Три дня спустя Флорентина возвращалась в Лонгворт после голосования. Мальчишка на углу выкрикивал заголовки вечерних газет. Она не смогла расслышать, о чём он кричал, — что кто-то где-то арестован. Подойдя к мальчишке, Флорентина купила газету.
«Бывший конгрессмен Билл Пирсон,
— прочитала она, —
был арестован сегодня агентами ФБР во Фресно, Калифорния, в связи со скандалом Аэрогейт. Более семнадцати тысяч долларов наличными были обнаружены спрятанными в тайнике в его новом „Форде“. Он был доставлен в ближайший полицейский участок и допрошен. Позднее ему предъявили обвинение в краже в особо крупных размерах. Молодой женщине, обнаруженной в его доме, было предъявлено обвинение в пособничестве».
— Мои поздравления в связи с приятной новостью, миссис Каин! — Метрдотель ресторана клуба любителей бегов и скачек был первым из тех, кто радовался за неё в тот вечер. Ричард прилетел из Нью-Йорка и пригласил её на праздничный ужин, во время которого к ним стали подходить политики и представители вашингтонской общественности, говоря, что они очень рады тому, что правда, наконец, открылась.
На следующий день «Чикаго Трибьюн» и «Чикаго Сан-Таймс» отметили в своих статьях, какую огромную способность оставаться спокойной в кризисе проявила представитель штата. Никаких комментариев из офиса Ральфа Брукса не последовало, и было ясно, что их и не будет. Эдвард прислал охапку ирисов, а от Уильяма из Гарварда пришла телеграмма: «Если ты не та, что арестована во Фресно, то вечером увидимся». Приехала и Аннабель, которая явно была не в курсе последних проблем матери. Она объявила, что её приняли в Редклиф.
Через несколько дней Дон Шорт и его 24 300 долларов уже казались Флорентине историей.
29
Когда Флорентина вернулась в Чикаго, демократы всё чаще стали озвучивать опасения, что пребывание Джимми Картера в Белом доме не увеличивает их шансы на переизбрание.
Республиканцы же, напротив, набирали силу, и на первый план у них вышли Рональд Рейган и Джордж Буш. В кулуарах Капитолия открыто обсуждалась тема выдвижения Эдварда Кеннеди против Картера.
Флорентина продолжила свою работу в Палате, стараясь не позиционировать себя в качестве сторонника той или иной персоны, хотя приглашения на всевозможные мероприятия в Белый дом стали поступать к ней чаще, чем обычно. Она так и не определилась с тем, какой из кандидатов больше подходит на роль руководителя партии в 1980 году.
Другие депутаты всё своё время тратили на избирательную кампанию, а Флорентина пыталась повлиять на президента, с тем чтобы он проявил больше воли в переговорах с главами стран, находящихся по ту сторону «железного занавеса», и настаивала на расширении обязательств перед НАТО, но не добилась успеха.
Окончательное же разочарование в президенте произошло 4 ноября 1979 года, когда так называемые студенты захватили американское посольство в Тегеране, и пятьдесят три американца оказались заложниками. Картер оправдывался тем, что у него «связаны руки», и ничего не предпринимал, а только разглагольствовал о «возрождении нации». Флорентина использовала все доступные ей возможности для того, чтобы побудить президента защитить интересы страны. Когда же он всё-таки решился на операцию по спасению заложников, она провалилась, что самым печальным образом сказалось на репутации Соединённых Штатов в глазах всего остального мира.
Вскоре после этого унизительного инцидента в Палате представителей начались дебаты по обороне, и Флорентина выступила с кратким комментарием:
— Как оказалось, что страна, сумевшая отправить человека на Луну, не смогла посадить три вертолёта в пустыне?
Она не знала, что дебаты теперь идут по телевидению в прямой трансляции, а три информационных агентства поместили эту цитату на своих лентах.
