Эта небольшая книга была написана на основе лекции, которая изначально была опубликована в 1916 г. под названием «Структура бессознательного» (La Structure de l’Inconscient)[92]. Позже та же самая лекция появилась в английском переводе под названием «The Concept of the Unconscious в моих Collected Papers on Analytical Psychology» (1920).

Я упоминаю об этом из желания дать понять, что настоящая работа появилась не сразу, а стала результатом растянувшегося на многие годы стремления уловить и – по меньшей мере в существенных чертах – отобразить своеобразный характер и ход «drame interieur»[93] процесса трансформации бессознательной психики. Эта идея независимости бессознательного, которая столь радикально отличает мои взгляды от подхода Фрейда, возникла у меня еще в 1902 г., когда я занимался изучением психической истории одной молодой девушки-сомнамбулы[94]. В лекции, прочитанной в Цюрихе, на тему «Психоз и его содержание»[95] я подошел к этой идее с другой стороны. В 1912 г. я проиллюстрировал некоторые основные положения этого процесса на примере индивидуального случая и одновременно выявил исторические и этнические параллели этого универсального психического явления[96]. В упомянутом выше эссе «La Structure de l’lnconscient» я впервые попытался представить этот процесс во всей целостности. Это была всего лишь попытка, несовершенство которой я слишком хорошо осознавал. Однако трудности представления материала оказались столь велики, что я не мог и надеяться изложить проблему в одном сочинении. Поэтому мне пришлось ограничиться «предварительным сообщением» с твердым намерением вновь обратиться к этой теме при первой возможности. После двенадцати лет работы в этом направлении я в 1928 г. существенно переработал формулировки 1916 г., а результатом этих усилий и стала небольшая книга «Die Beziehungen zwischen dem Ich und dem Unbewussten». На этот раз я попытался главным образом раскрыть отношение эго-сознания (Ichbewußtsem) к бессознательному процессу. В соответствии с этим замыслом я специально занялся теми явлениями, которые следует считать симптоматическими реакциями сознательной личности на воздействия бессознательного. В этом контексте я попытался хотя бы косвенно приблизиться к самому бессознательному процессу. Эти исследования, разумеется, еще далеки от удовлетворительного завершения, так как до сих пор еще не получен ответ на главный вопрос о природе и сущности бессознательного. К решению этой чрезвычайно трудной задачи я не отважился приступить, не имея достаточного материала. Ее решение откладывается до будущих времен.

Думаю, что читатель этой книги согласится со мной, если я попрошу его рассматривать эту книгу как честную попытку с моей стороны представить в понятийной форме новую и еще не исследованную сферу опыта. Речь идет не о высоколобой мыслительной системе, а об определении сложных психических переживаний, которые прежде никогда не были предметом научного исследования. Поскольку, согласно прежним представлениям, психическое является иррациональной данностью и не может быть хоть как-то приравнено к божественному Разуму, то не стоит и удивляться, что в своем психологическом опыте мы необычайно часто сталкиваемся с событиями и переживаниями, которые не соответствуют нашим разумным ожиданиям и вследствие этого отвергаются рационалистической установкой нашего сознательного разума. Такая установка, естественно, непригодна для психологического наблюдения, поскольку она в высшей степени ненаучна. Если мы хотим наблюдать действия природы в их подлинном своеобразии, то не следует пытаться указывать последней, что нужно делать.

Здесь я попытался обобщить накопленный за 28 лет психологический и психиатрический опыт, и потому моя небольшая книга в известной мере смеет претендовать на серьезное к себе отношение. Естественно, я не мог высказать всего в одном этом сочинении. Продолжение рассуждений последней главы читатель найдет в книге «Тайна Золотого Цветка», которую я издал совместно с моим, ныне покойным, другом Рихардом Вильгельмом. Я посчитал необходимым сослаться на эту публикацию, поскольку восточная философия вот уже многие столетия занимается внутренними психическими процессами и потому – ввиду настоятельной необходимости в сравнительном материале – представляет для психологического исследования неоценимую пользу.

Октябрь 1934

К. Г. Юнг

Как известно многим, фрейдовские представления о содержаниях бессознательного ограничены инфантильными тенденциями, которые вытеснены в силу их противоречивости. Вытеснение является процессом, который начинается в раннем детстве под нравственным воздействием окружающей среды и продолжается всю жизнь. С помощью анализа вытеснение устраняется, а вытесненные желания осознаются.

Согласно этой теории, бессознательное содержит только те составляющие личности, которые вполне могли бы быть осознанными, и подавляются они, собственно, лишь в результате воспитания. Хотя с известных позиций эти инфантильные тенденции бессознательного наиболее очевидны, тем не менее было бы неправильно определять или оценивать бессознательное исключительно в этих терминах. У бессознательного есть еще и другая сторона: оно включает не только вытесненные содержания, но также весь психический материал, лежащий ниже порога сознания. Невозможно объяснить подпороговую природу всего этого материала на основе только принципа вытеснения; в противном случае, убрав вытеснение, человек приобрел бы феноменальную память, из которой ничто не могло бы исчезнуть.

Поэтому следует отметить, что, кроме вытесненного материала, бессознательное содержит и все те психические компоненты, которые оказались за порогом, включая сублиминальные ощущения-восприятия. Кроме того, мы знаем – не только благодаря богатому опыту, но и по теоретическим основаниям, – что бессознательное содержит в себе и такие компоненты, которые еще не достигли порога осознания. Сюда относятся зародыши будущих сознательных содержаний. Равным образом у нас есть основания предполагать, что бессознательное никогда не пребывает в покое в смысле отсутствия активности, но непрерывно занято группировкой и перегруппировкой своих содержаний. Лишь в патологических случаях эта активность может рассматриваться как совершенно автономная; в норме она координирует с сознательным разумом в плане компенсаторного отношения.

Следует допустить, что все эти содержания носят личный характер, поскольку приобретены в процессе индивидуальной жизни. Поскольку эта жизнь ограничена, то и число приобретенных содержаний в бессознательном тоже должно быть ограниченным. Таким образом, надо считать возможным исчерпание бессознательного либо с помощью анализа, либо путем составления полного перечня бессознательных содержаний на основе того, что бессознательное не в состоянии производить ничего сверх того, что уже известно и принято в сознающем разуме. Мы должны также (и это уже было отмечено) сделать вывод о том, что если можно остановить погружение сознательных содержаний в бессознательное с помощью снятия вытеснения, то бессознательная продуктивность может оказаться парализованной. Но это возможно лишь в очень ограниченной степени, о чем мы знаем из опыта. Мы заставляем наших пациентов удерживать вытесненные и вновь ассоциированные в сознание содержания и ассимилировать их в свой жизненный сценарий. Однако эта процедура настолько безразлична для бессознательного – в этом мы имеем возможность убеждаться ежедневно, – что оно спокойно продолжает продуцировать сновидения и фантазии, которые, согласно первоначальной фрейдовской теории, должны возникать из личного вытеснения. Если в таких случаях продолжать систематическое и непредвзятое наблюдение, то обнаружится материал, который хотя формально и сходен с предшествующими личностными содержаниями, но, очевидно, заключает в себе признаки, которые выходят далеко за пределы личностной сферы.