Наконец все было съедено, ребенок покормлен, вещи собраны и мы направились по моим указателям к месту пересечения границы между двумя мирами. В туман, который находился в межмирье, я попал совершенно неожиданно, ноги уперлись в оставленный ледоруб. Я вернулся за вещами и Ликурой. Рюкзак занял свое привычное место, сверху я увязал оба вещмешка Ликуры. Там были детские принадлежности и запасные вещи колдунья. Ликура соорудила из детской простынки своеобразный гамак, в который уложила сына, концы простыни были завязаны у нее за спиной, так что руки колдунья оставила свободными не просто так. Все же ее колдовская сила хоть и проигрывала моей в мощности, но она брала опытом. Я взял с нее слово, что она не будет применять свои возможности без совета со мной. Все же уголовная ответственность в моей стране действовала и распространялась на всех.

  Теперь я двинулся в межмирье, держа Ликуру за руку. Я шел медленно, мои ноги нащупывали оставленные камни и дойдя до очередной горки камней, я делал поворот на девяносто градусов. Так мы и шли, как бы по раскручивающейся прямоугольной спирали. По моим ощущениям мы сделали около пяти полных кругов, когда неожиданно вышли из тумана. Как я помнил, нам все еще оставалось пройти по моим отметкам, чтобы быть точно уверенными, что мы вышли именно в то место, откуда я начал свой путь в мир Ликуры. Еще четыре поворота и мы вышли к тому месту, где я впервые услышал звуки из другого мира. Я вздохнул с облегчением, все вокруг напоминало тот же пейзаж, как и в момент моего перехода. Все еще лежал снег, так что я отдал Ликуре свой пуховик, а сам остался в теплом спортивном костюме, который долгое время пролежал в моей комнате, в замке. В месте выхода я тоже выложил хитрую стрелку, чтобы она бросалась в глаза только тогда, когда знают, что искать. Ликура одела куртку не возражая, тем более, что она была ей слегка великовата и ее сын уютно устроился внутри моего пуховика. Ликура не стала его отвязывать, так что мы, потеряв, буквально пять минут на переодевание, двинулись по моему пути только в обратную сторону. Мой подъем сюда занял около полутора часов, так что спуститься мы должны минут за сорок, ну может пятьдесят. У Ликуры закладывало уши, так как высота здесь была порядка километра над уровнем моря, если учесть, что мы попали сюда с равнины, то для не подготовленного человека, ощущения весьма неприятные, да и переход получился резкий. Кроме того было заметно, что она немного потеряла координацию движений при ходьбе, как будто она заново приспосабливалась к чему-то, пришлось ее все время поддерживать под локоть, чтобы она не упала. Я посоветовал ей зевать и делать глотательные движения, тогда евстахиевы трубы открываются, и давление в них сравняется с атмосферным. Ликура была удивлена, когда мы вышли на гребень. Она и не предполагала, что мы в горах. Она, похоже, и гор-то таких никогда не видела. Я ей в общих чертах рассказал, что это за местность. Так мы и спускались, поскальзываясь на снегу. Выяснилось, что ей немного тяжеловато, как будто что-то давит ее к земле. Она остановилась и, начертив на снегу какой-то символ, произвела на него какое-то своеобразное движение руками. Ее спина выпрямилась и походка изменилась. Вот что значит колдунья. Я как мог, страховал Ликуру, все же она несла еще и ребенка. Проблемы с силой тяжести она, похоже, устранила, но вот ходить по снегу, так, не научишься. Вскоре мы спустились с крутого склона гребня, теперь спуск был более пологий и скорость нашего спуска увеличилась. Как я и предполагал, мы спустились в пределах часа. Выйдя к дороге, направились к автобусной остановке. Пока было время, я прочитал Ликуре небольшую лекцию о моем мире и о том транспорте, в котором мы сейчас поедем. Я и раньше рассказывал колдунье о своем мире, но одно дело услышать, а другое, увидеть все это своими собственными глазами. Я боялся, что она устроит истерику на остановке или в самом автобусе. Мне нужно было, чтобы она вела себя естественно, как будто каждый день пользуется таким транспортом.

  Ждать автобус долго не пришлось. Корейский автобус был, по моим меркам даже красив, так что, когда он поравнялся с нами и гостеприимно открыл двери, то я, подхватив Ликуру под руку, помог ей подняться на низкую ступеньку. Мы прошли вглубь салона, и так как время было раннее, то уселись на свободные места. Убедившись, что Ликура ведет себя нормально, я оставил ее и пошел оплачивать проезд. Валидатор сглотнул приготовленные монеты, а я получил два билета. Вернувшись к ней, я помог ей вытащить ребенка из импровизированной люльки. Одет малыш был по-летнему, так что пришлось замотать его в мою запасную майку и натянуть ему на ножки мои запасные носки. Наше общение происходило на Ликурином языке, так что немногочисленные пассажиры косились на нас, как на чокнутых иностранцев, которые даже ребенка нормально одеть не могли. Чтобы не оставлять Ликуру без контроля, я рассказывал ей о местах, которые мы проезжали. Не вполне уверен, что она все понимала. Как бы вы объяснили средневековому жителю о доме отдыха центрального комитета коммунистической партии. Поэтому я подбирал значения слов близкие к ее родному миру. Но и там не додумались сделать дом отдыха для повстанцев, а скорее, разбойников, выступающих против самодержавия.

