Сдал он много и многих, но не сразу, поэтому почти всех агентов успели предупредить или отозвать в Москву. Грету предупредить не получилось. Норвежская служба безопасности арестовала ее в момент передачи секретных документов куратору Принципалову, работавшему под дипломатическим прикрытием. Его отпустили, а Грету на протяжении десяти часов допрашивали. Она призналась только в том, что любит некоего Владимира Козлова, живущего в Москве, которому, дескать, и передавала письма через советских дипломатов. «Сколько было у вас таких встреч?» – спросили ее. «Двести пятьдесят!» -усмехнулась Грета. «А сколько писем вы передали?» «Тысячи!» последовал горделивый ответ. И это было правдой – любовь, к русскому Владимиру, не угасшая за много лет после ее работы в норвежском посольстве в Москве, и тысячи секретных документов, переданных кураторам за 27 лет. Устав от допроса, она немного помолчала, потом вдруг заявила: «Сейчас скажу вам правду. Я почти тридцать лет была русской шпионкой». Больше от нее ничего не добились. Через полгода она умерла в тюрьме от инфаркта.
Перебежчику Носенко не могли тростить Грету. Его ликвидировали в 2006 году.
Комментарий к несущественному
Как эго ни странно, на решение Олега Гордиевского и Олега Калугина работать на англо-американскую разведку повлиял знаменитый Ким Филби, он же агент Том, он же Гарольд Адриан Рассел. В сферу его влияния попал и третий полковник – Михаил Любимов, но того вовремя выставили из лондонской резидентуры, определив экспертом Центра по Великобритании и параллельно – неофициальным патроном сильно пьющего. Филби.
Гордиевский начал работать на МИ-6 в 1974 году, будучи сотрудником резидентуры в Копенгагене. Это уже после тесного общения с Филби в Москве, взгляды коего разительно отличались от пропагандистского образа легендарного разведчика. Приехав в 1977 году в отпуск в Москву, Гордиевский прослушал первое и последнее выступление Филби перед аудиторией в триста человек. Начал он свою речь так «Этот год особенный. Мы не только отмечаем 60-ю годовщину Великой революции, но и 50-ю годовщину советской Федерации футбола». В ответ раздались два взрыва хохота – сначала от тех, кто понимал английский, потом от всех остальных, слушавших перевод.
Больше легенду советской разведки к чтению докладов не допускали – только отдельные консультации. К методам работы КГБ он относился критически, если не сказать презрительно. «Но что мы можем? – вопрошали полковники. – От нас ничего не зависит». «Все зависит от каждого,- отвечал консультант. – Надо ломать стереотипы, искать свой путь в разведке». Далее приступал к весьма язвительной критике КГБ, предлагая отбросить «последние сомнения». Говорил, не выбирая выражений: «Вы не должны умирать на поле боя, не зная за что. Не надо становиться свистком для поросенка, надо стремиться к Богу. А к Богу приходят те, кто убежал от людей…».
«Беседы с отставным Сократом» не могли остаться неуслышанными. Калугина выпихнули из ПГУ и отправили в Ленинград заместителем начальника УКГБ, подсластив пилюлю погонами генерала. Примерно в это же время развод Любимова использовали как предлог для увольнения из Центра за «аморальное поведете». Гордиевский оставался вне подозрений в «аморальности», но только до тех пор, пока Филби не передали дело несчастной Греты. Проанализировав его, тот пришел к выводу, что в недра КГБ проник «крот»: «Он среди нас, он где-то тут, я его чувствую!..»
На присутствовавшего Гордиевского страшно было смотреть. Если Филби продолжит копаться в деле Греты, то неизбежно установит его причастность к провалу. Ведь Носенко на допросах в ЦРУ лишь косвенно навел на Грету, не зная ни ее настоящего имени, ни места работы. За него эго сделал Гордиевский.
В тот раз обошлось. А после того, как полковник стал консультировать секретаря ЦК Михаила Горбачева перед поездкой к Маргарет Тэтчер, вопрос о его назначении главой лондонской резидентуры был решен. К делу окончательного, развала державы они приступили одновременно. И на качественно ином уровне.
