— Я ничего не обещаю.

— Так вот, — продолжал Хейзелтон, напирая на каждое слово, — семья страдает от наследственного сумасшествия. Моя жена из-за этого покончила с собой. Это продолжается уже четыре или пять поколений. Иногда одно поколение эта доля минует, и я молю Бога, чтобы мои дети избегли беды.

— Вы хотите, чтобы я поверил, что все ваши дети сумасшедшие?

Хейзелтон не спускал глаз с горящего кончика сигары.

— Филип абсолютно нормален и всегда был таким. С обеими моими дочерьми и в детстве, и в юности тоже все было в порядке, но совсем недавно они стали проявлять эксцентричность.

— А они проходили курс лечения? Вы консультировались с психиатром?

— Нет! — Он покачал головой. — Пока еще нет. Поймите: если я приведу своих дочерей к психиатру, семейная тайна выйдет наружу… Это все равно что заранее приговорить их, согласиться на их заключение! Я это сделаю, лишь когда у меня не будет другого выхода.

— Значит, Марта просто придумала, что вы растратили наследство вашей жены? Она лишь вообразила, что вы скрываете Клемми на ферме и что Филип исчез уже несколько дней назад? Однако, когда Марте показалось, что за ней следят в баре, где была назначена наша встреча, это вовсе не было ее воображением: за ней действительно следили.

— Гаррис подслушал, как она звонила вам в первый раз, — мрачно ответил Хейзелтон, — и счел своим долгом сообщить мне об этом. Я просил Хьюстона последить за Мартой. Разве вы не понимаете, Бойд? У нее мания преследования! Она считает себя жертвой тайного заговора и не задумается обвинить меня, своего отца!

— Да… — мрачно пробормотал я. — А Клемми? Как у нее с комплексами?

— У Клемми примерно три месяца назад появились первые симптомы: то она впадала в депрессию, то беспричинно оживлялась. То запиралась в своей комнате, отказываясь сказать слово с кем бы то ни было, то без умолку болтала так, что невозможно было ее остановить. И этот беспричинный смех! Вот почему я отправил ее на ферму. Атмосфера там спокойная, располагающая к отдыху. Я нанял Пита, чтобы отвадить посторонних, и сиделку, достаточно скромную, но профессионально подготовленную, чтобы она наблюдала за Клемми. Что я мог сделать еще?

— Это нас возвращает к Филипу. Что с ним случилось?

— Где он сейчас — не знаю. Насколько мне известно, он был на ферме в понедельник утром, когда я уехал оттуда вместе с Мартой. Он может быть где угодно: на своей яхте, у друзей, в любом другом месте. Мой сын взрослый и не отчитывается передо мной в своих поступках. Я предоставляю ему полную свободу. Через несколько месяцев он начнет работать вместе со мной — вникать в инвестиционный бизнес. Он мне это обещал, и я знаю, что он сдержит слово. А до этого времени он может делать все, что угодно.

— У кого возникла мысль нанять Толвара?

— Толвара? — спросил Хейзелтон, видимо, не понимая.

— Частного детектива, которого Хьюстон привел с собой вчера вечером, когда пришел ко мне за Клемми.

— Ну, за это отвечает Хьюстон, — твердо ответил Хейзелтон. — Я был откровенен с вами, Бойд. Надеюсь, вы поняли, что должны оставить моих дочерей в покое… для их же блага.

— А где Марта?

— Я отправил ее на ферму сегодня утром вместе с Клемми. Итак, даете слово забыть об этой истории?

Он стряхнул примерно дюйм пепла со своей сигары, и так как я видел, что он по-прежнему насторожен, то ничего не ответил.

— Вас заставили потерять время, Бойд, — наконец сказал он, — и будет справедливым, если я возмещу вам убытки. Я распоряжусь, чтобы вам сегодня же послали чек.

— Нет. Я против, — заявил я, вставая. — Вы просто лжец, Хейзелтон, и глупец к тому же! Я буду продолжать копать это дело, пока не докопаюсь до правды.

— Бойд, — Хейзелтон беспомощно развел руками, — поверьте мне, вы не понимаете того, что делаете… Вчера вечером Клемми была в очень плохом состоянии после всех дневных переживаний, и если вы станете продолжать, обе мои дочери рискуют лишиться рассудка. Я прошу вас, оставьте их в покое. Это в их интересах!

— Не убедили. Кстати, я могу поймать вас на слове насчет контроля за наследством.

