купленное. Постепенно разлад внутри колонны становился все заметнее, начались ссоры, иногда дело доходило даже до драк. И хорошо, что это не происходило на глазах у других, которые, безусловно, воспользовались бы возникшей среди «отдыхающих молодых воинов» враждой, ведь только объединившись они могли бы противостоять другим.
Скоро они приняли военную присягу, держа в руках автомат и громко читая слова присяги перед всем полком. Но и после этого жизнь колонны не изменилась. Они продолжали выполнять мелкие работы в полку, в военном городке, а иногда и в городе. Время шло, они находились в полку уже около двух месяцев, и казалось, что служба и дальше будет проходить также гладко. А рядом протекала другая жизнь – жизнь других солдат полка, которая была совсем не похожа на их собственную. Интеллигенту хотелось думать, что и у тех солдат не происходит ничего такого, что соответствовало бы услышан-ным им рассказам об армии. Ну и что из того, что они стоят на постах, ходят в наряды, чистят картошку или стоят дневальными. Когда он вернется, он расскажет, что армия вовсе не так страшна, как принято считать. Ведь офицеры, начиная от командира полка и до самых младших, относятся к ним с заботой, каждый день справляются о делах и о здоровье. Да, он обязательно расскажет правду об армии, службу в которой его близкие считали чрезмерно тяжелой, и не позволит больше никому клеветать на офицеров.