— Я серьезно, нужно прекратить, — просила она. — Пусти меня. Сейчас.

— Ты не серьезно, — сказал он.

— Серьезно. Я сказала, что я не такая.

— Какая? Не из тех, кто цепляет незнакомца в баре, ведет его к себе в гостиницу, надевает такое платье и говорит, что ничего не хочет? Я так не думаю. Я знаю, что ты тоже меня хочешь.

«Кошмар. Он не остановится, пока я не уберу силу Песни, но, если я сделаю это, он уйдет и будет в опасности. Судьба найдет его, или Каллиопа поймет, что я не утопила его, и отправится его искать. Я не могу отпустить его, но он не останавливается…».

— Просто давай помедленнее, ладно? — ей нужно было время подумать. Его это немного успокоило. Он ослабил хватку на ней и вернул ладонь на ее бедро.

— Ты меня убиваешь, — сказал он. Тайлер глубоко вдохнул и выдохнул сквозь сжатые губы. — Но я буду медленнее, если ты этого хочешь.

— Спасибо, — обрадовалась Лорелей.

Он снова стал ее целовать, нежнее, пытался сдерживаться. Его руки подрагивали на ней. Он медленно дышал. Его грудь прижалась к ее, Лорелей ощущала напряжение мышц, его желание едва поддавалось контролю. Его губы задели ее щеку, она покраснела, кровь прилила к лицу. Ее температура постепенно поднималась. Она поежилась, он поцеловал ее ухо, его нежные губы приоткрылись, язык нежно коснулся ее нежной кожи там. Голова Лорелей отклонилась, она закрыла глаза.

«Сон, — поняла Лорелей. — Можно погрузить его в сон», — губы Тайлера были на ее шее. Он медленно двигался, целовал уже ее плечо и ключицу. Он прижал ладонь к ее пояснице, другая рука медленно ползла по ее животу. Лорелей склонилась вперед и тихо запела песню, что выучила неделю назад, слова Киплинга были колыбельной, которую, по словам Хелен, ее бабушка положила на давнюю германскую мелодию.

Малыш мой любимый, нас ночка уложит

В лазурные воды, что стали темны.

Луна — за валами, найти нас не сможет,

Лежим мы в ложбинке, мы ей не видны.

Тайлер прекратил движения и зевнул. Его левая ладонь сжала руку Лорелей у плеча. Он притянул ее к себе и стоял, прислонив голову к ее, вдыхая запах ее волос. Лорелей продолжала петь:

Волна как подушечка мягкая будет,

Свернись, ластоножка, спокойно усни.

Ни шторм, ни акула тебя не разбудят,

А доброе море навеет нам сны.

Его глаза слезились, он с трудом открывал их. Сжимая Лорелей, он придвинулся к кровати. Еще зевок, и они сели на край кровати. Он склонился, Лорелей обвила рукой его плечи, заканчивая песню. Она опустила его тело на кровать, опустилась на колени рядом и развязала его ботинки, осторожно сняла их и отставила в сторону. Тайлер был тяжелым, так что Лорелей с трудом перекатила его на бок и опустила его голову на подушку. Она подняла ноги на кровать и разместила его так, чтобы он занимал только часть кровати, у края. Он отключился, раскрыв рот, глубоко дышал, убаюканный ее песней.

Она перевела дыхание. Кем был юноша, которого она привела к себе в номер? Спящим он не казался угрозой, но он был сильнее нее, чуть не подавил ее. Лорелей покачала головой.

«Кошмар, — подумала она. — И что мне делать с ним? — она вытащила одеяло из шкафа и укрыла его. Волосы упали ему на лоб, его темные ресницы подрагивали. — Ладно, он красивый. И я ему нравлюсь. И что? Если я не возьму себя в руки, мы оба пострадаем».

Она собрала мокрую одежду с пола ванной и постирала ее в умывальнике с куском мыла, а потом повесила сушиться в душе. Она вернулась в комнату, Тайлер спал на том же месте, тихо посапывая. Лорелей не знала, сколько он будет спать. Наверное, всю ночь, но она не знала, что делать с ним утром. Они не могли остаться в этом городе. Им придется уехать, но она не знала, куда, и как убедить Тайлера поехать с ней. Если он все еще был в ее власти, он пойдет, потому что она попросила. Она не знала, было ли честно забирать его отсюда силой и иллюзией любви, и сколько еще раз он попробует напасть на нее, если он еще под чарами соблазнения? Лорелей говорила себе, что он не виноват, но все равно обижалась из-за его обращения с ней. Она тоже ощущала сильное желание быть с ним, ощущать его прикосновение, но она знала, что не любила его. Она едва его знала.

Лорелей какое-то время не спала и смотрела телевизор из кресла в углу комнаты. Она порой поглядывала на него, проверяя, что он еще спит. Кроме негромкого храпа, он был тихим. Ей нужно было отдохнуть, но вытертый ковер на полу точно был полон всякой заразы. Она не могла спать на полу. Оставалось лечь в кровать к Тайлеру. Лорелей забралась под одеяло и опустила голову на подушку. Одеяла разделяли их тела, у Лорелей было хоть немного защиты от него

Лорелей выключила свет, лежала и смотрела на потолок. Она отчаянно хотела, чтобы кто-то сказал ей, что делать, куда идти, как справиться с этим. Конечно, она не справилась даже с тем, что ей сказали. Странно, но Лорелей хотела услышать маму, этого она точно не ожидала. Ее мама была такой решительной, что легко разобралась бы с этой ситуацией, но Лорелей была растерянная и одинокая. Хуже того, она была в ответе не только за себя, но и за безопасность другого человека, за поиск решения, как его уберечь.

«Утром разберусь», — она закрыла глаза.