— Не волнуйся, — сказал я Клемми, — мы сейчас возвращаемся в Нью-Йорк и отправляемся ко мне.

— К тебе? — в экстазе взвизгнула она. — Значит, ты будешь держать меня у себя, Дэнни, запертой и все такое? А еще отберешь у меня одежду, чтобы я не убежала, да?

Глаза шофера почти вылезли из орбит, он встал и направился к нам.

— Послушай, ты, парень! — прорычал он. — Мне хочется разбить тебе…

— Спокойно, — усмехнулся я. — Это моя сестра, и мы шутим!

Несколько секунд он обдумывал мои слова, потом повернулся к Клемми:

— Это правда, леди, то, что он говорит?

— Наоборот! — ответила она, широко раскрыв невинные глаза. — Ни одного слова правды… Он — друг моего брата. — Понимаете, мой брат задолжал ему пару сотен и не смог вовремя расплатиться. Тут Дэнни, — она нежно улыбнулась, — предложил мне поехать с ним в Нью-Йорк и провести недельку в его квартире — тогда он простит брату долг.

К концу выступления Клемми шофер пыхтел как паровоз. Он опустил руку мне на плечо, и его стальные пальцы больно впились в меня.

— Так вот в чем дело, парень! — прошипел он сквозь зубы. — Ты собираешься попользоваться этой бедной девочкой за паршивые двести долларов? Сейчас я подправлю тебе физиономию, чтоб лучше смотрелась.

Железная хватка ослабла, пальцы сомкнулись в кулак, такой же толстый, как рыло Душки Вильямса.

— Доставай револьвер, Дэнни! — зашипела Клемми в ужасе. — Скорее! Убей его, Дэнни, или он тебя убьет!

Кулак застыл в воздухе. Драчун колебался. Клемми крепко зажмурилась, вся дрожа от возбуждения.

— Убей его, Дэнни, — твердила она сквозь стиснутые зубы. — Стреляй в живот — он сам напрашивается.

Шофер опустил руку и опять посмотрел на Клемми. Лицо его взмокло от пота, и он машинально отер его тыльной стороной ладони. Потом повернулся ко мне.

— Чего это с ней? — хрипло спросил он. — Шарики за ролики заехали, что ли?

Я расстегнул пиджак так, чтобы ему виден был мой тридцать восьмой в кобуре, выкатил на него глаза и проскрежетал:

— Оставь в покое эту даму. Тебе дьявольски повезло, что твои шарики еще на месте!

Капли пота на его широкой роже слились в ручейки. Он быстро отступил назад, но не рассчитал расстояния и наткнулся на другого парня.

— Каждый может ошибиться… Прошу прощения, мисс!

И он бросился к двери, не дожидаясь ответа.

Клемми захихикала.

— Я не думала, что вы и правда пристрелите его, — заявила она. — Я только надеялась…

— Надо бы хорошенько отшлепать вас, — сердито ответил я.

В ее глазах зажегся огонек.

— Вы ужасный тип! — ласково сказала она. — Уверена, вам все это нравится.

Какой смысл спорить? Нам принесли горячие сандвичи, и Клемми набросилась на них с жадностью дикаря.

— Мне нужно позвонить, — сказал я. — Постарайтесь вести себя разумно и не приставайте к водителям грузовиков. Они все семейные люди и обожают своих жен.

— Ваш сандвич остынет, — пробормотала она с полным ртом. — А впрочем, не успеете, я его съем.

— Приятного аппетита!

Я вошел в телефонную кабину и закрыл за собой дверь. Заглянув в справочник, я позвонил в центральное управление полиции и сделал заявление об убийстве. Назвал ферму и адрес, описал свинарник и Душку Вильяма, уточнил, что ферма принадлежит Гэлбрайту Хейзелтону. А труп, по всей вероятности, — его сыну Филипу.

Полицейский на другом конце провода очень заинтересовался моей историей.

— Назовите себя, сэр? — попросил он, когда я собирался уже повесить трубку.

— Хьюстон, — ответил я. — Меня зовут Хьюстон, я поверенный мистера Хейзелтона.

Жизнь суровая штука. В основном все озабочены тем, как бы разбить морду своему ближнему раньше, чем он разобьет тебе. Но время от времени выдается возможность сделать доброе дело… И покидая кабину, я чувствовал, что это был славный день. Если у Хьюстона возникнут неприятности, я буду счастлив рекомендовать ему хорошего адвоката.

