Дверь мужского туалета открылась, и оттуда появилась Анна.

Садясь через час на самолет до Бухареста, Анна была уверена, что избавилась от соглядатая Фенстона. Возможно, она чуть перегнула палку, но и сама она поразилась тому, сколько шума поднял маленький мальчик, когда она ущипнула его за ногу.

Когда самолет оторвался от японской земли, Анна всерьез тревожилась только о Тине. Завтра к этому времени Фенстон и Липман поймут, что Анна пустила их по ложному следу. Она боялась, что потеря работы может стать меньшей из Тининых бед.

Анна вышла из Бухарестского аэропорта и обрадовалась — рядом с желтым «мерседесом» стоял улыбающийся Сергей. Он открыл для нее заднюю дверцу и спросил:

— Куда?

— Сперва в Академию, — ответила Анна.

Ей очень хотелось рассказать обо всем Сергею, но ей казалось, что она недостаточно его знает, а рисковать было нельзя. Недоверие стало новой чертой ее характера, и Анне это не нравилось.

Сергей остановился у лестницы в Академию. Студент на проходной сказал ей, что лекция профессора Теодореску по атрибуции вот-вот начнется. Анна прошла в аудиторию и проскользнула на место в конце второго ряда, когда свет начал гаснуть.

— Вопросы атрибуции и происхождения, — начал Антон, — порождают между искусствоведами больше споров и разногласий, чем любые другие. Не вызывает сомнений, что некоторые из самых известных галерей теперь выставляют работы, которые не принадлежат кисти тех, чье имя указано на раме.

Антон повернулся продемонстрировать слайд, и его глаза остановились на Анне. Она улыбнулась, но, к ее удивлению, он остановил ее пристальным взглядом.

— Наш великий город, — продолжил Антон, — может похвастаться собственным видным специалистом по атрибуции. Несколько лет назад мы были студентами и ночи напролет спорили о живописи, встречаясь в девять вечера после последней лекции в нашем любимом кафе «Коскиш». — Он вернулся к слайду. — Эта картина известна как «Мадонна с гвоздиками»…

Свидание было назначено. Анна сразу вышла из аудитории.

В девять часов вечера она сидела за столиком в «Коскиш». Кафе не сильно изменилось — те же пластиковые столы и стулья и, наверное, то же самое вино. Она заказала два бокала фирменного красного.

Подняв глаза, Анна увидела, что к ней направляется высокий мужчина. Она не сразу узнала Антона — на нем были армейская шинель и шерстяной шарф.

Антон сел напротив.

— Картина у тебя? — спросила Анна, она не могла больше ждать ни секунды.

— Да, — ответил Антон. — Холст и не покидал мою студию, — добавил он, прежде чем отпить вина. — Хотя признаюсь, я был бы рад от него избавиться.

— Прости, если можешь, — сказала Анна. — Не нужно было тебя подставлять. Но хуже того, мне придется попросить тебя еще об одном одолжении. Ты говорил, у тебя хранятся мамины восемь тысяч долларов.

— Да. Я держу их у себя.

— Мне нужно немного занять. Верну, как только прилечу в Нью-Йорк.

— Это твои деньги, Анна, можешь забрать все до последнего цента.

— Нет, они мамины, но ничего ей не говори, не то она решит, что у меня проблемы, и начнет продавать мебель.

Антон не рассмеялся, только спросил:

— Но у тебя и впрямь проблемы, верно?

Анна встала:

— Как только я избавлю тебя от картины, они все решатся.

Антон допил вино, оставил на столе деньги и пошел за Анной к выходу.

Короткий путь до дома Антона проехали молча. Сергей притормозил, и Антон быстро увлек Анну вверх по лестнице в заваленную холстами мансарду. Ее взгляд сразу остановился на автопортрете Ван Гога с перевязанным левым ухом. Анна улыбнулась. Картина в знакомой раме спокойно лежала в открытом красном футляре.

— Невероятно, — заметила Анна. — Теперь остается одно — сделать так, чтоб она попала в нужные руки.

Когда Анна проснулась, Сергей сидел на капоте и курил.

Она потерла глаза и выбралась с заднего сиденья. Красный футляр был на месте.

