- А здесь, в наших краях, есть преданные нам люди?

- Конечно, есть. На днях я познакомлю вас с двумя наиболее влиятельными из них — Дамираном по прозвищу Кургузый тай-джи (1) и бывшим головою Халхин-Гольского уезда богатеем Лув-саном. Преданнейшие люди, на них можете полагаться, как на самого себя.

1 Т а й д ж и — дворянин.

Под жилье Балдану отвели небольшую деревянную пристрой­ку с окном, затянутым тонкой рисовой бумагой вместо стекла, с трудом пропусгсавшей тусклый свет с улицы, и назначили стар­шим казначеем, чему он был очень рад, так как работа казначея открывала перед ним широкое поле деятельности, а главное — у него появилась возможность постоянно общаться с низшими ламами и простыми скотоводами. Таким образом он мог узнавать их настроения и интересы, под предлогом сбора пожертвований мог свободно отлучаться из монастыря.

Как особо доверенное лицо самого хубилгана, Балдан стал пользоваться в монастыре не только полным доверием ламства, но большим уважением к своей особе с их стороны. Хамба-лама и его ближайшее окружение почитали за честь попросить у него какого-нибудь совета или просто о чем-либо с ним побеседовать. Так в течение нескольких дней он перезнакомился ночти со все­ми тамошними ламами.

В один из вечеров Балдан незаметно вышел из своей при­стройки, спустился с холма и направился от монастыря в ту сто­рону, где жили простые скотоводы. Тихонько прокравшись к стоящей на отшибе маленькой черной юрте монастырского водо­воза-бобыля Гомпила, Балдан потянул за кошму, служившую дверью, и вошел в юрту.

Гомпил сидел на тонком засаленном тюфяке возле железной печурки при тусклом мерцающем свете жирника и уплетал горя­чую, только что снятую с печки лапшу, с шумом втягивая ее в себя. При виде незнакомого человека, неожиданно появившегося в столь поздний час, Гомпил вздрогнул, расплескав лапшу, и с растерянным видом робко предложил гостю сесть возле печки. По обычаю монгольского гостеприимства Гомпил налил в пиалу чай с молоком и подал незнакомцу. Принимая пиалу с чаем обе­ими руками, как того требовали правила хорошего тона, Балдан сказал пароль. Гомпил, услышав долгожданные слова, облегченно вздохнул и с улыбкой проговорил отзыв.

—        Ну, Гомпил, какие новости? Только коротко и быстро. Водовоз подсел поближе к Балдану и начал рассказывать:

—        Признаться, не думал я так скоро с вами встретиться. Знаете, по всему видно, что здешние ламы затевают что-то недоб­рое. В последнее время дамские шишки, то бишь высшее духовен­ство, чуть ли не каждый вечер собираются где-нибудь в укром­ном месте, подальше от людских глаз и что-то обсуждают, о чем-то спорят, а днем как ни в чем не бывало, вид у них кроткий, как у смирной овечки. Но не только они. И среди местного насе­ления участились всякие разговоры, порочащие политику народ­но-революционной власти, распространяются клеветнические слу­хи о Советской России. Вообще, худонские араты (1) кем-то здо­рово запуганы. Станешь о чем-нибудь спрашивать — или молчат, или отнекиваются, говоря, что ничего не знают. Недавно, напри­мер, на собрании жителей окрестного бага(2) председатель Сэд прямо с этого и начал свое выступление. Известное, мол, дело, не ветром надуло вредоносные слухи. Ясно, что скрывается за ними опасный враг нашей народной власти и что рано или позд­но мы его уничтожим. Тут начался такой галдеж! К помосту подскочил богач Лувсан и его сиплый подпевала Доной и начали требовать у Сэда, чтобы он назвал вслух имя этого врага, если оно ему известно. В общем, люди реагировали очень бурно. В кон­це собрания Сэд обратился к аратам с призывом не вносить свои трудовые сбережения и имущество, нажитое трудом, на воздви­жение субургана. Он объяснял им, что трудовые деньги идут в сундуки ламам, что ламы обманывают народ. Лувсан с Доноем с пеной у рта начали кричать, что, мол, пожертвования верую­щих — дело сугубо добровольное, никто, мол, никого не застав­ляет вносить свою лепту, да и государство разрешает исповедо­вать религию, и нечего поднимать этот вопрос. Но я уверяю вас, что это был не простой спор людей, выражающих свои мысли. Это здорово пахнет преднамеренной защитой интересов ламства, к сожалению, пока еще многочисленного. У меня есть еще и другие ценные для нас наблюдения, но об этом мы поговорим после. А сейчас вот что. Здесь долгие годы околачивался один китаец, прибывший с Долнура. Работал плотником в монастыре, имел большой хашан с деревянным домом, обширный'земельный участок. И вдруг собрался уезжать. Ни в коем случае нельзя его упускать.