— Чего вы хотите? Денег? Сколько?

— В девяти случаях из десяти я бы ответил «да», — сказал я. И мог бы назвать цифру довольно круглую. Но на этот раз у вас недостаточно денег, чтобы купить меня, Хейзелтон, даже используя наследственный капитал.

Я был уже на пороге гостиной, когда он снова заговорил.

— Вы не хотите послушаться разумного предложения, — тихо проговорил он, — и вас нельзя купить. Тем хуже, Бойд, я буду защищать их любыми средствами. Иными словами, приму определенные меры, чтобы разделаться с вами.

— Думается, что меры, которые вы уже предприняли, приведут вас прямо в камеру смертников Синг-Синга. Я спляшу на ваших похоронах, Хейзелтон, и ваши дочери тоже.

Слуга не появился, и мне пришлось самому открыть входную дверь. Жизнь трудна! Я снова сел в машину и отправился в свою контору.

Когда я вошел, Фрэн Джордан сердечно улыбнулась.

— Где пропадал нынче утром наш маленький гуляка? — спросила она. — Неужели там же, где вчера? И кто она?

— Если я буду отрицать, вы мне не поверите, — ответил я, вернув ей улыбку. — А как ваши дела в смысле вложения капитала в Средний Запад?

— Медленно, но верно. Мне пока довольно трудно заставить его понять некоторые элементарные вещи… Например, что акция — это лишь клочок бумаги, а норковая шубка — это норка!

— Сейчас время ленча. Пойдемте куда-нибудь вместе? На этот раз я вас приглашаю. Обычно я сижу без гроша после того, как выплачиваю вам жалованье.

— Прелестное приглашение! Принято. Кстати, сегодня утром этот Толвар оставил вам пакет. Я положила его в кабинете на стол.

— Я только взгляну на него — и к вашим услугам.

Пакет был завернут в красивую бумагу — можно подумать, что это подарок. Я вскрыл его и увидел свой калибр 38. Сунув его в верхний ящик стола, я вернулся к Фрэн, наводившей красоту.

Мы решили отправиться позавтракать к Шамборду и начали с мартини. Фрэн устроилась поудобнее и посмотрела на меня большими лучистыми глазами.

— А кто такая Сильвия? — спросила она.

— Одна девица, присматривает за свиньями, — серьезно ответил я. — Вот почему свиньи такие вкусные.

— Боже мой! — в ужасе прошептала Фрэн и закрыла глаза.

— А почему вы о ней спрашиваете?

— Потому что она спрашивала о вас, — ответила Фрэн, открыв глаза. — По междугородному из Провиденса.

— И чего она хотела?

— О, ей необходимо срочно повидаться с вами. Это вопрос жизни или смерти. Эта девушка говорила как в газетах пишут. К несчастью, у нее нет возможности прибыть в Нью-Йорк. Так что если вы сможете приехать в Провиденс, она будет ждать вас сегодня вечером с восьми до одиннадцати в баре отеля «Шератон-Балтимора».

— Что еще?

— Ничего. А этого недостаточно? Вы бы хотели, чтобы она по телефону обещала вам надеть свой лучший наряд?

В половине третьего мы вернулись в контору. Фрэн нашла номер телефона Толвара и по моей просьбе позвонила ему. Его не оказалось на месте. Я велел перезвонить и побеседовать с его секретаршей, сказать, что звонят от Хьюстона, и выяснить, должен ли Толвар вернуться сегодня из Род-Айленда.

Фрэн выполнила свое задание с обычной легкостью. Повесив трубку, она посмотрела на меня с явным любопытством в серо-зеленых глазах.

— Его не ожидают раньше понедельника, — заявила она. — Что происходит? Отчего это Провиденс стал таким популярным?

— Сегодня вечером туда прибудет Дэнни Бойд. Может быть, все дело в этом?

— Ловко! — вздохнула она. — Ладно, если это секрет, то я не могу настаивать.

— Попробуйте догадаться, — предложил я. — Мы здорово позабавимся!

— Сперва норка, потом забавы, — возразила она. — А где вы собираетесь остановиться в провинции? Или Сильвия уже позаботилась об этом?

— Забронируйте мне комнату в отеле «Балтимора». Возможно, я буду отсутствовать несколько дней. А сейчас, пока я поеду за вещами, отправляйтесь в банк и до закрытия оприходуйте чек.