— Почему? — воскликнула шокированная Флорентина. — Я никогда не слышала о твоём отце. Откуда они знают друг друга? Ты, наверное, ошибся.

— Хотел бы я, чтобы так оно и было… — И Ричард повторил то немногое, что узнал от матери о ссоре их отцов.

— О боже! Так вот о каком «Иуде» говорил мой отец, когда закрывал свои счета в банке, работавшем с ним в течение двадцати пяти лет. И что же нам делать?

— Сказать им правду: что встретились мы случайно, влюбились, а теперь собираемся пожениться, и ничто не может остановить нас.

— Давай подождём несколько недель, — предложила Флорентина.

— Почему? — спросил Ричард. — Ты думаешь, твой отец сможет отговорить тебя?

— Нет, Ричард, — сказала она, нежно гладя его и кладя голову ему на плечо. — Этого не случится, дорогой. Но давай посмотрим, не можем ли мы сделать это постепенно, не ставя их перед свершившимся фактом. Может быть, их ненависть остыла, а ты этого не заметил. В конце концов, ты же сам сказал, что проблемы у группы «Ричмонд» были двадцать лет назад.

— Нет, их ненависть друг к другу столь же сильна, уверяю тебя. Мой отец будет в ярости, когда увидит нас вместе, я уж не говорю о нашем браке.

— Тем больше причин подождать немного и не оглушать их этой новостью. Нам нужно время, чтобы найти лучший способ сообщить им.

— Я люблю тебя, Джесси! — сказал он и поцеловал её.

— Флорентина.

— Вот ещё одно, к чему мне придётся привыкать. Я люблю тебя, Флорентина!

Ричард выделил полдня в неделю на изучение усобицы между двумя отцами, но через некоторое время она стала всё сильнее занимать его, и он даже начал пропускать лекции. Попытка Чикагского Барона вывести отца Ричарда из состава правления его собственного банка могла бы стать отличной темой для рассмотрения на занятиях в Гарвардской школе бизнеса. Чем больше Ричард узнавал, тем яснее понимал, что его отец и отец Флорентины — непримиримые и сильные враги.

Флорентина взяла выходной в «Блумингдэйле» и слетала к матери в Чикаго, чтобы сообщить ей о том, что случилось, и уговорить рассказать ей всё, что она знает о ссоре Уильяма Каина и Авеля Росновского. После этого разговора у Флорентины ещё теплилась надежда, что мать преувеличивает, но несколько точно сформулированных вопросов за обедом с Джорджем Новаком сделали болезненно очевидным тот факт, что Софья всё описала точно.

Каждые выходные они обменивались знаниями, приобретёнными за неделю и лишь укреплявшими их уверенность в глубине взаимной ненависти отцов.

— Как же всё это низко! — воскликнула Флорентина. — Почему бы им не встретиться и не поговорить друг с другом? Я думаю, они вполне бы нашли общий язык.

— Согласен, — поддержал её Ричард. — Но кто из нас скажет им об этом?

— Рано или поздно нам обоим придётся сделать это.

Шли недели, и Ричард был с нею внимателен и добр, пытаясь регулярными походами в театр, нью-йоркскую филармонию и долгими прогулками по парку отвлечь её внимание от проблемы «рано или поздно», однако все разговоры всегда возвращались к их родителям.

Даже во время виолончельного концерта, который он устроил в её квартире, Флорентина постоянно думала об отце. Ну почему он так упрям? Соната Брамса закончилась, Ричард отложил смычок и посмотрел в её серые глаза.

— Скоро нам придётся им сказать.

— Я знаю, что мы должны сделать это, но мне не хочется причинять боль отцу.

— Я знаю.

Она опустила голову.

— В следующую пятницу папа возвращается из Вашингтона.

— Значит, в следующую пятницу, — сказал Ричард, не выпуская любимую из объятий.

Смотря вслед отъезжающей машине Ричарда, Флорентина подумала, хватит ли у неё сил сохранить свою решимость.

В пятницу Ричард сбежал с утренней лекции и пораньше уехал в Нью-Йорк к Флорентине.

Они провели время за обсуждением того, какие слова скажут своим родителям. Покинув квартиру Флорентины, молодые люди двинулись по Пятьдесят седьмой улице и на Парк-авеню остановились на светофоре.

— Ты выйдешь за меня?