Собравшиеся в Детройте на очередной съезд республиканцы выдвинули Рональда Рейгана и Джорджа Буша своими кандидатами. Несколько недель спустя демократы в Нью-Йорке выдвинули своим кандидатом Джимми Картера, хотя проявили при этом меньше энтузиазма, чем при выдвижении Эдлая Стивенсона.
Выступая на заседаниях Палаты, Флорентина внесла ряд поправок к законопроектам о расходах на оборону и о сокращении бумажного документооборота. Приближались выборы, и она начала бояться за своё место, поскольку борьба обещала быть непростой, после того как республиканцы сменили Стюарта Лайла на энергичного рекламного агента Теда Симмонса.
И снова рейтинг Флорентины у избирателей поднялся до восьмидесяти процентов только благодаря тому, что она не отказывалась ни от каких приглашений выступить с речью — будь то в Вашингтоне или в Чикаго.
Приближался день выборов. Многие сторонники Флорентины говорили ей, что проголосуют за её переизбрание в Конгресс, но не смогут проголосовать за второй срок для Картера. Ричард, в свою очередь, прогнозировал лёгкую победу Рейгана.
Когда был подсчитан последний голос, даже Флорентина удивилась масштабам победы Рейгана, который обеспечил себе большинство в Сенате и едва не завоевал большинство в Палате представителей.
Флорентина была переизбрана в Конгресс, но её преимущество сократилось до 9031 голоса.
Вернувшись в январе 1981 года в Конгресс, Флорентина была так занята изучением поправок к бюджету Рейгана и его оборонной программе, что Джанет пришлось показать ей заметку в «Чикаго Сан-Таймс», способную повлиять на её судьбу: «Сенатор от Иллинойса Николс объявил этим утром о том, что не будет переизбираться в Сенат в 1982 году».
Флорентина осмысливала эту информацию, когда позвонил редактор «Чикаго Сан-Таймс» и спросил, будет ли она выставлять свою кандидатуру в избирательной кампании в Сенат в 1981 году. Флорентина посчитала, что прессе вполне уместно интересоваться этим вопросом после того, как она три с половиной срока пробыла в Палате представителей.
— А, по-моему, совсем недавно ваша газета предлагала мне уйти в отставку, — отшутилась она.
— Знаете, в Англии был премьер-министр, который говаривал, что неделя в политике — очень большой срок. Итак, Флорентина, какова ваша позиция?
— Я ещё не думала над этим, — сказала она, смеясь.
— Значит, вы не слышали…
— Не слышала о чём?
— Этим утром на пресс-конференции в муниципалитете прокурор штата объявил, что выдвигает свою кандидатуру.
На первых полосах всех вечерних газет крупным шрифтом был набран заголовок: «Ральф Брукс выдвинул свою кандидатуру в Сенат». Многие журналисты отмечали, что конгрессвумен Каин ещё не приняла решения.
Флорентина понимала, что, если она на этот раз победит Брукса, с ним будет покончено навсегда. У неё не было никаких сомнений в том, что амбиции Брукса простирались гораздо дальше кресла сенатора. По совету Джанет Флорентина принимала теперь приглашения на все значительные мероприятия в штате, отклоняя почти все за его пределами.
У Ральфа Брукса было преимущество: ему не надо было четыре дня в неделю появляться в Конгрессе, а его профессиональная репутация не зависела от рейтинга. Флорентина знала, что победа над Бруксом будет более трудным делом, чем победа на выборах в Сенат, поскольку выборы в середине президентского срока всегда оборачивались поражением партии, контролирующей Белый дом.
Каждый раз, приезжая в Чикаго, Флорентина уходила от ответов на вопрос о том, будет ли она выставлять свою кандидатуру на выборах в Сенат, хотя именно он привлекал всеобщее внимание. Эдвард заметил, что это, может быть, её последняя возможность баллотироваться в Сенат в ближайшие двадцать лет, поскольку Ральфу Бруксу всего сорок четыре, и если он займёт кресло сенатора, победить его будет практически невозможно.
— Конечно, — ответила Флорентина, — с его-то харизмой! И потом, кому захочется ждать двадцать лет?