В марте 1985 года Горбачев был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС. В июле того же года Гордиевский стал беглым «агентом национальной опасности», негласно наделенным статусом неприкосновенности.
10- 12 мая 2015 года.
Глава 131 АТЛАНТ РАСПРАВИЛ ПЛЕЧИ
Расправил и почувствовал боль в спине. Позвал тетю Хану, чтобы сделала массаж. Тут позвонили с телеканала «Дождь» и пригласили атланта на ток-шоу. В студии соберутся, чтобы поговорить о прекрасном и вечном. Собеседники – сплошь ВИП- инфицированные ангелы в черном, демоны в белом, бренд-шеф Белковский – в красном, ведущий Лобков – в разном. В общем, люди, которые страдают в тисках путинского режима, но не унывают и не беднеют. Народ поднимается с колен, тушит бычки, допивает пиво и участвует.
Тетя Хана, она же бывший диспетчер Днепропетровского аэропорта Анна Петренко, направившая в июле прошлого года малайзийский «Боинг» на рандеву с истребителем капитана Волошина, предостерегающе покачала головой: оно тебе надо?
Коломойский уловил намек наперсницы. Генпрокурор Украины с подачи Порошенко возобновил уголовное дело против Бени по факту покушения на убийство десятилетней давности, отсюда приглашение в Москву вполне может обернуться засадой.
– Передай бренд-шефу, что Беня знает за облаву, – сказал он, укладываясь на диван.
– Кому передать? – не поняла тетя Хана.
– Белковскому, – пояснил Беня. – Он у них теперь лицо канала. На его месте я бы прятал такое лицо в штанах. В мышиной возне не участвую. Честь имею!..
– Лежи уже, атлант! – фыркнула тетя Хана. – Честь он имеет! Снимай кацавейку…
Словом, на «Дожде» пришлось говорить о прекрасном без пассионарного олигарха. Было о чем. Например, о снятой с репертуара опере «Тангейзер» Рихарда Вагнера, поставленной в Новосибирском театре, по идее, в знак протеста против засилья-морали, всяческой нравственности, культурных традиций, библейских заповедей, «кровавой гэбни», убийства Немцова и оккупации Крыма. А также еще против неизвестно чего.
Поскольку оперы Вагнера, которую поставил теперь изгнанный режиссер Борис Мездрич, никто не видел, заговорили о проблеме героизма на Украине. С героями там все в порядке. Каждый второй герой, а каждый первый обязан славить его. И гагары тоже стонут, на себе испытывая повальный героизм, но им, гагарам, недоступно.
Белковский расширил тематику прекрасного и сказал Павлу Лобкову: «Путин, как всякий провинциальный человек, считает, что евреи правят миром, но мы с тобой, Паша, как настоящие евреи, знаем, что ни фига они не правят».
Ему решительно возразили: «А Ротшильды? А Беня Коломойский, который контролирует не только Днепропетровскую вотчину, хотя и не губернатор уже, но также Харьковскую, Одесскую, Запорожскую, Херсонскую и Николаевскую области? Почти всю Новороссию, короче. Разве мало на душу одного еврея?..»
– У нас есть вопрос от телезрителя, которому не наплевать, – вмешалась
вторая ведущая Анна Монгайт, уводя базар от щекотливой темы. – Вопрос такой: поставят ли Путину памятник? Если да, то где и когда?
– Памятник Путину я готов поставить сам, – ухмыльнулось лицо канала. – Пригласим скульпторов, архитекторов, соберем денег – и будет ему шикарный монумент на Новодевичьем…
– И обнесем его нецензурным забором! – радостно проблеял обретший статус «настоящего» Павел Лобков.
– Это, когда-мы придем к власти, – уточнил Белковский. – Что произойдет не позднее 2017 года…
Так на телеканале «Дождь» началась заказная весенне-летняя кампания под девизом. "Мочить Путина!» Без народа, уставшего подниматься с колен, и без Коломойского. Атлант с Днепра предвидел опасность неправильного поворота событий, помноженную на страстное их ожидание.