Флорентина прошла на своё место, и её тут же окружили депутаты обеих партий, высоко оценившие её выступление. В прессе на следующий день оценки были ещё выше, и все агентства цитировали на своих лентах отрывки из речи депутата Каин, называя её специалистом по обороне. Две газеты даже назвали её кандидатом в вице-президенты.

И опять Флорентине стали поступать тысячи писем.

После недельной суматохи, когда её донимали телефонные звонки, Флорентина провела тихий уикенд с Ричардом, рассказавшим ей о планах построить «Барон» в Мадриде и с этой целью послать туда Эдварда, чтобы он подыскал площадку.

— А почему Эдварда?

— Он сам вызвался. Он теперь почти всё время работает на группу, и даже снял апартаменты в Нью-Йорке.

— Что же будет с его адвокатской практикой?

— Эдвард сейчас выступает в роли консультанта в своей конторе и говорит, что, если ты смогла так круто поменять жизнь, то почему бы и ему не попробовать. Должен сказать, что он снял с моих плеч огромный груз. Эдвард — единственный из всех, кто может работать так же упорно, как и ты.

— Каким хорошим другом он оказался!

— Да, я согласен. А знаешь, ведь он влюблён в тебя.

— Что-о?!

— Нет, он не собирается прыгать к тебе в постель, хотя, если б и собирался, я бы его понял. Он просто обожает тебя, и не видит этого только слепой.

— Но я никогда не…

— Ну конечно нет, дорогая. Не думаешь же ты, что я ввёл бы его в состав совета директоров «Лестера», если бы боялся, что потеряю из-за него жену?

— Как жаль, что он не женился.

— Он никогда ни на ком не женится, пока рядом ты. Так что просто радуйся тому, что тебя обожают двое мужчин.

Когда после уикенда Флорентина вернулась в Вашингтон, её встретила новая кипа приглашений, которые поступали всё чаще. Она спросила совета Эдварда, что ей делать с приглашениями.

— Выбери пять-шесть самых важных, на мероприятия, где ты сможешь донести свои взгляды до как можно более широкого круга людей, а остальным сообщи, что слишком занята на работе и не можешь в данный момент принять приглашение. Только помни, письма с отказом должны быть обязательно написаны от руки. Однажды, когда ты захочешь выйти за рамки девятого округа Чикаго, останутся люди, которых с тобой будет соединять только это письмо, а ведь им придётся решать, проголосовать за тебя или против.

— Какой ты умный, Эдвард!

— Ну, не забывай, я же на год старше тебя.

Флорентина воспользовалась советом Ричарда и каждый вечер уделяла два часа просмотру писем, авторы которых черпали вдохновение из её речи на тему оборонных задач, и вскоре ответила на каждое. Она приняла приглашение выступить в Принстоне и в Калифорнийском университете в Беркли, а также перед кадетами в Вест-Пойнте, и посетила обед в честь ветеранов Вьетнамской войны. Везде, куда она приходила, её рекомендовали как ведущего специалиста Америки по вопросам обороны. Но сама Флорентина сознавала, как мало она знает в этой области, и старалась заняться вопросом ещё плотнее. Она продолжала активную деятельность в Чикаго, но всё больше обязанностей на этом участке делегировала своим сотрудникам, назначив ещё двоих помощников в чикагский офис и выплачивая им жалованье из собственного кармана.

— Есть что-то срочное? — спросила Флорентина, увидев перед собой стол, заваленный корреспонденцией, поступившей утром. Срок полномочий конгресса 95-го созыва подходил к концу, и депутатов опять больше беспокоила проблема переизбрания, чем законодательная работа в Вашингтоне. На этом этапе их аппараты в основном тратили время на работу в округах, а не на рассмотрение общенациональных проблем. Флорентине не нравилась эта система, превращающая нормальных людей в ханжей с приближением новых выборов.

— Есть три пункта, на которые я хотела бы обратить ваше внимание, — сообщила ей Джанет. — Во-первых, опросы избирателей нельзя назвать хорошими для нас. Ваш рейтинг упал с восьмидесяти девяти до семидесяти одного процента, и оппоненты не преминут воспользоваться этим, чтобы сказать, что вы потеряли интерес к работе и вас необходимо заменить.

— Но причина потери голосов заключается в том, что я езжу по базам вооружённых сил и занимаюсь делами, которые не ограничены рамками одного штата. Я не могу отказать коллегам, половина которых просит меня выступить в их округе.

— Я-то это понимаю, — сказала Джанет. — Но поймут ли это ваши избиратели в Чикаго? Им не нравится, что вы выступаете в Калифорнии или Принстоне, когда, по их мнению, должны работать в Вашингтоне. Наверное, будет мудро не принимать больше никаких приглашений — будь то от депутатов или просто доброжелателей — до следующей сессии. Если вам удастся отвоевать голоса, мы опять можем вернуться к восьмидесяти процентам.

— Напоминай мне об этом постоянно, Джанет. А что во-вторых?

— Ральф Брукс избран прокурором штата Иллинойс, поэтому какое-то время он не будет стоять у вас на пути.

— Интересно! — Флорентина сделала пометку в своём блокноте, чтобы не забыть написать Бруксу поздравление.

Джанет подала ей экземпляр «Чикаго Трибьюн». С первой полосы на неё смотрели мистер и миссис Брукс. Подпись гласила: «Новый прокурор посетил благотворительный концерт в пользу Симфонического оркестра Чикаго».

— Не пропустит ни одного мероприятия, не так ли? — заметила Флорентина. — Могу поспорить, что его рейтинг всегда будет выше восьмидесяти процентов. А в-третьих?

— У вас встреча с мистером Доном Шортом.

— Дон Шорт?

— Это директор корпорации по аэрокосмическим исследованиям и планированию, — пояснила Джанет. — Вы захотели встретиться с ним, потому что его компания подписала с правительством контракт на строительство радара, способного обнаруживать ракеты противника. Теперь он участвует в конкурсе по установке своего оборудования на корабли американского флота.

— Теперь вспомнила. Мне кто-то показывал очень интересный документ по этому поводу. Откопайте мне его, пожалуйста.

— Вы всё найдёте здесь, — сказала Джанет, протягивая коричневый конверт.

Флорентина быстро просмотрела бумаги.

— Точно, он здесь. У меня есть пара вопросов специально для мистера Шорта.

В течение следующего часа Флорентина диктовала письма и только потом улучила минутку, чтобы прочитать бумаги в конверте. Теперь она смогла набросать несколько вопросов, обращённых к мистеру Шорту. Когда пробило десять, Джанет проводила его в кабинет Флорентины.

— Мадам, какая это честь для меня! — сказал Дон Шорт, протягивая руку. — Мы в нашей корпорации считаем вас одним из последних бастионов надежды свободного мира.

Нечасто Флорентина встречалась с людьми, которые ей не нравились с первого взгляда, но Дон Шорт попадал именно в эту категорию. Он был около полутора метров ростом, имел около десяти килограммов лишнего веса и был практически лыс, если не считать длинных тёмных прядей на висках, которые он зачесал на макушку. На нём был костюм в клетку, а в руке он держал кожаный кейс от Гуччи.

Пока у Флорентины не было имиджа «ястреба», к ней не приходили такие Доны Шорты, поскольку никто не считал необходимым вести с ней лоббистскую работу. Однако теперь, когда Флорентина стала членом подкомитета по обороне, она начала получать всевозможные подарки и бесчисленные приглашения на ужины и в бесплатные путешествия.

Флорентина принимала только те приглашения, которые имели отношение к интересующим её вопросам, и отправляла назад с вежливой запиской каждый присланный ей подарок.

Джанет оставила их вдвоём.

— Какой у вас милый кабинет. А это ваши дети? — начал разговор Дон Шорт, показывая коротким толстым пальцем на фотографию на столе.

— Да, — ответила Флорентина.

— Какие красивые дети! Прямо копия мамы.

— По-моему, вы хотели поговорить со мной относительно проекта «ХР-108», мистер Шорт.

— Всё верно, только зовите меня Доном. Мы считаем, что это такое оборудование, без которого военно-морской флот не может обойтись. Система «ХР-108» может обнаруживать и отслеживать ракеты противника на расстоянии до десяти тысяч миль. Когда «XP-108» будет установлена на каждом американском авианосце, русские не осмелятся напасть на Америку. Более того, оборудование, производимое моей корпорацией, позволяет фотографировать любую ракетную шахту в России и транслировать картинку прямо в «Ситуационную комнату» Белого дома. Русские не смогут в сортир сходить без того, чтобы мы их не сфотографировали. — Шорт рассмеялся.