Встревоженная предстоящим разговором с отцом, Флорентина меньше всего ждала такого вопроса. По щеке её потекла слеза, совершенно неуместная в этот самый счастливый момент её жизни. Ричард достал из маленькой красной коробочки кольцо с сапфиром и бриллиантами, надел ей на палец и попытался поцелуем остановить слёзы.

Они условились встретиться в квартире Флорентины, после того как испытание будет позади.

Ричард шёл по Парк-авеню и думал о том, что скажет отцу.

Он нашёл отца в гостиной.

— Привет, Ричард, я надеялся, что ты придёшь пораньше.

— Мне пришлось встретиться кое с кем до того, как прийти домой.

— И с кем же? — спросила мать, не особенно интересуясь ответом.

— С женщиной, на которой я собираюсь жениться.

Родители посмотрели на него с удивлением. Получалось явно не такое начало, которое запланировал Ричард.

Отец первым пришёл в себя.

— А тебе не кажется, что ты слишком молод? Уверен, что ты и Мэри можете подождать ещё немного.

— Её имя не Мэри.

— Не Мэри? — удивилась мать.

— Нет. Это Флорентина Росновская.

Кэтрин побелела.

— Дочь Авеля Росновского? — бесстрастно спросил Уильям Каин.

— Да, папа.

— Ты что, шутишь, Ричард?

— Нет, папа. Мы встретились при необычных обстоятельствах и влюбились до того, как узнали, что между нашими отцами существуют трения.

— Трения?! Разве ты не знаешь, что этот польский эмигрант и выскочка бо́льшую часть своей жизни потратил на то, чтобы вышвырнуть меня из моего же совета директоров? А один раз у него это чуть было не получилось! И ты называешь это «трениями»?! Ричард, ты должен перестать встречаться с дочерью этого жулика, если хочешь оказаться в совете директоров банка «Лестер». Ты подумал об этом?

— Да, папа. Я подумал, и это никак не повлияло на моё решение. Я встретил женщину, с которой хочу провести остаток жизни, и горжусь тем, что она приняла моё предложение.

— Она надула тебя и заманила в силки для того, чтобы помочь своему отцу отобрать у меня мой банк. Ты что, не разглядел их планы?

— Папа, ты ведь и сам не веришь во все эти бредни!

— Бредни? Он однажды обвинил меня в том, что я виноват в смерти его партнёра Дэвиса Лероя…

— Отец, Флорентина ничего не знала о вашей ссоре, пока не встретила меня. Спустись на землю!

— Она сказала, что беременна и поэтому ты должен на ней жениться?

— Отец, это недостойно тебя! Флорентина никак не давила на меня с того момента, как мы встретились, наоборот. — Ричард повернулся к матери. — Хотите, я вас обоих познакомлю с ней, может быть, тогда вы поймёте, как всё случилось?

Кэтрин собиралась что-то сказать, когда отец Ричарда закричал:

— Нет! Никогда! — И попросил Кэтрин оставить их вдвоём. Когда она вышла, он обратился к сыну: — Теперь послушай меня, Ричард. Если ты женишься на этой девчонке Росновской, я оставлю тебя без цента!

— Как и все предыдущие поколения Каинов, папа, ты вообразил, что за деньги можно купить всё. Твой сын не продаётся!

— Но ты же можешь взять в жёны Мэри Бигелоу! Она девушка с хорошими данными, из респектабельной семьи.

— Разве такую прекрасную девушку, как Флорентина, может заменить кто-то из семьи, принадлежащей к кругу бостонских аристократов?

— Ты что, и наши корни считаешь недостойными — как этот глупый поляк?

— Отец, никогда не думал, что мне придётся выслушивать подобные слова, полные предубеждений, от нормального, здравомыслящего человека!

— Убирайся! — взорвался Уильям Каин. — Ты больше не член моей семьи! И никогда им не будешь.

Покинув родительский дом, Ричард думал только о том, как с подобной задачей справится Флорентина. Он поймал такси и поехал к ней домой.

Никогда раньше он не чувствовал себя так свободно.

Добравшись до дома на Пятьдесят седьмой улице, Ричард спросил у привратника, не вернулась ли Флорентина. Она не возвращалась, и он сел под навесом ждать её, уже начиная волноваться. Погрузившись в глубокие размышления, Ричард не заметил, как подъехало такси и из него, прижимая платок к окровавленной губе, вышла Флорентина. Она подбежала к нему, они быстро поднялись в квартиру, и там Ричард начал свой рассказ: