— Ой, прекрати! Всё не так!
— Нет, чёрт возьми, это так! Это правда, Гвен!
У Гвен снова разболелась голова. Она бросила нож для хлеба в раковину и мимо Риса вышла из кухни.
— Гвен?
— Заткнись!
— Ты куда?
Она обернулась.
— Знаешь, сегодня вечером один человек, которого я не слишком уважаю, предложил мне бросить тебя.
— Тогда почему ты этого не сделала? — заорал Рис.
Она бросила на него испепеляющий взгляд.
— Понятия не имею, чёрт возьми, — ответила она, повернулась и направилась к входной двери.
— А теперь, мать твою, куда ты собралась? — крикнул Рис ей вслед.
— На работу! — ответила она и с силой захлопнула за собой дверь.
Лишь побродив пятнадцать минут по улицам в поисках такси, Гвен наконец расплакалась.
Высоко над Кардиффом Джек стоял на холодном ветру и смотрел на звёзды. На залитых янтарным светом улицах внизу выли сирены.
Здесь, наверху, у него было время подумать. Привести мысли в порядок. Находясь высоко, он всегда становился более открытым. Он смотрел вниз, на город, где ярко освещённые магистрали напоминали светлые полосы в чёрном пространстве. Он слышал шум автомобилей, вой сирен машин «скорой помощи», нёсшихся по улицам, сверкая проблесковыми маячками.
От всего этого ему становилось немного легче. Тяжёлая ночь. Ужасная ночь. Одна из худших, и она до сих пор не закончилась. Сегодня, или завтра, или послезавтра ночь будет продолжаться вечно. Однако, даже несмотря на это, он немного расслабился. Здесь, наверху, он чувствовал себя в безопасности, и он считал себя очень сильным, думая, что он — единственный человек в Кардиффе, сумевший забраться так высоко и видеть так много, будучи при этом невидимым.
В обоих отношениях Джек полностью ошибался.
Мистер Дайн ждал, сидя на корточках за парапетом. Он чувствовал напряжение и сопротивлялся. Сначала нужно было проверить. Убедиться. Возможно, это была просто ложная тревога.
Он встал и сделал шаг вперёд.
Двадцатью метрами ниже он без всяких усилий приземлился и побежал по покрытым черепицей крышам.
Оуэн Харпер налил себе ещё порцию виски и покачал стакан в руках. По его личным стандартам он уже напился до полуотключки. К счастью, он находился в своей квартире с видом на залив.
Он посмотрел в окно, на огни.
— Я взяла у тебя мыло, ты не против? — сказала девушка, выходя из ванной комнаты, примыкающей к спальне.
Оуэн обернулся.
— Да, конечно.
И снова — как, чёрт возьми, её зовут? Линди? Линда? Единственное, в чём он был уверен — в том, что у неё были самые большие буфера в истории самых больших буферов.
— Что ты делаешь? — спросила она.
Он перевёл взгляд на неё. На ней не было никакой одежды, и это помогло Оуэну вспомнить, по какой причине в первую очередь он привёл её к себе домой. Он глотнул виски.
— Смотрю на тебя, — сказал он.
Ванна была почти до краёв наполнена тёплой водой, сдобренной ароматическими маслами. Тошико Сато приглушила освещение, пока единственным источником света в ванной комнате не стали горящие свечи, и сбросила банный халат.
Она погрузилась в ванну. Тёплая вода окутала и обволокла её, приглушая боль в ушибленных местах и успокаивая её уставшее тело.
Она прислонилась спиной к краю ванны и потянулась за бокалом вина.
Джеймс Майер нажал кнопку паузы на пульте от телевизора и приподнял голову. Кто-то определённо стучал в его дверь.
Он осторожно встал, чувствуя, как болит всё тело, и босиком прошлёпал к двери.
— Привет, — сказала Гвен.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Я тебе мешаю? — вопросом на вопрос ответила она.
— Чёрт, нет, я просто удивился. Я не ожидал… — Он посмотрел на неё. — Ты ведь знаешь, что сегодня пятница, правда?
— Да.
— И ты знаешь, что марафон Энди Пинкуса не начнётся до субботы?
— Да.
— Гвен?
— Ты хочешь сказать, что я не могу остаться здесь до субботы? — спросила она.
— Нет, — ответил Джеймс. — Разве я когда-нибудь?..
Их губы встретились. Он потащил Гвен за собой в квартиру.
Позже, во время краткой передышки, Гвен встала, обнажённая, закрыла дверь и повернула ключ в замке.