Вопрос относительно того, как идентифицировать и описывать эту сущность системы, ее специфику, остается открытым. Исследователи на методологическом поприще вполне обучились тому, чтобы описывать какие-то конкретные системы, для данных работ созданы «специальные» и «узкоспециальные» рубрики: «методология науки», «методология культуры», «методология психологии» и так далее. Хотя очевидно, что во всех этих и других аналогичных случаях описывается методология не как инструмент идентификации систем и описания процессов, а как метод, обеспечивающий идентификацию содержания конкретной системы и описание конкретного, какого-то процесса.

Собственно система как феномен при соблюдении подобной тактики выпадает из поля зрения исследователей, они рассматривают содержание, а не систему как таковую. Этот подход представляется психософии ущербным, поскольку изучение самого феномена системы, самого феномена процесса может дать куда больше для прояснения конкретных вопросов в каждой конкретной области, нежели принятое сейчас в науке «кусочничество».

Для достижения заявленных целей содержательный подход, основанный на конкретных закономерностях и оппозициях, оказывается бесперспективным. И дело даже не в том, что методологи буквально тонут в этом случае в малосущественных деталях, а в том, что упускается самое главное: корректное описание системы возможно лишь в структуре несодержательных понятий. Любой другой подход, кроме несодержательного и составляющего сущность новой методологии, требует оговорок содержательных условий той или иной закономерности, которые и сами чем-то обусловлены. Содержательная методология позволяет формулировать свои положения либо как идеальный процесс (эксперимент в идеальных условиях), либо как частный процесс, что, разумеется, значительно снижает научную ценность открытий.

После решения этой основной задачи – выявления несодержательных принципов, конституирующих любую систему, чему и посвящена настоящая книга, – встает вопрос о том, каковы механизмы и правила использования этих несодержательных принципов в содержании, то есть применительно к конкретным задачам. В этой книге, кроме изложения основных позиций новой методологии, мы приведем лишь демонстрацию ее работы, остальные же задачи отнесены на долю последующих текстов и изданий.

Методология должна отвечать принципу технологичности, обеспечивать диагностику состояния систем, описывать процессы и обладать прагматической ценностью. Полагая в свою основу человека и опираясь на принцип несодержательности, новая методология может использоваться с этими целями в системе, а не только применительно к поведению человека. Однако исследования проведены авторами в области психологии, и потому значительная часть текстов, иллюстрирующих работу новой методологии, посвящена именно проблемам психики, в частности – «проблеме личности». В любом случае другого способа исследовать новую методологию, кроме как изучать человека, наверное, нет, поэтому психософия стала фактической правопреемницей философии и психологии, что и отражено в ее названии.

Методология – это всегда технология, по крайней мере должна ею быть. Технология – это средство производства, в данном случае интеллектуального. Для того чтобы использовать резервы совокупного мировоззрения, с одной стороны, и качественно развивать его – с другой, мы нуждаемся в технологии. Анализ общих тенденций этого целостного феномена по всем его направлениям – религия, философия, наука, психология – показывает, что найти для всех них единые основы – не плод воспаленного сознания, а реальная возможность, поскольку инвариантна их процессуальная динамика, а коли так, то и поиски единого источника – это не утопия, а к тому же еще и жизненная необходимость.

Кроме того, этот анализ показал, что новый уровневый переход требует и совершенно новой методологии, поскольку каждое из этих направлений готово изменить свою сущность. Так, религия перестала быть просто знанием о Боге, это знание о духовной практике человека, она готова теперь стать открытой системой, показывающей перспективы и пути развития индивидуального человека; философия становится знанием о человеке; наука перестает быть знанием человека о мире, она становится знанием человека.

Мы забыли, что такое философия, и говорим не о философии, а о «философских системах», мы не помним о душе, когда рассуждаем о «психотерапевтических направлениях». Вместе с тем философия – это прежде всего особенный уровень осознания, где значимость обретает то, что теряется в повседневной жизни в навязчивой погоне за интеллектуальным барышом от новомодных, но методологически пустых теорий. И в психологии, к сожалению, складывается аналогичная ситуация – сотни психотерапевтических школ думают лишь о техниках, используя теорию лишь как объяснительную модель, но не более того.

Именно поэтому психософия решается на объединение психологического знания и философского мышления, но на совершенно новом уровне, где методология предшествует знанию, а знание – практике. Психософия исходит здесь из двух основных положений, с которыми, как нам кажется, трудно не согласиться.

Во-первых, развитие философии есть по сути дела – развитие идей о человеке. Венцом, апофеозом этого стал XX век, когда феномен человека в философии оттеснил на второй план все, даже религиозную тематику. Экзистенциализм, философская антропология, феноменология, антропософия – вот современные религии в философии.

Во-вторых, очевидно, что психика человека – вся психика, взятая в ее целостности, в самом широком ее понимании (мы не выделяем здесь сознательное, бессознательное, индивидуальное и социальное – вся) – есть сам человек, а так как нет ничего, что бы человека не касалось и не было бы с ним связано,[1] то все, что существует, существует «через» человека, а следовательно, перед тем как делать заключение о чем-то через феномен познания, мы должны «оглянуться на человека» для того, чтобы понять: «что?» и самое главное: «как?» человек познает – и после этого наше познание реальности не будет замутнено абстрактными гипотетическими предположениями о том, что есть реальность и какое она имеет к нам отношение.

Методология – это не просто целостная система методов познания, это еще и гносеологическая, а с ней и онтологическая системы. То есть методология – это не только то, «как познавать», но и то, «что познавать». Правда, существующая методология не считает необходимым структурировать познаваемое. Однако как можно без этого осуществить познание? Психософия считает, что познаваемое и инструмент познания должны быть определены непротиворечиво и только в этом случае методология может быть по-настоящему эффективной. Поэтому психософия определяет и предмет познания, и инструмент познания.

По материалам выявленных противоречий мы решаем несколько вопросов: о языке (и формулируем новый язык), о возможности и вероятности (и формулируем теорию принципа), все это обращает нас к миру процессов, а в итоге позволяет создать по-настоящему открытую систему научного знания. Таким образом, новая гносеологическая модель позволяет системно изучать феномен человека – эту поистине наисложнейшую открытую систему, а также оказывать конкретному человеку реальную помощь. Все это возможно потому, что новая методология и ухватывает сущность, и видит процесс, а без этого решение «проблемы человека» в принципе невозможно.

Теперь несколько слов по каждому пункту.

Мы не будем приводить здесь доказательств синонимичности логики и языка, поскольку это тема отдельного разговора. Но очевидно, что логика – это способ мышления, а язык – способ выражения мысли, не усмотреть здесь прямой взаимосвязи достаточно трудно. Вместе с тем не секрет, что нынешний наш язык на данном историческом этапе все меньше и меньше способен справляться со своими задачами, проявляет, так сказать, семантическую слабость. Наиболее явственна эта его «неполноценность», например, в сфере современной физики и, конечно же, в вопросах психологического толка. Мы анализируем причины этого и ясно осознаем, что, для того чтобы избежать всех возникающих сложностей, необходимо переходить от языка, называющего конкретные вещи и состояния, к процессуальному и нефактуальному языку, что технически представляется достаточно сложным, но решаемо с помощью теории принципа.