Впрочем, закон о всеобщей воинской обязанности, принятый Конгрессом Юга в апреле 1862 года, не был лишен некоторых недостатков, значительно снижавших его эффективность [52] В частности, имелось большое количество исключений, позволявших желающим увиливать от воинской службы. Призыву не подлежали учителя, имевшие по 20 и более учеников, министры, профессора, аптекари, почтальоны, чиновники конфедеративного правительства и правительств отдельных штатов, служащие железных дорог, паромщики, операторы-телеграфисты, рабочие хлопковых, шерстяных и литейных фабрик, шахтеры, сапожники, кузнецы, дубильщики, мельники, солевары, печатники и редакторы — по одному на каждую газету.
Но наиболее ожесточенной критике подвергался пункт закона о «20 неграх», согласно которому от воинской обязанности освобождались плантаторы, имевшие не менее 20 рабов. Возмущение вызывала также узаконенная возможность откупиться от воинской службы, внеся в конфедеративную казну определенную сумму денег. Громче всех возмущалась, естественно, бедная часть южного общества, дружно заявлявшая, что борьба с Севером превратилась в «войну богатых людей, в которой сражаются бедные». Росту популярности армейской службы такие настроения, конечно, не способствовали. После принятия закона о воинской повинности часть подлежащего призыву мужского населения Юга всячески стремилась избежать отправки в армию, и в некоторых местностях, как, например, в районе реки Джеймс, штат Вирджиния, в 1863 году рекрутов пришлось собирать при помощи кавалерии.
Впрочем, упреки в адрес непопулярного закона не были вполне справедливы. Многие из наиболее одиозных его положений существовали только на бумаге, а в действительности почти не соблюдались. Так, купить себе замену не могли даже те, у кого водились деньги, — главным образом потому, что это не позволяло сделать само южное общество, в первую очередь его женская часть. Женщины Юга вообще внесли огромный вклад в эту войну, которая без их активного участия закончилась бы значительно быстрее.
Как писал один из очевидцев событий граф Парижский, «женщины (в южных штатах) возбуждали деятельность мужчин и в этом существенно помогали населению; тот, кто не надевал мундира, считался трусом». Кроме того, непопулярные [53] льготные ограничения по призыву одно за другим отменялись, поскольку людей катастрофически не хватало. Отменили денежный откуп от службы, а ненавистный «закон 20 негров» стал вскоре «законом 50 негров».
Впрочем, несмотря на критику, закон о воинской обязанности работал, давая изнемогавшим в боях южным армиям столь необходимое им пополнение. Из-за хаотической и сумбурной статистики (она в Конфедерации никогда не была аккуратной) определить точное количество мобилизованных южан не представляется возможным. Приблизительно, по оценкам американских историков, было призвано (а не поступило добровольно) около 300 тысяч человек, что составляло примерно ⅓ от общего числа военнослужащих конфедеративных армии и флота.
На Севере необходимость призыва на военную службу также была вскоре осознана. Соответствующий закон был принят Конгрессом США 3 марта 1863 года, и, на первый взгляд, он был более удачным, чем его южный аналог. Призыву подлежало все способное носить оружие мужское население Союза кроме высокопоставленных чиновников федерального правительства, губернаторов и молодых людей, бывших единственной опорой своей семьи. Исключений не было сделано даже для конгрессменов, судей и священнослужителей.
Впрочем, население Союза было столь многочисленным, что таких чрезвычайных мер, как призыв законодателей или служителей культа, не потребовалось. Мужчины, подлежащие призыву, были разделены на две части: 1) все, способные носить оружие в возрасте от 20 до 35 лет, 2) неженатые и также годные к строевой службе в возрасте от 35 до 45 лет. Но даже из этих двух категорий на службу призывались далеко не все, и обязательная воинская повинность действовала наряду со старым и проверенным добровольным набором. На каждый штат была спущена своя квота, определяющая количество новобранцев, которое тот должен был предоставить.
Разумеется, ее размеры зависели от численности проживающего там населения (при этом, правда, не учли соотношение мужчин и женщин, а последних в пограничных западных [54] штатах было значительно больше, чем первых). Власти штата должны были представить определенное этой квотой число людей, добровольцев или призывников, и потому мобилизации проводились только тогда, когда волонтеров не хватало.
Но если принудительный набор производился, а случалось это довольно часто, то тогда в каждый избирательный округ посылался свой начальник военной полиции, исполнявший там функции военного комиссара. Его работа курировалась генералом военной полиции, имевшим свой офис в Вашингтоне и своих агентов в капитолии каждого штата.
На первый взгляд, эта система, закрепленная в федеральном законодательстве, была простой и логичной. Однако один-единственный пункт закона о воинской повинности сводил ее преимущества на нет. Это было все то же пресловутое положение, позволявшее любому призывнику, имевшему в кармане 300 долларов (именно такой была установленная сумма откупа), уклониться от службы в армии. И если на Юге сделать это было крайне сложно, а порой и просто невозможно, то на Севере купившие себе замену встречались чуть ли не на каждом шагу. Например, от службы откупились все мужчины знаменитого семейства Рузвельт.
Но большое количество откупившихся было еще не самым печальным последствием «300-долларового закона». Значительно серьезней выглядели злоупотребления, возникшие на этой почве. Наихудшим из них стало появление «брокеров по заменам», занимавшихся набором рекрутов и «наваривавших» на этом хорошие деньги. Дабы не обременять себя утомительными поисками, эти бизнесмены позаимствовали кое-что из опыта вербовщиков прусской армии времен короля Фридриха II. Например, они часто подпаивали свои жертвы, подсовывали им на подпись соответствующие бумаги и затем доставляли парней в вербовочные бюро.
Однако, если офицеры-вербовщики прусского короля были заинтересованы в том, чтобы найти физически крепких рекрутов, которые могли бы стать хорошими солдатами, то «брокеры-заменители» не особенно заботились о качествах поставляемых ими замен и хватали всех, кто попадался им под руку. Так, из 57 рекрутов зимы 64-го года, предназначенных [55] для Нью-йоркского полка тяжелой артиллерии, 17 оказались, мягко говоря, не соответствующими требованиям, предъявляемым новобранцам. Среди них были однорукие калеки и даже полные идиоты.
Многие губернаторы, которые не жаловали новый закон, усматривая в нем нарушение прав своих суверенных штатов, также не торопились предоставить «Дяде Сэму» лучших из своих граждан. Они рассматривали призыв как своего рода наказание для преступников и нередко отправляли в армию заключенных из подведомственных им тюрем.
Подобная реакция со стороны губернаторов легко объяснима. Им приходилось считаться с мнением своих избирателей, среди которых всеобщая воинская обязанность была еще менее популярна, чем среди жителей Юга. В силу этого и противодействие, оказываемое северянами принудительному набору в армию, было более активным. В разных частях страны то и дело происходили обструкции. Офицеров, производивших призыв, избивали, а некоторых даже убивали, и федеральным и местным властям часто приходилось прибегать к вооруженной силе, чтобы провести мобилизацию (остроумно поступил губернатор Висконсина, который арестовал 150 человек из числа протестующих и передал их военному секретарю).
Наиболее сильные волнения, связанные с призывом в армию, произошли 11 июля 1863 года в Нью-Йорке. Там попытка произвести набор привела к массовым беспорядкам. Разъяренная толпа выплеснулась на улицу, подожгла квартиру местного начальника военной полиции, перерезала во всем городе телеграфные провода. Попутно громились ювелирные и винные лавки и избивались ни в чем не повинные негры, которые к воинской обязанности точно не имели никакого отношения.