Мэдлин с трудом подняла голову и взглянула вперед. На горизонте действительно была видна белая каменная стена, а за ней высокие башни с золочеными крышами. При свете яркого, стоявшего в зените, солнца город буквально сиял.

Девушка подумала о том, что жители его, должно быть, были очень богатыми. Интересно, они враги Алемана или его союзники? Неужели он планирует штурмом взять такой богатый и цветущий город? Тогда Мэдлин придется ждать еще очень долго перед тем, как отдохнуть. Она тяжело вздохнула. Ее страж снова повернулся к ней и заговорил, видимо пытаясь отвлечь девушку беседой.

– Прав был Арий, заболели Вы все же. И не только Вы. Многие воины страдают от болезни. Вчера умерли двое. Чума пришла с востока, как и всегда. Зря владыка Алеман решил наступать сейчас, – он сокрушенно покачал головой.

– Владыка Алеман хочет напасть на этот город? – осторожно спросила Мэдлин, вытирая ладонью, стекающий со лба пот.

– Нет, это торговый город. Его жители поддерживают владыку. Они не хотят вступать в войну, но разрешили нам пройти через их владения и пополнить запасы еды и воды, – пояснил мужчина.

Но Мэдлин показалось, что голос его звучал не слишком уверенно, словно он не был до конца убежден в том, что союзники будут им рады и сдержат свое слово.

– Как тебя зовут?

– Натан, моя повелительница. Что же Вам совсем плохо, раз Вы и имя мое позабыли? – искренне сочувствуя, проговорил он. – Вы только не упадите, скажите мне, если что.

Мэдлин вздохнула. Она и сама сейчас думала лишь о том, чтобы не упасть на землю и не расшибиться. Девушка чувствовала себя так, словно у нее была сильная лихорадка и высокая температура. Но проверить свою догадку она, естественно, никак не могла, потому что во времена Алемана о термометрах еще никто не слышал.

Город на горизонте становился все ближе и ближе. Уже можно было отчетливо разглядеть каждый камень в высокой крепостной стене и часовых, ходивших на ней и зорко наблюдавших за приближающейся армией конных и пеших воинов. Ворота в город оказались закрыты, и пока что никто не спешил их открывать. Судя по всему, местные жители не слишком были рады гостям и не торопились впускать их в свои владения.

Мэдлин это очень сильно не понравилось. Единственное, о чем она сейчас мечтала, это о том, чтобы лечь и отдохнуть. Причем не на раскаленный песок пустыни, а на нормальную мягкую постель, что было возможно только в стенах города.

Но что если воины Алемана устроят осаду и попытаются взять жителей измором? Такого Мэдлин может просто не выдержать. Интересно, что ей скажет Александр, если узнает, что в этой вариации она умерла от чумы или еще от какой-то болезни? Ее вины ведь в этом нет. И как справилась с этим ее предшественница? Или ее чума обошла стороной?

Погрузившись в свои мысли, девушка не заметила, как оказалась рядом с Алеманом, видимо Натан тихонько подвел ее к нему. Владыка выглядел суровым и сосредоточенным. Заметно было, что ему также не нравились закрытые ворота и вооруженные часовые. Правда, когда он взглянул на Мэдлин, взгляд его слегка потеплел, но потом снова стал мрачным и обеспокоенным. Видимо девушка выглядела очень болезненно.

– Где Арий? Я велел ему принести целебное зелье еще с утра, – грозно произнес он.

– Его сейчас приведут, владыка, – отозвался чей-то голос.

– Скажите ему, что б поторопился, а не то я отдам его на растерзание пустынным тварям.

Они остановились, не доходя до закрытых ворот метров сто. Мэдлин вздохнула, подумав о том, сколько же еще им придется ждать. И словно в противовес ее негативному настрою ворота города отворились, но затем быстро закрылись вновь, выпустив наружу небольшую процессию, человек в пятнадцать.

Люди, поспешившие им навстречу, были одеты в белые длинные балахоны, делавшие их фигуры бесформенными. Мэдлин даже испугалась, в первые секунды, приняв их издалека за Хранителей. Процессия медленно и степенно приближалась к ним. Алеман молчал, наблюдая за встречающими своим холодным и презрительным взглядом. Наконец горожане подошли ближе, и шедший впереди мужчина после короткой заминки низко поклонился Алеману.

