— Не смейтесь над тем, чего не понимаете, — яростно бросил он, — пока гнев Бога солнца не покарал также и вас!

— Это следует понимать как угрозу?

Он отрицательно покачал головой.

— Я никому не угрожаю. Ни верующему, ни неверующему. Мне предначертано проложить путь, чтобы другие могли следовать за мной по дороге света и тепла — в Вечное…

Я умоляюще посмотрел на Беннета.

— Заберите его, — сказал я. — Еще слишком раннее утро для рекламных роликов.

«Пророк» медленно и с видом полной безмятежности — вышел из кабинета.

— Видите, лейтенант, — примирительно заключил Беннет, — Учитель…

— Если вы после этого скажете, что он искренний человек…

В дверь постучали, и вошел сержант Полник со счастливой ухмылкой на лице.

— Прекрасное утро, лейтенант! — безмятежно заметил он. — Я слышал, что здесь пришили какую-то даму и нашли ее без одежды. Я сразу сказал себе: лейтенант Уилер точно там.

— Знакомьтесь — сержант Полник, — мрачно сказал я Беннету, — когда он умрет, то после смерти станет набедренной повязкой на стриптизерше.

— Жизнь — тюрьма, и человека туда второй раз не посадишь, лейтенант, — парировал Полник. — Я так мыслю: если ты мертв, то ты мертв; поэтому, пока живешь, надо ни в чем себе не отказывать.

— Тебе бы махнуться философией с Учителем, — сказал я ему.

— А он кто? — Полник бросил на меня бессмысленный взгляд. — Главный режиссер этого спектакля?

Я автоматически потянулся за бутылкой виски, но Беннет уже успел убрать ее со стола.

— У меня для вас сообщение, лейтенант, — сказал Полник. — Шериф передумал сам ехать сюда и прислал меня. Он говорит, что хочет немедленно видеть вас у себя в кабинете. Я привез с собой дока и экспертов. — Слово «экспертов» в его устах прозвучало как-то нарочито оскорбительно. — Шериф сказал, что мне надо принять у вас проведение расследования. — И он скромно потупил взор.

— Прекрасно, — сказал я. — Если получишь хотя бы один вразумительный ответ на свои вопросы — будешь уже впереди меня.

Я встал и указал пальцем на Беннета:

— Его зовут Ральф Беннет, он всех здесь знает. Я разговаривал с Учителем, и все зря. Посмотрим, что тебе удастся выудить у остальных.

— Я начну с дам, — бодро сказал Полник.

— С каких таких дам?

Его челюсть отвисла.

— Лейтенант! Здесь ведь должны быть дамы, красивые дамы. Уилер не ведет дел, где нет красивых дам.

— Он хочет взять интервью у Элоизы, — сказал я Беннету, который смотрел на нас, вытаращив глаза. — И не пытайтесь сказать, что в службе шерифа полно сексуальных маньяков, я и так это знаю!

Я вышел из офиса и вернулся к своему «остин-хили». Труп все еще лежал на верхнем ряде алтаря, и маленькая группка людей, возглавляемая доком Мэрфи, цепочкой тянулась туда. Я сел в машину и завел мотор. Тронув щетину на своем лице, я подумал, что зря не стал барменом, как хотел мой отец, — тогда, по крайней мере, мне хотя бы пришлось бриться каждый день.

Мои часы показывали половину десятого, когда я вошел в офис шерифа. Аннабел Джексон подняла глаза от пишущей машинки, взглянула на меня и наморщилась.

— Вы выглядите грязным, небритым и омерзительным, — сказала она. — Другими словами… в вашем привычном стиле!

— Ты тоже хорошо выглядишь, — сказал я.

— Она вам отказала? — спросила Аннабел. — И потому вы убили ее?

— Она напоминала мне о тебе, — объяснил я. — И я не смог примириться с мыслью, что теперь вы обе будете только где-то рядом со мной. Это был бы кошмар наяву без надежды на спасение.

— Шериф у себя в кабинете, если хотите его видеть, лейтенант. Утром я постелила там коврик, и, если есть на свете справедливость, вы споткнетесь и сломаете себе шею. — Она злобно стукнула кулачком по машинке, как бы ставя на нашем разговоре точку.

Я постучал в дверь, открыл ее и, осторожно переступив через край коврика, вошел в кабинет шерифа.

— Что у вас, Уилер? — зарычал на меня Лейверс.

