В. Г. Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) писал о М. н. или у.: «…Читайте ее в зимний вечер у пылающего камелька, и вы забудете о зиме с ее морозами и метелями; вам будет чудиться эта светлая, прозрачная ночь благословенного юга, полная чудес и тайн; вам будет чудиться эта юная, бледная красавица, жертва ненависти злой мачехи, это оставленное жилище с одним растворенным окном, это пустынное озеро, на тихих водах которого играют лучи месяца, на зеленых берегах которого пляшут вереницы бесплотных красавиц… Это впечатление очень похоже на то, которое производит на воображение „Сон в летнюю ночь“ Шекспира».

Ю. М. Лотман в книге «В школе поэтического слова» (1988) отмечал, что у Гоголя волшебное пространство в М. н. или у. дублирует «каждодневное пространство»: «Когда… дом сотника — то заколоченная развалина, на месте которой собираются строить винницу, то сверкающие хоромы, становится очевидным, что меняется не он: просто есть около села реальный пруд со старым домом, но в том же месте находится и обычно недоступный людям (попасть к нему можно лишь случайно) другой пруд с другим домом на берегу. В нем и сейчас — в то же самое время, когда происходит действие повести, живет панночка-утопленница. Эти два пространства взаимно исключают друг друга: когда действие перемещается в одно из них, оно останавливается в другом».

ботаник, этнограф и историк. С 1833 г. был профессором ботаники в Московском университете, позднее, с 1834 г., профессор русской словесности и ректор Киевского университета Св. Владимира. С 1845 г. прекратил чтение лекций и поселился в своем имении в Полтавской губернии на берегу Днепра. М. выпустил ряд сборников украинских песен и стал автором исследований по украинскому языку и истории и археологии Украины.

С Гоголем М. подружился в 1832 г. Знакомство М. с Гоголем произошло благодаря одному из ведущих сотрудников «Литературной газеты» Оресту Михайловичу Сомову (1793–1833). 9 сентября1831 г. он писал М.: «Я познакомил бы вас хоть заочно, если вы желаете того, с одним очень интересным земляком — Пасечником Паньком Рудым, издавшим „Вечера на хуторе“, то есть Гоголем-Яновским… У него есть много малороссийских песен, побасенок, сказок, и пр., и пр., коих я еще ни от кого не слыхивал, и он не откажется поступиться и песнями доброму своему земляку, которого заочно уважает. Он человек с отличными дарованиями и знает Малороссию как пять пальцев, в ней воспитывался».

9 ноября 1833 г. Гоголь писал М.: «Я чертовски досадую на себя за то, что ничего не имею, чтобы прислать вам в вашу „Денницу“ (киевский альманах. — Б. С.). У меня есть сто разных начал и ни одной повести, и ни одного даже отрывка полного, годного для альманаха… Не гневайтесь на меня, мой милый и от всей души и сердца любимый мой земляк. Я вам в другой раз непременно приготовлю, что вы хотите. Но не теперь. Если б вы знали, какие со мною происходили страшные перевороты, как сильно растерзано всё внутри меня. Боже, сколько я пережег, сколько перестрадал! Но теперь я надеюсь, что всё успокоится, и я буду снова деятельный, движущийся. Теперь я принялся за историю нашей единственной, бедной Украины. Ничто так не успокаивает, как история. Мои мысли начинают литься тише и стройнее. Мне кажется, что я напишу ее, что я скажу много того, что до меня не говорили. Я очень порадовался, услышав от вас о богатом присовокуплении песень и собрании Ходаковского (имеется в виду рукописный сборник украинских песен, собранный польским историком и этнографом Адамом Чарноцким (1784–1825), писавшим под псевдонимом Зориан Доленга-Ходаковский. — Б. С.). Как бы я желал теперь быть с вами и пересмотреть их вместе, при трепетной свече, между стенами, убитыми книгами и книжною пылью, с жадностью жида, считающего червонцы. Моя радость, жизнь моя! песни! как я вас люблю! Что все черствые летописи, в которых я теперь роюсь, пред этими звонкими, живыми летописями! Я сам теперь получил много новых, и какие есть между ними прелести. Я вам их спишу. Не так скоро, потому что их очень много. Да, я вас прошу, сделайте милость, дайте списать все находящиеся у вас песни, включая печатных и сообщенных вам мною. Сделайте милость и пришлите этот экземпляр мне. Я не могу жить без песень. Вы не понимаете, какая это мука. Я знаю, что есть столько песень, и вместе с тем не знаю. Это всё равно, если б кто перед женщиной сказал, что он знает секрет, и не объявил бы ей. Велите переписать четкому, красивому писцу в тетрадь in quarto на мой счет. Я не имею терпения дождаться печатного; притом я тогда буду знать, какие присылать вам песни, чтобы у вас не было двух сходных дублетов. Вы не можете представить, как мне помогают в истории песни. Даже не исторические, даже похабные: они все дают по новой черте в мою историю, все разоблачают яснее и яснее, увы, прошедшую жизнь и, увы, прошедших людей… Велите сделать это скорее. Я вам за то пришлю находящиеся у меня, которых будет до двух сот, и что замечательно — что многие из них похожи совершенно на антики, на которых лежит печать древности, но которые совершенно не были в обращении и лежали зарытые».

23 декабря 1833 г. Гоголь писал А. С. Пушкину: «…Ко мне пишет Максимович, что он хочет оставить Московский университет и ехать в Киевский. Ему вреден климат. Это хорошо. Я его люблю. У него в Естественной истории есть много хорошего, по крайней мере ничего похожего на галиматью Надеждина (имеются в виду натурфилософские сочинения Н. И. Надеждина. — Б. С.)».

В конце декабря 1833 г. Гоголь писал М.: «Я тоже думал: туда, туда! В Киев, в древний, прекрасный Киев! Он наш, он не их, — не правда? Там или вокруг него деялись дела старины нашей. Я работаю. Я всеми силами стараюсь; но на меня находит страх: может быть, я не успею! Мне надоел Петербург, или лучше, не он, но проклятый климат его: он меня допекает. Да, это славно будет, если мы займем с тобою киевские кафедры; много можно будет наделать добра. А новая жизнь среди такого хорошего края! Там можно обновиться всеми силами. Разве это малость? Но меня смущает, если это не исполнится!..» В том же письме Гоголь привел образец одной из «похабных» малороссийских песен:

(примечание Гоголя: Черта совершенно малороссийская. — Б. С.),