— Дэнни, я пойду посмотрю, готова ли для вас комната, — сказала она мне. — Проверю, не забралась ли под кровать бродячая кошка.

Она повернулась и быстро вышла.

— Как я вам говорил, — продолжил Амброз, — я всех их имел… этих женщин, которые даже не помнят, где они успели отдаться, настолько торопятся подарить вам себя в обмен на автограф. Эти женщины занимаются любовью, словно бриджем: нужно знать все тонкости игры и даже плутовать немного, если партнер не смотрит. — Он медленно покачал головой. — Я понял, что все это для меня кончено, вскоре после того, как встретил одну молодую южноамериканку. Она знала разные трюки на каждую ночь в году и хотела написать об этом книгу, но ей не удавалось найти художника, располагавшего достаточным воображением, чтобы ее проиллюстрировать. В конце концов, после первой же недели, я отдал ключи от моей квартиры одному из своих старых недругов, а он подумал, что я дарю ему цветок.

— Вам нет необходимости рассказывать мне про Соню, — сказал я. — Для моего дела…

— Дэнни, если вас спросят, что доставляет вам самое большое удовольствие, как бы вы ответили?

Я ответил без колебаний:

— «Мартини»!

Он приготовил еще один коктейль и поставил передо мной с улыбкой.

— Извините. Думаю, вы правы. У меня недержание речи. Но эта маленькая дикарка нечто новое для меня… Не поговорить ли нам о вас, чтобы переменить тему?

— О! Тут не о чем говорить! Я всего-навсего бедный частный детектив, который не может себе позволить соревноваться с вами на подобной почве.

— Вы смеетесь надо мной, Дэнни. Вы тоже неплохо разбираетесь во всем, старина! Вчера вечером вы укротили тигрицу… а это и Деймону не всегда удавалось.

— Неужели? — вежливо спросил я.

— Именно так. — Скверный огонек зажегся в его глазах. — Были моменты, когда это сводило его с ума. По его мнению, каждая женщина имеет свою цену, но он никак не мог узнать стоимость Бетти Адамс. Однако он был очень великодушен с ней, на свой манер конечно. Один актер, игравший главные роли в его спектаклях…

— Я уже слышал эту историю.

— Да вы, я вижу, неплохо во всем разобрались. — Вид у него был разочарованный. — Короче говоря, Деймон не получил удовлетворения.

— Чем больше я слышу о Деймоне Джильберте и его друзьях, — задумчиво сказал я, — тем чаще спрашиваю себя, кто из вас ненавидел его сильнее всех.

— Я не питал к нему ненависти, — с живостью возразил он. — Он гораздо больше нуждался во мне, чем я в нем. В течение одиннадцати лет я пять раз имел грандиозный успех на Бродвее, где он был продюсером. Амброз Норман создал Деймона Джильберта, запомните это!

— Вы, должно быть, обожали его, так как все время возобновляли с ним контракты. — Я шел ощупью, не сомневаясь, что рискую немногим. — С вашей стороны это было великодушно, ведь вы могли получить в десять раз больше от кого-нибудь иного. Я имею в виду другого продюсера.

— О нет, почти то же самое.

— А не зависело ли это от досье, в котором регистрировалась ваша охота за экзотикой?

Его сильные пальцы ухватились за край стойки, и я увидел, как побелели суставы.

— Кто рассказал вам эту грязную ложь? — спросил он, с трудом сдерживаясь.

— Не имеет значения. Для меня Джильберт убит, а тот, кто убил его, убил и его дочь. В списке подозреваемых перечислено пять имен, вы один из пяти, Амброз. Я знаю, у вас были сильные побудительные причины, но я хотел бы знать, имеете ли вы для этого достаточно смелости. Очаровательная сцена с Соней убедила меня: вы не позволите наступать себе на ногу!

— Вы с ума сошли! — Его голос подпрыгнул на целую октаву. Если вы думаете, что у меня были серьезные мотивы, посмотрите на остальных!

— Я их видел.

— Бетти Адамс! — Он пренебрежительно махнул рукой. — А Ларри Чамплин, коммерческий директор, обкрадывавший его? Знаете, что сделал с ним Джильберт?

Он заставил его написать полную исповедь, которую отправил адвокату в сейф. Затем он наполовину уменьшил ему жалованье и Посоветовал заново изучить театральное дело. Через неделю он заставил Ларри проверять билеты на утренниках.

— Вы хотите, чтобы я поверил, будто Ларри позволял обращаться с собой как с мальчишкой?

— Если бы он отказался, его исповедь отправилась бы прямо к окружному прокурору. В течение нескольких недель все, кому насолил Ларри, явились бы, чтобы расправиться с ним, могу поклясться!

— Если Чамплину хватило мужества это перенести, значит, он имел мужество и для другого, — сухо сказал я. — Я сохраню его в моем списке.

— А Паркер? — бурно продолжал Амброз. — Самый старый друг Деймона… такой обаятельный и вместе с тем полный чувства собственного достоинства! Что вы знаете о нем, Бойд? Он был так занят обольщением дочери Деймона, что почти не имел времени для своего друга.

Я пожал плечами:

— Тем не менее он не так уязвим, как вы, Амброз, с документированным отчетом о ваших пороках и экзотических фантазиях.

— Напротив, он в тысячу раз более уязвим, чем мы все, вместе взятые, — гневно выкрикнул Норман. — Джильберт больше беспокоился о Лейле, чем о себе самом. Когда ему стало все известно, он пришел в неистовство, и если бы Феликс был в этот момент в городе, то задушил бы его голыми руками. Но когда Паркер вернулся, Деймон уже несколько пришел в себя… достаточно для того, чтобы придумать способ причинить Феликсу горшие муки, чем смерть. У Феликса была сестра…

— И эту историю я знаю…

— А вы знаете, Бойд, где теперь находится его сестра?

— Нет.

— В частной психиатрической лечебнице, вот где! Ненависть — вот что вам следует искать, Дэнни, если вы хорошенько подумаете. Но только один человек настолько ненавидел Деймона, что не мог поступить иначе, как утопив его в океане, это…

Слова Амброза застряли у него в горле, он пристально посмотрел мне через плечо.

— Продолжайте, Амброз, — произнес вежливый баритон. — Я восхищен. Значит, это…

— Вы давно здесь? — прохрипел Амброз.

— Достаточно, чтобы услышать вашу ложь о Лейле и обо мне. — Тон ответа был ледяным. — Это я еще мог бы вам простить. Но примешивать имя моей сестры к вашим мерзким фантазиям, чтобы пытаться спасти свою шкуру, — это уже непростительно. Боюсь, как бы вы не пожалели об этом, Амброз!

Я обернулся и увидел двух человек, стоящих в открытой двери. Тот, который говорил, не мог быть не кем иным, как Феликсом Паркером.

Глядя на него, следовало бы признать, что к нему вполне подходит эпитет «полный достоинства». Он высок, атлетически сложен, уверен в себе. Должно быть, ему около пятидесяти, но на вид он гораздо моложе.

У Паркера густые, с голубоватой сединой волосы, и легкая их волнистость не мешает его облику мужественности. Смуглый цвет лица придает голубым глазам особый блеск. Настоящий герой.

Амброз Норман, опираясь на стойку, смотрел, как он подходит, по лицу его катился пот и капал в стакан миксера.

Паркер подошел к стойке, и через секунду его кулак врезался в тройной подбородок Нормана.

Глаза Амброза вмиг превратились в стекляшки, его руки отпустили край стойки, и он медленно исчез из поля зрения. Послышался тяжелый звук падения тела на пол.

Герой повернулся ко мне и протянул руку. Обаятельная улыбка осветила его лицо.

— Как поживаете? — спросил он с безукоризненным произношением. — Меня зовут Феликс Паркер.

Второй человек, который оставался у двери, пока Феликс повергал Амброза ниц, теперь с непринужденным видом направился к стойке.

— Это Джек Ромни, — сказал Паркер.

— Дэнни Бойд.

Последовало рукопожатие, и у меня создалось впечатление, будто я сунул руку в камнедробилку. Ромни был почти такого же роста, как и Феликс Паркер.

— Вы не думаете, что болтуна следовало бы отнести к нему в комнату? — вежливо предложил Ромни.

— Ему очень хорошо там, где он сейчас, — возразил Паркер. — Собаки всегда спят на земле. Зачем пачкать руки о потерявшего сознание Амброза Нормана?