— Наверно, брюшной тиф. И неудивительно. — Я плюхнулся в его кресло с хорошими пружинами. — А в общем, ничего заслуживающего внимания. А что у вас?

— Я только что разговаривал с доктором и Полником, — сказал он. — Нож вошел прямо в сердце. Смерть, понятно, была болезненной, но быстрой.

— Никаких отпечатков пальцев?

— Никаких. Ничего, кроме самого ножа.

— А что о ноже?

— Он старинный. Восточный. Я послал нескольких ребят, чтоб расспросили о нем у городских торговцев антиквариатом.

— Жаль, что это был не тесак, — сказал я. — Тогда бы мы знали, что начались разборки между китайскими бандами. Стоило позвонить Чарли Чэну — и все бы мигом выяснилось.

— Если бы полицейская работа, хотя бы на одну треть, удавалась вам так же, как кривляние, я не заработал бы себе язву, — мрачно сказал Лейверс. — Итак, что вам удалось разузнать там, на горе?

— Ничего, — сказал я. — А что еще сказал док?

— Он полагает, что женщина была убита между часом и тремя ночи, — сказал Лейверс. — Полник выяснил, что она покинула вечеринку около одиннадцати часов вечера.

— Ставим «птичку», — сказал я. — Я видел, как Джулия Грант уходила.

— Гости разошлись где-то около часа, — продолжал Лейверс. — Тоже ставите «птичку»?

— Я уходил, когда вечеринка еще не закончилась, — сказал я.

— Даже так? — громко фыркнул Лейверс.

— А как насчет алиби? — спросил я его быстро.

— Ни у кого нет. Когда гости разошлись, больше никто из них до утра не встречал других.

— Я могу подтвердить алиби Кэнди Логан, — признался я. — А она, как я понимаю, — мое.

— Какая жалость, — сказал Лейверс угрюмо. — А я-то уже подумал, что вы сами теперь взялись за убийства, чтобы их потом расследовать.

— Да, я люблю хорошую шутку, — согласился я.

— Вы встречали всех этих людей прошлой ночью, — не унимался Лейверс. — Скольких вы подозреваете?

— Во-первых, самого Учителя, — сказал я. — Его «Пятницу» — Элоизу. Не удивлюсь, если она его «с пятницы по понедельник». Потом есть Стелла Гибб, Беннет… Ромэйр — актер, еще пара-тройка других. Я составлю подробный список.

— Теперь послушайте меня. Ни на миг не веря в исполнение всей той галиматьи, которая была произнесена «пророком» прошлой ночью, мы тем не менее должны честно признать факт: одно из предсказаний Учителя сбылось. А второе намечено на ночь в воскресенье. Возможно, он рассчитывает исчезнуть вместе со ста тысячью баксов, собранными на строительство храма. Возможно и то, что вместе с ним исчезнет убийца.

— Шериф, у вас талант ясно излагать свои мысли, — сказал я. — Насколько я понимаю, вы с присущим вам изяществом тонко намекаете на то, что мы должны раскрыть это дело до ночи?

— Дошло наконец-то, — согласился он.

— Сейчас — субботнее утро, и я даже не знаю, о чем тут волноваться, — сказал я. — У меня в наличии имеется полных тридцать шесть часов, чтобы распутать это дело.

— Вот именно, Уилер, — сказал Лейверс с противным металлическим скрежетом в голосе. — Я потому и заставил вас вернуться сюда, чтобы удостовериться, что вы верно оцениваете сложившуюся ситуацию. А теперь убирайтесь и приступайте к работе.

— Почему бы и нет? — сказал я, уступая ему. — Если я даже сдохну, то кто меня пожалеет?

— Вы меня спрашиваете? — огрызнулся шериф графства. — Да откуда мне это знать?

Я вышел из кабинета и прошел мимо все еще барабанящей на машинке Аннабел. Потом втиснулся в свой «хили» и отправился домой.

Поставив на стереофонический проигрыватель пластинку Эллингтона, я принял душ, побрился, на скорую руку приготовил и съел яичницу. После этого я слегка выпил и переоделся во все чистое. Вернул иголку проигрывателя обратно и прослушал «Requiem for Hank Cinq»[4] — от начала до конца.

Если Шекспир мог вдохновлять Дюка[5], почему бы ему не вдохновить и меня.

— «Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом… Когда ж нагрянет ураган войны…»[6]