Все же это не помешало молодой женщине позавтракать с большим аппетитом. А тем временем разносчик из мясной лавки и еще несколько молодых людей по очереди заглядывали в кафе выпить стаканчик белого вина. Судя по шуткам, которыми они обменивались, их визиты служили лишь предлогом, чтобы посмотреть поближе на незнакомку.

Сам Тайфер то появлялся за прилавком, то носился по залу, то бежал в кухню. Он не умолкал ни на минуту, вызывая жену, покрикивая на прислугу, забрасывая массой вежливых вопросов посетительницу и непрестанно вмешиваясь в разговор четырех постоянных клиентов, сидевших за обеденным столом.

А они без устали толковали о сложившейся обстановке, о том, что Карантан со вчерашнего дня уже в руках союзников, что американцы бомбардировали Шербур и Кан, что русские начали новое наступление в районе Орши и Витебска… Но самым крупным событием дня для них по-прежнему оставался утренний инцидент с автобусом.

— Немцы будут становиться все придирчивее, — высказывается один из сидящих за столиком, — и это вполне естественно, учитывая все эти истории с Сопротивлением… Не могут же они молча глотать все это, не отвечая ударом на удар… Я был прав, говоря, что не следует слишком увлекаться.

— Вы всегда все видите в мрачном свете, — возражает ему сосед. — Какого черта! Разве можно сделать яичницу, не разбив яиц?

— Да, но не следует выливать все яйца на одну сковородку! А у нас что делается? Едва только союзники высадились, как большинство стало действовать совершенно открыто. Они вздумали превратить Палиссак в центр Сопротивления. Там, в лесу, они распоясались, думая, что им все позволено! А что получается? Я уверен, что все эти затеи могут привлечь сюда к нам немцев. Пример — сегодняшняя история с автобусом. Затем… Ведь до конца еще очень далеко. А если те, в Нормандии, будут сброшены в море?

— Учитывая все это, — вставляет Тайфер, — конечно, надо соблюдать осторожность, я всегда это говорил. Нужно выжидать благоприятного момента…

— И, кроме того, — я все время это твержу — немцы еще сильны. Когда неделю тому назад я высказался в таком духе, со мной обошлись как с коллаборационистом.

— Ну, уж, во всяком случае, не я, — заявляет Тайфер и в подтверждение своей точки зрения сообщает, что не позволит сыну уйти в маки, пока ситуация не прояснится.

Собеседник перебивает его:

— Не вы, так другие…

Незнакомка как будто не вслушивается в разговор; тем не менее она спрашивает у служанки:

— Кто этот толстый господин, который беседует с вашим хозяином?

— Господин Костдуа, налоговый инспектор.

— Он участвует в движении Сопротивления?

— Он?… Что вы! Да его чуть не арестовали в день высадки, — отвечает служанка, понизив голос.

Молодая женщина расплачивается за завтрак, щедро дает на чай и, оставив велосипед на хранение, выходит из кафе, как бы намереваясь прогуляться по городку.

Она не спеша пересекает площадь, огибает школу и идет по главной улице, чтобы как можно естественнее подойти к почте. И вдруг впереди она замечает доктора Серве, разговаривающего с высоким молодым человеком в очках. Быстро свернув с дороги, она заходит в ближайшую мелочную лавочку, как будто для того, чтобы купить открыток. Рассматривая предложенную ей выцветшую коллекцию, она наконец замечает через окно, что молодой человек ушел. После этого, выбрав три-четыре местных вида, она направляется к месту свидания.

В небольшой почтовой конторе Серве, видно, чувствует себя как дома; он непринужденно обращается к начальнику почты:

— Разрешите пройти к вам, мне надо переговорить с этой дамой.

Дама, несколько изумленная таким поведением, входит вслед за доктором в маленькую комнатку, которая служит одновременно и кабинетом, и кладовой. Чиновник из вежливости выходит и усаживается у своего приемного окошечка; его единственный служащий отвечает в это время на телефонные звонки и переставляет регистрационные карточки в высоком, как буфет, шкафу с картотекой.

— Итак, — начинает Серве, обращаясь к молодой женщине, — что вы хотели мне сказать?

Она смотрит на него в упор и, видимо, подыскивает нужные слова.

— Мне известно, что вы принадлежите к третьему батальону Ф.Т.П., а мне нужно побывать в штабе этого батальона. Но я не знаю никого, кто мог бы проводить меня туда.

— Если вы говорите правду, то удивительно, почему у вас нет другого средства связи…

— Вы мне не верите?

