Я прекрасно понимала, что он отдает всю свою жизненную силу мне. Жертвует собой, ради моего душевного спокойствия. И впервые я этому не препятствовала.

Порог. Что такое порог?

Это барьер. Преграда, которую необходимо преодолеть. Так, почему я просто не могу переступить этот чертов порог? Почему у меня подкашиваются ноги? Почему темнеет в глазах и вообще тошнит?

Вот мой дом. Город, в котором я провела значительный кусок своей жизни. С ним связаны самые разные воспоминания, большинство из них нехорошие. Но, почему тогда появилось гнетущее чувство в груди?

Мы с аэропорта сразу поехали в церковь. Я стояла возле входа и не решалась сделать следующий шаг. Мимо меня внутрь проходили люди. Как на подбор, все одеты в черное. И цветы. Лилии, белые. Раньше они символизировали чистую невинную любовь. А сейчас они ассоциируются у меня только со смертью. Лучше бы несли черные…

Нужно только найти в себе силы переступить порог. Границы существуют только в нашей голове.

- Ты должна. – тихо напомнил мне Дэн.

Мне хотелось убежать. Далеко. Туда, где никого нет, где нет бед и проблем, где никто не умирает. Но, я сделала глубокий вздох и переступила порог.

В церки витал легкий, едва уловимый запах тлена. При виде меня образовался живой коридор. Все эти фальшиво сочувствующие взгляды приводили меня в ярость, но я сохраняла внешнее спокойствие. На лице не отражалось никаких эмоций.

И тут мой взгляд наткнулся на нее…

Пол под ногами вздрогнул, зазвенели стекла, загудели перепуганные люди.

- Н-нет… - одними губами прошептала я.

Это было еще хуже, чем я себе представляла. Вот она лежит, почти что спит, только на глазах лежат монетки. А лицо умиротворенное, даже тень улыбки тронула ее мертвенно-бледные губы.

Наконец-то она была спокойна и могла отдохнуть. Сейчас мама была такой, какой я помнила ее еще при жизни отца. Когда появился Кларк, то она изменилась до неузнаваемости. Он съедал ее, выпивал жизнь, словно…

Тряска прекратилась так же резко, как и началась. Слезы высохли. А в голове тихо звенел звоночек здравого разума. Он что-то кричал мне, но слишком тихо, что бы я могла разобрать.

Я выпрямилась и внимательно оглянулась по сторонам, ища глазами отчима. Но его не было. Сорвавшись с места, стала спрашивать у всех подряд, не видел ли кто этого ублюдка. Но нет, все отрицательно качали головами и разводили руками.

- Лора! В чем дело? Что с тобой? – встревожено спросил Дэн, с третьей попытки остановив меня. Охочие до сплетен и зрелищ люди, тут же прилипли к нам заинтересованными взглядами. Он недовольно огляделся по сторонам и потянул меня обратно на улицу.

- Ты объяснишь, наконец, в чем дело? – потребовал он.

- Это Кларк… это все он. Я точно знаю. – бормотала я, хаотично блуждая взглядом по окрестностям.

- Что? Твой отчим? Ты видела его? – спросил Дэн, оглядываясь по сторонам, словно нас мог кто-то подслушать.

- Нет. Его нет. И никто не видел. Но, я знаю, что это он виноват. – все так же неразборчиво бормотала я.

Дэн выпрямился во весь свой немаленький рост и тяжело вздохнул. Он притянул меня к себе, накрывая полами своего плаща. Сразу стало тепло и уютно. Больше он ничего не спрашивал и не говорил.

Когда мы вернулись в здание, он не отставал от меня ни на шаг, с подозрением вглядываясь в каждого прошедшего мимо человека. А я стояла возле гроба и не моргая смотрела в бледное лицо мамы. Слезы больше не текли в три ручья, но казалось, что внутри все оборвалось, высохло. Наверное, что-то во мне сломалось. Мне хотелось дотронуться до ее щеки, но что-то не пускало. Наверное, тот факт, что от покойников иногда бывает много хлопот и проблем.

Я нервно хихикнула и потянулась рукой к лицу. Пальцы застыли в нескольких миллиметрах. Не было энергии. Совсем. Она не пульсировала и не тянулась ко мне. Не могу сказать, что это сильно огорчила меня, потому что зомби тоже наделены энергией своих хозяев. Искаженной, правда, но вполне реальной. Это тело было безнадежно мертво.