1 Араты — скотоводы.

2 Б а г — низовая административная единица в сельской местности, ныне упраздненная.

- Почему?

- Есть веские улики, доказывающие, что он японский шпион. Его нужно немедленно арестовать. Немедленно! Очень важная птица и хитер. Места эти изучил как свои пять пальцев.

- Арестовать-то — дело несложное. Но доказательства?

- Буду краток. У китайца — зовут его Буянт — есть ору­жие. Отличная военная подготовка. Попадает в цель, почти не целясь. Имеет подробные карты местности и всех объектов. Фи­зически сильный. Очень осторожен. Что будем делать?

- Сделаем так: ты усилишь наблюдения за китайцем и в случае чего дашь знать. А я попытаюсь разузнать что-нибудь у хамба-ламы об этом человеке. Почему же хамба, назвав мне уже ряд имен, не упомянул о китайце? Трудно объяснить это про­стой забывчивостью. Что-то здесь не так. Ну, ладно. Смотри не упусти китайца. До встречи.

Благодаря темной летней ночи Балдан так же благополучно возвратился в свою пристройку, разделся и нырнул под одеяло. «Молодец Гомпил. Хорошо несет службу. Но в самом деле, по­чему хамба ни разу не упомянул мне имени Буянта? Подождать, пока сам заговорит об этом? Или попытаться самому навести разговор на китайца? Ладно, поживем — увидим, а вот с предсе­дателем бага товарищем Сэдом надо побеседовать непременно»,— думал Балдан, засыпая.

Рано поутру Балдан отправился к настоятелю. Несмотря на ранний час, хамба давно встал и совершал утренний обряд бого­служения. Он привык ложиться с вечерней зарей и вставать с первыми петухами. После обмена приветствиями настоятель ра­душно предложил Балдану разделить с ним утреннюю трапезу.

- Очень рад, что вы пожаловали как раз к чаю. Это хоро­шая примета. Довольны ли вы жильем? Хорошо ли вас кормят? Если вам чего-нибудь не хватает, прошу говорить откровенно. Наш долг — обеспечить вас всем необходимым.

- Дражайший и высокочтимый хамба-лама, благодаря вашим неустанным заботам я ни в чем не нуждаюсь. Ваше приглашение позавтракать с вами я расцениваю как благословение бурхана. Но я пришел к вам не за этим. Меня очень тревожит один во­прос. Он не дает мне покоя даже ночью.

- Что же это за вопрос такой? Кто, как не вы, творящий на земле благо ради грешной толпы, должен почивать спокойным и крепким спом? Слушаю вас, дорогой Балдаи! Я готов помочь вам, если потребуется моя помощь.

—        Наставник! Я высоко ценю вашу мудрость. Но как я могу спокойно спать, когда наше дело движется медленнее, чем плот по течению реки. Что же, мы так и будем сидеть у моря, ожидая погоды?

—        Ваше нетерпепне похвально. Но великие дела быстро не вершатся. Вы же знаете, что мы не сидим без дела, мы дей­ствуем. Между прочим, сегодня вечером ко мне пожалует на ужин один очень интересный человек. Вас я тоже приглашаю. Надеюсь, у вас появится новое представление о нашей работе.

Вечером Балдан пришел к настоятелю чуть раньше назначен­ного времени. Незнакомого гостя еще не было. Юрта хамбы была убрана, как обычно, и ничто не говорило о том, что он ждал го­стей, если не считать со вкусом накрытого стола, хорошего вина на нем. Широким жестом руки настоятель пригласил Балдана на левую, почетную половину юрты.

—        Человек, которого я жду, провел в наших краях несколько лет. Он знает здесь каждую песчинку и каждого человека в лицо. На этот раз мы с вами будем лишь слушателями, а рассказчиком будет он.