Мой автомобиль стоял через три места и немного наискосок, но я не хотела уходить. Трент выглядел утомленным, солнце светило на его лицо, а зеленые глаза смотрели, щурясь, когда он снял рифленую обувь и надел свои туфли. Я вспомнила, как он поддерживал меня, и что-то во мне затрепетало. Это происходило много раз в последнее время. Рейч ел, не вмешивайся. Ты знаете, что это происходит потому, что он вне досягаемости.

Трент поднялся, с бутсами в руке.

– Дай мне знать о том, что узнаешь.

– Завтра. Если это плохие новости, – сказала я, и Трент закрыл багажник внедорожника.

– Завтра, – подтвердил Трент, когда подошел ближе, и моя улыбка застыла. Я не была уверена в том, что он собирается сделать. – Спасибо за сегодня, – сказал он мягко, когда пожал мне руки.

– Всегда пожалуйста, – сказала я, хотя признать это, но боясь, и его рука ушла. Профессионал. Я была профессионалом. Он не хотел ничего кроме профессионала с тех пор, как мы целовались, и его рот дегустировал вино, а у меня перехватило дыхание, я хотела знать, сколько времени займет раздеть его. Я знала, что он собирался жениться на Эласбет, что у него была стандартная жизнь до этого, не включающая местную девушку с сумасшедшей матерью и отцом поп-звездой.

Но он продолжал прикасаться ко мне. И я хотела, чтобы он продолжал меня держать.

Дженкс вытаскивал насекомых из решетки радиатора мечом и скидывал их ногой. Посмотрев мне в глаза, он сделал жест «разберись с этим», но Трент не сделал никаких движений, чтобы уйти, и я не знала, чего он хотел.

– Тогда поговорим позже, – сказала я, делая шаг назад.

– Верно. Позже. – Опустив голову, Трент начал уже отходить, потом неожиданно повернулся. – Рейчел, ты свободна сегодня вечером?

Я продолжала отходить назад, идя носок-пятка, носок-пятка, не глядя, куда я шла. Там снова это было. Профессионал, но нет. Мой первый ответ должен был выключить его, но я могла использовать деньги, и я обещала Квену, что буду заботиться о нем. Пыльца Дженкса мелькнула раздраженным красным из-за задержки, и я сказала:

– Конечно. Обычное дело или неофициальное?

– Неофициальное, – сказал Трент, и я сунула свои руки в карманы. – В десять, ладно? Я заеду за тобой.

Он собирался вздремнуть около полуночи, таким образом, независимо от того, что это было, это будет закончено к тому времени. Либо то, либо это была встреча с кем-то по ночному графику, что нельзя было передвинуть.

– Десять, – сказала я, повторяя за ним. – Куда мы идем?

Трент пригнув голову, и развернувшись на пятках, подошел к своему внедорожнику.

– Боулинг! – крикнул он, не оглядываясь.

– Отлично, не говори мне, – пробормотала я. Это не имело значения. Я одела бы что-то черное и профессиональное независимо от того, куда бы мы пошли. Пускать воздушных змеев, кататься на лошадях, гулять по парку с Эласбет, когда она приедет, чтобы забрать или оставить девочек, потому что Трент не хотел, чтобы она появлялась на его земле. Даже для ночной поездки между штатами по делу. Мне нравилось работать с Трентом, но я всегда чувствовала себя подобно винтику, который был не на своем месте. Когда я должна была... когда я была его телохранителем, а не его девушкой.

– О, сладкая, вечнообожаемая Тинки! – заныл Дженкс, когда я добралась до своей машины. – Вы закончили? У меня есть чем заняться, чтобы этот день не был таким паршивым.

– Мы закончили, – тихо ответила я, проскальзывая за руль своей маленькой красной машинки Мини Купер. Трент сдал назад, и я подождала, пока он перегнулся через Джонатана, сидящего так прямо, словно деревяшку проглотил, и крикнул:

– Дашь мне знать, что скажет Ал, – а затем взялся за руль и направился к магистрали между штатами. Если бы здесь был Квен, то он настоял бы на том, чтобы самому вести машину. Но на Джонатана было легче надавить, и я знала, что Тренту нравится независимость… не то, чтобы у него было ее много.