— Сначала скажите… кто вы?

— Я не вправе вам это открыть. Однако могу сказать, что я ехала сегодня утром в автобусе, чтобы встретиться в другом месте с человеком, который должен был проводить меня в маки. После того, что случилось в автобусе, — а я подвергалась по меньшей мере такому же риску, как и вы, — я предпочла сделать в дороге остановку. Вы на это скажете, что я могла ехать дальше на велосипеде. Да, но я очень тороплюсь и не хочу терять даром времени. Мне известно, что батальон расположен неподалеку от Палиссака, а в вас я узнала врача, прикомандированного к батальону, и подумала, что с вашей помощью смогу прямо добраться до места назначения.

— Почему же вы не объяснили мне этого раньше?

— Нужно было соблюдать меры предосторожности. А потом… может быть, даже стоило проверить, как вы реагируете на расспросы.

— Ого! Контроль?

— Ну, не совсем.

— Но все-таки…

— Не будем преувеличивать. Вы на меня обиделись?

— Вовсе нет. И чтобы доказать это, я готов сам проводить вас туда, если только я кажусь вам достаточно надежным спутником.

— Я вам доверяю.

— Когда вы хотите отправиться?

— Сейчас же.

— Хорошо. Мне надо только захватить свой велосипед, взять немного белья, и мы можем тронуться в путь.

— Не торопитесь, пожалуйста, я выеду из поселка одна, а вы присоединитесь ко мне позже. Ну, скажем… хотя бы за перекрестком, о котором вы утром говорили.

— Будьте спокойны, я вас догоню.

На самом верху лесной тропки, по которой они только что взобрались, Жан Серве и его спутница остановились немного передохнуть. Чтобы добраться сюда, им пришлось проехать около пятнадцати километров. И вот теперь они у цели своего путешествия.

— Видите, — говорит Серве, — весь этот лес — наши владения. Мы контролируем также и дороги, которые через него проходят… За поворотом мы встретим первый сторожевой пост батальона. Чтобы удобнее было идти, советую вам оставить там свой велосипед; я потом пошлю за ним кого-нибудь.

— Вам, конечно, придется завязать мне глаза? — спрашивает молодая женщина.

— Зачем?

— Я думала, так принято.

— Раз я сопровождаю вас, все подобные формальности отпадают.

Молодая женщина внимательно изучает пейзаж, открывшийся у нее перед глазами, — небольшую долину, вклинившуюся в лесной массив. Потом говорит как бы между прочим:

— Когда я шла на почту, то заметила, что вы разговаривали с высоким молодым человеком. Он живет в Палиссаке?

— Конечно. Это учитель, господин Бертон. Вы его тоже знаете?

— Мне кажется, я его где-то видела.

— Вполне возможно. Он — член местного комитета освобождения. В день высадки союзников он щеголял даже в форме лейтенанта…

В это утро группа мушкетеров заняла в лесу боевые позиции.

Накануне Антуан Бастид в сопровождении д'Артаньяна и молодого Пейроля отправился к намеченному месту засады, чтобы произвести разведку и выработать план действий.

В районах, где действовали партизанские отряды, засада была обычным видом операции. Это полностью соответствовало тактике партизанской борьбы, принятой в отрядах Ф.Т.П.: наносить противнику удары, уклоняясь от его встречных ударов; при неравных силах избегать боя с регулярными частями противника, однако не упускать ни одной возможности внезапно напасть на врага. Тактика партизанской войны оказалась настолько действенной, что незадолго до высадки союзников немцам пришлось направить в департамент Дордонь части дивизии «Райх» с целью окружить и уничтожить отряды маки. При поддержке предателей из вишистской милиции и «мобильной гвардии» карательные отряды оккупантов пытались терроризировать население: они поджигали дома и даже целые деревни, расстреливали первых попавшихся людей, сгоняли жителей с насиженных мест… Части Ф.Т.П. стойко выдерживали натиск врага. Отступая, они рассеивались, но тут же перегруппировывались, чтобы снова вступить в бой. Однако не все отряды маки действовали одинаково. При первой же тревоге группы «Тайной армии», следуя своей тактике, сразу же прекращали всякую деятельность: они скрывались среди населения или углублялись в леса, подальше от путей сообщения, избегая соприкосновения с врагом. Отряды и батальоны Ф.Т.П. рассредоточивались только в случае крайней опасности и, спасаясь от окружения, проходили огромные расстояния; они внезапно появлялись то там, то здесь и непрерывно атаковали врага.