Подойдя к столику, я увидел, что Клемми доедает последний кусок моего сандвича с мясом. Но так как запах свиного бекона по-прежнему витал в воздухе, прогоняя мой аппетит, я решил, что мне будет достаточно чашки кофе.

Около половины шестого мы приехали в Нью-Йорк. Я поставил машину перед своим домом в Вест-Сайде, взял чемодан Клемми, и мы поднялись ко мне.

Не успел войти, как Клемми бросилась к окну, чтобы посмотреть на вид, который открывался на Центральный парк (я называю это «мой задний двор»).

— Красиво! — воскликнула она. — Мне здесь очень нравится.

— Ну что ж, тем лучше. Я пойду поищу чего-нибудь выпить.

На полдороге на кухню меня остановил телефон. Я снял трубку и услышал далекий холодный голос.

— Странник вернулся домой, наконец? — спросила Фрэн. — Я, верная секретарша, ни на шаг не отлучалась из конторы. Что я должна сделать до того, как отправиться заниматься своим среднезападным проектом?

— Никаких поручений, Фрэн. А что у нас слышно?

— Сейчас скажу, не торопитесь. Из посетителей сегодня утром был этот Хьюстон. Ваше отсутствие его разозлило, тем более что я не знала, когда вы вернетесь. А сразу после завтрака появился некий Карл Толвар. Он сказал, что придет завтра утром.

— Толвар? — повторил я. — Не знаю такого.

— Он сказал, что вы и он занимаетесь одним бизнесом, — педантично добавила Фрэн. — Глядя на него, можно подумать, что он торгует белыми рабынями, и если вы собираетесь продать меня какому-нибудь восточному принцу, Дэнни, то предупреждаю, вы получите лишь десять процентов комиссионных! Это мое последнее слово.

— И никаких телефонных звонков?

— Я же сказала вам, чтобы вы были терпеливее! Звонки — это самое интригующее. Одна стервозная дама звонила три раза в течение часа. Она отказалась сообщить свое имя, но в последний раз сказала, что будет ждать вас в том же баре, что и вчера, до половины седьмого. Вы что-нибудь понимаете?

— Конечно.

— Тем лучше. Надеюсь, вы проведете хороший вечер. Но послушайте меня: не забудьте взять с собой хлыст. Знаю я таких особ!

— Я подумаю, Фрэн. До завтра.

— Это зависит от успеха моих предприятий… Передайте от меня незнакомке крепкий щипок!

Я повесил трубку, зашел на кухню и вскоре вернулся в гостиную с напитками. Клемми отхлебнула, одобрила состав и прервала свои наблюдения за окрестной жизнью, повернувшись ко мне.

— Дэнни, — промурлыкала она, — я чувствую себя такой беспутной… Вы изнасилуете… Намерены наброситься на меня с бурными ласками сейчас или когда настанет ночь?

— Я должен уйти, — быстро ответил я. — Вернусь через час или немного позже.

— Хотите, чтобы я пока приготовила обед? — с самым серьезным видом спросила она. — Или просто ждала вас?

— Обед — это отличная мысль! Все, что нужно, вы найдете в холодильнике, действуйте.

— А вы не захватите бутылку шампанского, Дэнни?

— Хорошо, принесу. И еще вот что: не подходите к телефону. Если мне понадобится связаться с вами, я позвоню три раза, потом повешу трубку и снова позвоню.

— Как здорово! Ничего похожего со мной не случалось со школьных времен, когда наш садовник гонялся за мной вдоль живой изгороди.

— И он вас поймал?

— Нет… — грустно вздохнула она. — Но я не виновата. Я старалась идти как можно медленнее, но случилось так, что жена профессора французского языка появилась именно в тот момент… и он поймал ее.

— Садовника выставили за дверь?

— Что вы?! Он уволился из колледжа, чтобы перейти на работу к профессору французского языка.

Я вошел в бар в шесть пятнадцать, и мне понадобилось некоторое время, чтобы обнаружить в толпе Марту Хейзелтон. Наконец я увидел ее сидящей в углу и направился к ней.

Она была одета для коктейля: сильно декольтированное платье из черно-белого шелка. Через плечо небрежно перекинута чернобурка. Я сел рядом, впитывая атмосферу роскоши, царившую в баре, и сделал знак официанту.

— Я уже потеряла надежду, что вы придете, — сказала Марта. — Три раза я звонила вашей секретарше, это ведь ваша секретарша? Да? Но она ничего мне не сказала или не захотела сказать.