Он укладывает меня на кровать, подложив мне под ягодицы подушку.

— Так мне лучше видно, — говорит он. Вода капает с его волос на мое лицо.

— Расслабься, — командует Йоуни. — Я хочу доставить тебе удовольствие.

«Бесполезно», — думаю я, хотя его раскачивания мне нравятся и все идет, как надо.

— Все у нас получится, тебе надо просто расслабиться, — говорит Йоуни. — Думай только о том, что мы любим друг друга, что я твой мужчина, а ты моя женщина. Не думай ни о чем другом. Тебе ничего не надо делать. Просто будь собой…

«Какая безумная просьба…» — думаю я.

— Это совсем не сложно, просто представь, что мы так близки в эту минуту, что того и гляди растворимся друг в друге…

Он продолжает свои монотонные движения. Я пытаюсь расслабиться. Я пытаюсь думать «только о нас», но даже представить себе не могу, как такое возможно.

Когда я была маленькая, я однажды спросила у мамы, что значит заниматься любовью, и мама сказала, что это когда двое взрослых людей находятся так близко к друг другу, что становятся как один человек.

И я представила себе такой вот человекошар, который с отчаянным визгом кружится по полу и из которого то и дело вылезают то нога, то рука.

Вот и сейчас, как я ни пытаюсь, я не могу представить себе ничего другого. А секс все длится и длится. И чем больше Йоуни старается, тем меньше мне этого хочется. И я закрываю глаза, чтобы Йоуни не заметил, как далеко я отсюда.

Мои мысли уносят меня прочь. Я неожиданно вспоминаю, как мы когда-то смотрели какой-то отечественный фильм с Мирьями Куосманен в главной роли. Она лежала на сеновале с сияющим порочным лицом, и вдруг мама громко произнесла: «Мужественность мужчины никогда нельзя ставить под сомнение». И никто не смог ничего ей на это ответить.

А потом я вспоминаю один смешной момент из журнала «Хит», там одна женщина писала: «Когда он кончает раньше меня, мне хочется, чтобы он поласкал мне клитор, но это же почти что мастурбация, и мне неловко его просить, и вместо этого я говорю: а не подкрепиться ли нам ягодным йогуртом?»

— Почему ты никак не можешь расслабиться?

Йоуни проводит рукой по моему лицу.

— Не знаю, — шепчу я в ответ.

— Нам вовсе не обязательно продолжать…

Он вытягивается рядом со мной.

— Ну вот, теперь и ты остался ни с чем, — говорю я.

Йоуни тихо улыбается.

— Ничего страшного. Чем больше стараешься, тем сложнее кончить. А потом, я не могу получать удовольствие, если ты его не получаешь.

— Да все я получаю!

— Ну конечно…

Он криво улыбается и убирает руку с моей щеки.

— Просто я не умею быть здесь и сейчас, — пытаюсь объяснить я. — Со мной часто бывает, что я хочу, но как бы наперед. А потом, когда нужный момент наступает, я уже перегорела…

Йоуни смотрит в потолок.

— Просто я недостаточно опытен.

— Нет, ты не прав…

— Почему не прав?

— Дело вообще не в тебе и не в том, как и под каким углом…

— А в чем же тогда? — В голосе Йоуни сквозит обида.

— Только во мне, честное слово!

Я встаю. Говорить убедительно в положении лежа на спине с раздвинутыми ногами у меня не получается.

— Понимаешь, — я пытаюсь подыскать нужные слова, — это во многом зависит от того, что я себе нафантазирую, а не от того, что происходит на самом деле. Например, какая-нибудь позиция может возбуждать меня больше своим видом, нежели ощущениями… понимаешь?

— Нет, — уныло говорит Йоуни.

— Честно говоря, я тоже.

Мы немного смеемся над этим, а потом оба умолкаем. Я уже столько всего наговорила, что предпочитаю молчать. Йоуни хрустит пальцами, взгляд его мечется с окна на рояль, с рояля — на книжную полку.

— Короче, будем упражняться до победного, — говорит он после долгой паузы.

— Угу, — соглашаюсь я, хотя, по-моему, мы уже достаточно наупражнялись. Но я до смерти боюсь, что снова ляпну что-то не то и Йоуни обидится.