– Ал, говоришь? – вдруг поинтересовался Дженкс, когда я уселась за руль и наблюдала за отъездом Трента. – Ты думаешь, это хорошая идея? – снова спросил пикси, зависнув в дюйме от моего носа.

Наклонившись вперед, я завела мотор.

– Он может сказать мне, было ли на этой штуке проклятье, – сказала я, а Дженкс уселся на зеркале заднего вида; с его крыльев осыпалась оранжевая пыльца, выдававшая подозрительность и беспокойство. Я устала, я была раздражена, и мне не нравились эти неопределенные, но такие многозначительные чувства, которые я испытывала к Тренту. – Мяч не должен был взорваться, – добавила я, и крылья Дженкса медленно развернулись в знак согласия.

Я должна была знать, если кто-то нацелился на Трента. Это стоило того, чтобы побеспокоить Ала, даже если он просто скажет мне дать парню умереть.

Этот мяч не должен был взорваться.

Солнце неторопливо просвечивало сквозь здания Цинциннати, когда я боролась с дневным движением, направляющимся на мост и за Низины. Автомагистраль между штатами была забита, и было проще устроиться поудобнее за грузовиками в крайнем правом ряду и медленно и устойчиво двигаться, чем пытаться удержать объявленный предел скорости, плетясь по дороге.

Мое радио было включено, но там шли новости, и ни одна из них не была хорошей. Заклинание на средства Трента, давшее осечку, не было единственным событием этим утром, и ему было далеко до масштаба драмы, так что, его просто не заметили, вытеснив уроком об интенсивной терапии для обширных ожогов на кухне и неожиданным падением балки, пробившей крышу кафе и ранившей трех человек. Вся трасса Ист-Сайд 71 была хаосом, это заставило меня задуматься, что мой кратер песка был частью чего-то большего. Осечки не были настолько распространены, обычно они шли партией и никогда не были связаны только пространством и временем.

Дженкс молчал, взволнованная зеленая пыль сыпалась с него, когда он отдыхал на стекле заднего вида. Но когда новости сменились на команду по уборке, найденную мертвой, и очевидной причиной смерти были повреждения головного мозга от внезапного отсутствия жира в их телах, я в ужасе выключила радио.

Пятки Дженкса стучали по стеклу.

– Это отвратительно.

Я кивнула, беспокоясь теперь о том, что будет, когда я вернусь домой и включу новости. Но как раз когда я попыталась не думать о том, как больно это должно быть – умереть от внезапного отсутствия мозговой ткани, мои мысли направились в другое русло. Действительно ли я видела то, что мне показалось в Тренте, или я просто проецировала то, что хотела бы увидеть?Я имею в виду, у человека было все кроме свободы быть тем, кем он хотел быть. Зачем ему хотеть... меня?И все же, там была эта мысль, отказывающаяся уходить.

Положив локоть на открытое окно, когда мы ползли вперед, я наматывала локон на палец. Даже пресса могла сказать, что между нами что-то было, но это было не то, что они думали. Как будто я могла сказать им, что мы обменивались опасными, хорошо охраняемыми секретами, а не знаниями о том, какие трусы он предпочитает – боксеры или плавки. Я знала, что у Трента были проблемы с тем, что все ожидали, кем он будет. Я знала, что его дни тянутся долго, особенно теперь, когда Кери не стало, а Квен и девочки делили свое время между Трентом и Эласбет. Но были более эффективные способы заполнить время, чем тратить его на судебные политические катастрофы, прося, чтобы я работала у него в охране... мне, с этой стороны, было хорошо. Мы должны будет об этом поговорить или сделать что-то разумное. На этот раз я собиралась сделать что-то разумное. Так, почему же у меня внутри все болело?

– Рейч! – завопил Дженкс с зеркала заднего вида, и мое внимание переключилось от грузовика передо мной на него.

– Что! – заорала я, вздрагивая. Никого рядом не было, так что я ни в кого не въехала.

Пыльца пикси, зеленая и кислая, сыпалась, исчезая на ветру.

– Ради всего фэйрийского пердежа, в третий раз, ты закроешь, наконец, эти воздушные потоки! Ветер рвет мои крылья в клочья.