— Доброе утро, — поздоровался Сергей. — Надеюсь, вы хорошо выспались?

Анна рассмеялась:

— Кажется, лучше, чем вы.

— После двадцати лет в армии сон становится роскошью, — заметил Сергей. — Но вы уж, пожалуйста, позавтракайте со мной.

Он достал из-под водительского сиденья жестяную коробку, снял крышку, и Анна увидела две булочки, вареное яйцо, толстый ломоть сыра, апельсин и флягу с кофе.

— Откуда? — спросила она.

— Вчерашний ужин, — объяснил Сергей. — Жена собрала.

— Как вы объясните ей, что не пришли ночевать?

— Скажу правду. Провел ночь с красивой женщиной. — Анна покраснела. — Но боюсь, слишком я стар, чтоб она поверила. Так куда мы теперь? — добавил он. — Грабить банк?

— Только если вы знаете такой, где найдется пятьдесят миллионов мелкой наличностью. Иначе мне придется доставить эту картину ближайшим рейсом в Лондон, так что нужно выяснить, когда открывается грузовое отделение.

— С первым клиентом. — Сергей очистил яйцо и дал Анне. — Обычно около семи.

Она откусила кусочек.

— Тогда я хотела бы быть там к семи.

— Думаю, не стоит.

— Что вы имеете в виду? — встревожилась Анна.

— Думаю, вам не стоит лишний раз светиться. — Он сделал паузу, но Анна промолчала. — Знаете, когда я был в армии полковником и мне требовалось сделать что-то втайне, я поручал это дело какому-нибудь капралу. И никто не проявлял ни малейшего интереса. Думаю, сегодня я могу стать вашим капралом.

— А если вас поймают?

— Тогда появится шанс нарваться на приключения. Думаете, интересно водить такси, после того как командовал полком? Да не беспокойтесь, юная леди. Один или двое моих ребят работают на таможенном складе и за достойную мзду не станут задавать лишних вопросов.

Анна достала из конверта пять двадцатидолларовых купюр.

— Нет-нет, — замахал руками Сергей. — Мы собираемся подкупать не начальника полиции, а пару местных пареньков.

Он взял одну банкноту.

Анна рассмеялась.

— Сергей, когда будете расписываться в декларации, сделайте так, чтобы вашу подпись нельзя было разобрать.

Он пристально на нее посмотрел.

— Понимаю — и не понимаю. Но сами держитесь в стороне, мне нужен только ваш билет.

Анна отдала ему билет, Сергей сел в машину, завел двигатель и помахал ей на прощание рукой.

Она смотрела, как машина с картиной, ее багажом и билетом до Лондона заворачивает за угол. В залог ей остались только кусок сыра, булочка и фляга с холодным кофе.

Фенстон поднял трубку после десятого гудка.

— Я в Бухаресте, — сообщила Кранц. — Красный футляр погрузили в лондонский самолет, который приземлится в Хитроу около четырех дня.

— А девчонка?

— Не знаю, что она задумала, но когда узнаю…

— Труп должен остаться в Бухаресте.

Фенстон отключился.

Через полчаса Анна начала волноваться, через пятьдесят минут была близка к панике, а через час задалась вопросом, не работает ли Сергей на Фенстона. Спустя несколько минут из-за угла показался старый желтый «мерседес».

Сергей улыбнулся.

— Вы как будто уже и не надеялись, — заметил он, открывая перед ней переднюю дверцу и отдавая билет.

— Да что вы, нет, — возразила Анна, чувствуя себя виноватой.

— Груз оформлен на тот же лондонский рейс, которым летите вы. — Он вернулся за руль. — Но вам нужно быть осторожной — там поджидает американец.

Сергей выехал на шоссе и повел машину к аэропорту.

Выйдя из лифта, Тина заметила, как из ее кабинета появился Липман, и прошмыгнула в туалет. Она представила себе, чем это может обернуться, и сердце у нее бешено заколотилось. Пронюхал ли он, что она могла подслушивать все телефонные разговоры и наблюдать за всем, что происходит в кабинете Фенстона? Или того хуже — прознал, что весь этот год она отправляла секретные документы на свой электронный адрес?