— Ну чего ты такая кислая? — раздраженно спрашивает Йоуни.

— Да уж какая есть…

— Выкинь ты все это из головы.

— Ты же сам начал. Первый спросил, почему я не могу расслабиться. Я ответила. Сама бы я такого разговора не завела.

Йоуни не нашелся что ответить, а потому промолчал.

Ночью он приполз сонный и прильнул ко мне, как мокрое растение. Я проснулась и больше не могла заснуть. Мерно тикали часы. За стеной шумел кран. Мне казалось, будто я нахожусь внутри какого-то стеклянного сосуда и смотрю сквозь стекло на окружающий мир. Не живу, а смотрю со стороны. Еще пару дней назад мне казалось, что что-то меняется, но вот опять, все тоже чувство замкнутости и тесноты.

— Йоуни, — шепчу я. — Тебе со мной хорошо?

— В каком смысле? — бормочет он сквозь сон.

— Ну, в постели.

— Конечно.

В голосе его чувствуется напряжение. И все же он снова прижимается ко мне.

Последующие дни были ужасно тяжелыми и физически, и душевно. Помимо изнуряющей беготни в пиццерии, где я вкалывала как раб на галерах, мне приходилось еще и выделывать всякие акробатические этюды с Йоуни, ползая в неимоверных позах по всей комнате. Он выгибал из меня такие фигуры, что я, будучи по природе человеком неуклюжим, никогда бы даже не подумала, что способна так прогнуться. У Йоуни оказалась очень богатая фантазия.

При этом веселого здесь было мало. Йоуни безнадежно пытался отыскать правильный подход ко мне. Он так старался доставить мне удовольствие, что у меня появилось чувство, будто меня загнали в угол. Порой он был очень ласков, порой груб, хотя это ему совсем несвойственно. То он старался уделить внимание технике, то исследовал мои эрогенные зоны, то с важным лицом, будто речь шла о микроволновой печи, пробовал разные положения.

И видит бог, я старалась изо всех сил. Сжав зубы, я пыталась расслабиться. Я бы все отдала, чтобы получить удовольствие от его затей, но я не могла, и все. К тому же я боялась, что скоро в результате всех этих упражнений я стану калекой, и тогда мне уже ничего больше не потребуется. Я не решалась сказать Йоуни, что больше не могу, что я хочу покоя и времени для размышлений, что я не привыкла к таким экзерсисам. Но я еще недостаточно хорошо его знала. И мне не хотелось его обижать.

А потом настало затишье. Йоуни даже не притрагивался ко мне. Мы просто спали в одной кровати. Он работал, я тоже работала. Он писал на кухне свои статьи, щелкая клавишами, и, проходя мимо, гладил меня по голове, как какую-нибудь мягкую игрушку. Это меня совершенно устраивало. Я могла снова спокойно погрузиться в свои миры, и никто ничего от меня не ждал. И я тоже ничего не ждала. Или, по крайней мере, делала вид, что ничего не жду.

И все же по прошествии какого-то времени я стала думать, что мне, пожалуй, все же стоит начать первой, что, возможно, это обрадует Йоуни. Да и вообще, нельзя же совсем без секса. Но потом я решила, что это будет ужасным ханжеством с моей стороны. Я размышляла об этом так долго, что в конце концов сама мысль стала уже казаться мне донельзя глупой.

Неожиданно Йоуни сам хватает меня за руку, вырывает из моих пальцев сигарету и валит меня на кровать. В самый ответственный момент он начинает шептать мне на ухо:

— Ах ты, шлюха… похотливая сучка… грязная тварь… ты этого хочешь?..

Это звучит неестественно, словно заученные слова из порножурнала. И все это таким приглушенным низким голосом.

Мне становится безумно смешно. Я держу себя в руках и как можно шире развожу ноги. Я пытаюсь подыгрывать, как могу, раз уж Йоуни так старается, и только надеюсь, что соседей нет дома.

— Как я люблю тебя трахать…

Тут я не выдерживаю и начинаю смеяться. Еще полминуты, и это осталось бы незамеченным, но я ничего не могу поделать. Я плачу от смеха. Йоуни смотрит на меня. Ему совсем не смешно.