– Приветствую тебя, о Владыка, мы рады видеть тебя подле стен нашего города.

– Я вижу, как вы рады меня видеть, – раздраженно бросил колдун.

А Мэдлин заметила, что внимание большинства из встречающей процессии почему-то было сконцентрировано не на нем, а на ней. Люди откровенно разглядывали девушку, и кое-кто даже начал перешептываться. Мэдлин почувствовала себя неловко. Она не понимала, что вызвало такое повышенное внимание к ее персоне. И хорошо это или нет?

Зато вблизи она смогла как следует разглядеть лица жителей города. Все они были чем-то похожи между собой. Смуглые, с тяжелыми, нависающими над глазами, густыми бровями, из-за чего казалось, что они смотрят исподлобья и с какой-то нехорошей затаенной злобой.

Девушке было неприятно, что ее так откровенно разглядывают. Она отводила глаза, старательно изучая узор на своем платке. Мэдлин так увлеклась этим занятием, что не услышала даже самого диалога между переговорщиками и Алеманом. Она сумела только уловить главную суть, которая заключалась в том, что горожане не хотели пускать владыку и его людей в свой город, но одновременно и не желали с ним ссориться, стараясь найти своему поступку какое-то благовидное оправдание.

Дескать, чума сейчас бушует, и они боятся болезни, да и вообще живут они здесь не богато, сами не доедают, а тут еще и почет гостям необходимо оказать. Они-то сами Алемана поддерживают, но соседи их с ним враждуют, а им и с соседями отношения портить неловко, и отказать дорогим гостям неудобно. В общем, безвыходная ситуация. Переговоры затягивались.

Алеман гневался и настаивал на своем. Представители города тяжело вздыхали и разводили руками, периодически быстро перешептываясь между собой на каком-то непонятном для Мэдлин языке.

В этой вариации у девушки, как ни странно, не возникло проблем с пониманием окружающих. Она прекрасно общалась с Алеманом и его людьми, но вот родной диалект жителей этого города был ей, судя по всему, не доступен.

В какой-то момент от процессии отделился один человек, как показалось Мэдлин, по моложе, чем другие. Видимо он имел меньшую значимость, поэтому его можно было использовать как гонца. После длительных перешептываний с остальными он быстрым шагом направился обратно за городские ворота.

Мэдлин подумала, что возможно его отправили посоветоваться о том, как же лучше поступить. Алеман похоже решил точно также, потому что гнев его немного приутих, и он более спокойно разговаривал с предводителем процессии, продолжавшим гнуть свою линию.

А девушка снова почувствовала себе нехорошо. Солнце над ее головой достигло своего апогея и жарило просто невыносимо, от чего у Мэдлин начала кружиться голова и стало темнеть в глазах. Она возможно и вовсе бы упала, если бы Натан не поддержал ее. Мужчина принялся обмахивать девушку каким-то платком, чтобы ей было не так душно.

– Потерпите еще немного, – тихо попросил он. – Видите, вот, идет гонец с ответом из города. Сейчас они наверняка прикажут впустить нас внутрь.

Мэдлин его уверенность не разделяла. Гонец мог принести и плохие известия. Между тем мужчина приблизился к остальным участникам процессии и принялся о чем-то оживленно с ними переговариваться. На какой-то момент они и вовсе позабыли об Алемане, его людях и во весь голос заспорили о чем-то на своем языке.

Владыке это быстро надоело. Он громко кашлянул и демонстративно поправил меч в ножнах, словно проверяя, насколько он острый. Переговорщики быстро замолчали и снова вспомнили о своих гостях.

– Владыка, – обратился к Алеману их предводитель, который в основном и вел переговоры. – Не гневайся на нас за наш вопрос, если он не приятен тебе, но позволь узнать нам ответ на него.

Алеман благосклонно кивнул, позволяя. Вопрошающий на секунду замялся, но наконец произнес.

– Кто эта госпожа рядом с тобой?

Мэдлин поняла, что речь естественно шла о ней и сильно занервничала. Неизвестно к чему были все эти вопросы. Что если горожане приняли ее за кого-то другого и теперь по загадочной причине не хотят пускать в город? Вдруг, она похожа на какую-нибудь местную преступницу, или даже является таковой на самом деле. Ведь, Александр ничего толком не рассказал девушке о прошлом ее предшественницы.