  Как бы там ни было, а автобус спускался все ниже и ниже. Народу прибавлялось, так что на конечной остановке мы дождались, когда схлынет основная масса людей и только потом двинулись к выходу. У нас проверили билеты, и мы очутились на улице моего родного города. Еще раз рисковать мне не хотелось, поэтому я поймал частника и назвал ему свой адрес. После небольшого торга мы забрались на заднее сидение и через полчаса комфортной езды, были возле моего дома. Выбравшись из машины и расплатившись с водителем, мы направились к моему подъезду. Здесь мне предстояло найти в своем рюкзаке ключи от собственной квартиры. Наконец брелок с ключами был найден. В голове сразу всплыл прикол, что брелок существует для того, чтобы терять все ключи одновременно. Домофон отреагировал нормальным писком на приложенную электронную открывалку. Я открыл дверь и пропустил Ликуру в подъезд. Мы поднялись по ступенькам к моей квартире и еще через десяток секунд были дома. Я помог Ликуре снять пуховик и показал, куда ей можно будет уложить ребенка. Тот всю дорогу сидел тихо. Мы ни разу не слышали его плача. Я поинтересовался у Ликуры, почему так? Она объяснила, что может общаться со своим сыном ментально. Она передала ему, что мы находимся в опасном месте, и что ему не следует выдавать себя плачем, а так как он еще и ничего не видит, то затаился и ждал, когда мы покинем опасное место. Я был поражен, это она объяснила грудничку. Он что, все понимает? Оказалось, что все, но только связанное с выживанием. Более того, она смогла объяснить ему, что я, свой. Что мне можно доверять, как ей. Я только открывал и закрывал рот. Наконец, осознав, что ей нужно его покормить, я ретировался на кухню. Там, поставил на плиту чайник и стал рыться в холодильнике. Из холодильника пахнуло вонью, и я поспешил захлопнуть его и открыл форточку, чтобы проветрить помещение. Если в холодильнике все испортилось, то следует воспользоваться консервами и макаронами или гречкой. Макароны было проще сварить, поэтому я налил в кастрюльку воды и поставил на огонь. Консервы были мясные и рыбные, решил, что пусть Ликура сама выберет для себя, ведь открыть банку консервов, секундное дело, а если разогреть, то у меня стоит микроволновка.

  Оставив макароны вариться, я проскользнул в ванную. Там приготовил Ликуре полотенце и свой банный халат. Я помоюсь после нее, а уж что надеть после ванны, меня не особо тревожит. Свободная майка и тренировочные штаны меня вполне устроят.

  1.12. Глава 12.

  * * *

  Вернулся на кухню и помешал макароны, чтобы не прилипли ко дну кастрюли. Тем временем вода для чая закипела, и я заварил черный чай, другого просто не было. Я знал, что Ликура предпочитает травяной настой, так уж она привыкла, но сейчас выпьем то, что есть, а потом купим, что нам хочется. Времени прошло достаточно, и Ликура должна бы уже закончить кормление. Потихоньку вышел из кухни. Оба моих гостя спали. Я не стал будить колдунью, а решил приготовить еду, чтобы было чем накормить гостей. Когда макароны сварились, я слил воду и промыл их под холодной водой. Убирать в холодильник не стал, там они только провоняют. Решил, что пока Ликура спит, то я быстренько схожу в магазин. Перед этим закрыв дверь в комнату, выкинул в мусорное ведро все то, что было в холодильнике, потом выберу время его помыть. Нужно было закупить хлеба, яиц, молока, масло и сыр. Потом схожу с ней и куплю то, что ей хочется. Вернулся домой и проверил гостей, те все еще спали. Подумал, и решил помыть холодильник. Набрал в тазик воды и, пройдя на кухню, закрыл за собой дверь. Открыв чудо советского рефрежераторостроения, принялся отмывать его нутро. По хорошему нужно было дать ему оттаять, но на это не было времени. Может сегодня ночью дам ему расслабиться, и завтра еще раз протру его. Морозный воздух с улицы постепенно вытеснил мерзкий запах, и я загрузил в холодильник часть продуктов. Закрыл окно и принялся ждать, когда Ликура проснется. Я сам как-то задумался, поэтому не сразу уловил, что дверь открылась. На пороге стояла Ликура и с укоризной смотрела на меня, в руках у нее был мой рюкзак.