И только спустя мгновение понимание горя окатило меня холодной волной, смывая отрицание и «подвешенное» состояние. Я сползла-съехала на пол, ощущая, как крупные слезы катятся по щекам. Никогда, никогда в жизни никому не пожелаю почувствовать такое!

Перед глазами то и дело мелькали картинки из прошлого: как мы пекли печенье на кухне и я вся извазюкалась в муке; как мама дула на разбитую коленку и вытирала слезы обиды; как она помогала мне закрашивать розовое платье баллончиком. И потом то, как она начала увядать, как из улыбчивой женщины превратилась в серую невзрачную мышь. А я ведь могла, могла ей помочь! Надавить, заставить бросить Кларка, разыграть истерику или драматическую сцену (благо, артистизма мне хватало)! Я могла вернуть ее к прежней жизни, но мой эгоизм и собственное благоустройство стало для меня важнее…

Отвращение к себе нахлынуло с тройной силой. Я сидела на полу, возле гроба и, уткнувшись в коленки, рыдала. Некоторые сочувствующие люди пытались поговорить со мной, успокоить, но Дэн, словно страж, вежливо никого ко мне не подпускал.

- Прости за то, что бросила тебя… - прошептала я, до крови закусывая губу.

Сейчас, когда я в полной мере осознала все свои ошибки и грехи, я поняла, что смерть во время Самайна – будет лучшим наказанием для меня. Спасти всех и уйти в небытие, что бы быть вместе с мамой и папой.

«А как же те, кто остался? Их ты тоже бросишь. Они ведь любят тебя, об этом ты подумала?» - с укором поинтересовался внутренний голос.

Подумала. Им будет лучше без меня. Я не заслуживаю их любви.

Пришел священник, все расселись по местам. А дальше… а дальше все было, как в тумане. Словно сон, окутанное странной дымкой. Со мной кто-то говорил, какие-то люди то и дело обращались ко мне, но я не видела никого и ничего, кроме бледного умиротворенного лица своей матери. Дальше было кладбище. И только когда гроб закопали, я «включилась» в реальность. Появилось совсем неожиданное чувство облегчения.

Жаль, что тетя Вера не смогла прилететь из-за своей глупой фобии. Мне ее сейчас жутко не хватало.

Остаток дня тянулся мучительно долго. Толпа непонятных людей, которая сновала по дому и разговаривала о своих проблемах, жутко меня раздражала. Большинство из пришедших людей, я никогда в жизни не видела. На все расспросы о том, где Кларк, все только удивленно разводили руками, что приводило меня в еще большее бешенство.

Дэн взял меня под локоть и увел на кухню, заперев дверь. Он усадил меня на стул и всунул в руки кружку. Я уставшим непонимающим взглядом уставилась на него.

- Единственное, что я тут нашел. – ответил Дэн.

Я сделала глоток, не чувствуя ни запаха ни вкуса. Но, когда почувствовала, то скривилась, отстраняя чашку в сторону.

- Терпеть не могу коньяк. Дай воды, пожалуйста. – охрипшим голосом попросила я.

Дэн без лишних слов взял кружку и залпом выпил содержимое. Ему тоже приходилось не сладко. Он ведь восприимчив к энергетике, как и я.

Он прополоскал кружку и, открыв холодный кран, набрал мне воды. Я принялась жадно пить, заглушая жар в глотке. Дверь кухни попытались открыть. Дэн вопросительно посмотрел на меня и я согласно кивнула. Щелкнул замок и в комнату вошел незнакомый мужчина, на вид лет тридцати пяти.

- Здравствуйте, я – Нил О`Коннор, юрист. Я хотел бы с вами поговорить на счет завещания вашей матери. – сказал он.

- Я выйду на улицу. – сказал Дэн. Я рассеянно махнула и полностью сконцентрировала свое внимание на листе бумаги с подписями и печатями.

- Вы ознакомьтесь, а если возникнут вопросы, то я объясню вам все детали.

- Угу. – проворчала я, внимательно читая завещание.

По мере прочтения, мои глаза округлялись все больше и больше. Мой телефон пиликнул, оповещая, что пришло сообщение. Я оставила это без внимания, потому что содержимое завещания меня, мягко говоря, повергло в шок.