Я не сдамся вот так просто, дознаватель Дарм, нет, и стиснула зубы, чувствуя стекающий пот по спине, я сильнее потужилась. Только куда мне…

Когда я уже хотела сдаться на милость людям, неожиданно слышала приближение и голос здоровяка, впервые за много дней, которые мы провели, блуждая в лесу.

— Дай, помогу, — буркнул в своей манере.

Хороший мужик, однако же, только не хочет открывать свое имя. Потом еще много раз я удостоверюсь, что моему спутнику на самом деле можно верить. И не только слово…

А сейчас, я довольно быстро справилась с уборкой, но только по моей мерке. Мадам лишь фыркала и играла на нервах, пока ждала, чтобы закрыть последнюю чистую комнату. За плату нам дали ужин. Самый вкусный ужин. И комнату, одну. Здоровяк, как правило, лег на пол. Ему не привыкать. А потом и мне… Аллилейне или Лине, не важно.

Такие ночлежки были все реже и реже.

Каждую ночь засыпая на твердой земле, я гордилась собой, что пережила очередной день. Немало было трудностей, споров внутри двух голосов, один из которых постоянно боялся или откровенно тупил. Пока голос второй, беглянки Лины, более решительной и становящейся увереннее с каждым днём, побеждала каждый раз разумными доводами. И вконец не заткнул первую, голос бывшей наследницы родовой фамилии Аллилейны.

Да, так было до поры до времени, когда одним утром меня бесцеремонно разбудили. Здоровяк тряс за плечи, не боясь, что останутся следы от жесткой хватки. Не успела я взбунтоваться, как тут же заткнули мой рот, давая знак рукой. После указали пальцем в сторону, где я должна была рассмотреть причину такого пробуждения.

Несколько фигур мужской комплектации крались, думая, незаметно. Однако мой сопровождающий был на стреме на честном слове и потому успел первым. Так Аллилейна познакомилась с разбойниками, напоминая о себе, как о боязливой девочке, которая проживала с детства в защищенном доме, пока мечты о бале не заставили оказаться в светском обществе. Под чужой личностью, правда, но она успела узнать новые для неё чувства, такие как удивление, стыд, эйфория, страх.

Пока Аллилейна переживала видения из прошлого, где часто мелькал мужской образ с черными как омут глазами, Лина беззвучно удалялась от обжитой полянки. Отчасти, дым от костра и запах жареной дичи и привлекли внимание разгильдяев леса, облачённых в дырявые плащи с капюшонами и держащие оружие. Это я видела из-за кустов, где спряталась, но продолжала рассматривать. Одним серьезным пороком Аллилейны было любопытство, которое передалось и Лине.

Восемнадцать лет заточения в четырех стенах и слепое подчинение королю и отцу без права задавать вопросы, сыграли роль в воспитании девочки.

Пока бугай вел себя непринужденно, словно вовсе не видел чужого присутствия, два голоса внутри меня наконец объединились и блаженно охали, вспоминая мягкие мужские губы и бездну глаз, рассматривающая ее с раздеванием. Я вспоминала так быстро разрушенный сон

Владелец бездны часто приходил во снах, а после не покидал мысли, не давая покоя ни днем, ни ночью. Воображение играло со мной злую шутку, выдавая выдуманное за реальность.

Мне казалось, что меня преследует цитрусовый аромат, который источал только один мужчина. Казалось, что ветер мягко поглаживает мои волосы, двигаясь ниже по спине, в то время когда он выл и кружил осенние листья по воздуху, поднимая их к серым облакам. А по ночам наглый пальчик этого мужчины творил невообразимое, гуляя, где желает, слушая, даже получая удовольствие от стонов благодарного тела.

Казалось… Верное слово. Потому как мужчина с черными глазами, бархатным тембром голоса, от которого волоски шевелятся, попрощался со мной. Сразу после того, как устроил мне побег и передал в надежные руки скрываться в лесах и хостелах, двигаясь по определенному маршруту.

Но никакие уговоры, чтобы забыть не действовали. И никакие трудности и обновления в жизни не могли заменить мыслей в голове, плотно осевшие там. И даже страх, испытываемый девушкой за кустами, то есть мной, не мог стереть образ этого мужчины, который дарил нежность во сне и продолжал слать картинки, от которых жар разливался по всему телу.

Раннее утро, когда еще насекомые стрекочут в траве, сулил новый жизненный урок. Что, мужчины очень сильно отличаются. Если одним покажется драка один против троих, несправедливым, то другие, просто плюнут и достанут еще и нож. Мой здоровяк был наготове и держал на глазу всех троих, или мне так казалось. Потому что, как только двое бросились для удара, третий исподтишка оказался у него за спиной и врезал в спину ножом.

"Мир несправедлив" вспомнила я слова отца, который часто повторял эту фразу. И вовсе не к месту, поняла я позже. Потому что, неожиданно для самой себя охнула от страха за моего товарища, чем себя и выдала.

Мужик с ножом резко обернулся в мою сторону, выпустил здоровяка из захвата и наступал на меня. Он наверно решил, что раненый не будет сильно сопротивляться и захотел иную добычу, вроде трусливой девушки, чем и ошибся. И поплатился. Если до этого шкаф лишь отбивался, нанеся пару несерьезных ударов и уходил от холодного оружия, то увидя меня, он кардинально поменял свою тактику.

Как в замедленной съемке я видела появление серого дыма у него на кончиках пальцев. Как он с надрывом скинул с себя идиотов, не знающие на кого напали. А с ударом тел о землю в них полетело два шара, цвета серого, и мужики издали свой последний вздох. А мой похититель тут же взял меня в плен, держа у виска нож и тяжело пыхтел, обдавая меня перегаром.

— Стой или девчонка умрет, — выдал он, чем и вернул меня на землю. Почему все решают за меня, думают за меня? Шкаф остановился и поднял руки, сдаваясь. По глазам видно было, что думает о моем спасении как об очередной его проблеме, так не вовремя упавшие ему на голову.

Не дождетесь, мстительно подумала я и резко наступила на ногу мужика. Он больно взвыл, скорее всего от неожиданной стороне сопротивления, а потом получил серый шар в грудь, падая насмерть на землю.

— Ты как? Нормально? — шкаф тут же подошел и участливо просканировал лицо, куда недавно был приставлен нож. Маленький между прочим.

А я смотрела на лежащее тело, со струйкой крови от рта и испытывала лишь сожаление. Что существуют такие вот мерзавцы.

— Нормально. Чего беспокоишься? — немного нервно сообщила свое состояние и засобиралась, подходя ближе к костру. Одеваться надо было уже теплее. Осень шагала по земле уверенно.

— Даже не знаю. — продолжил бугай. — Точно?

Он продолжал стоял на том же месте, не шелохнувшись и чесал затылок, о чем то увлеченно думая.

— Послушай. Если ты переживаешь, что я начну истерить, не надо. Не будет этого. Да и прости, что не скрылась хорошо, как было велено. Я посчитала нападение на твою спину серьезным и не удержалась. Да и подумала вначале, что ты драться на умеешь, — я виновато улыбнулась.

— Ты много говоришь, — напомнил мне свое главное правило, которое я старательно забывала. И потому лишь пожала плечами, мол, извини.

— Ты много болтаешь не о том. Я спросил про другое.

— Про что это? — не поняла я.

— Ты же видела мою магию и ничего? — как только шкаф посмотрел на свои руки, картинка встала на свое место.

— Да, я поняла, что ты темный. Чем очень выручаешь меня. Спасибо… Жаль, что этого раньше не случилось. Я потеряла драгоценное время, если честно, мог бы научить азам.

Серая дымка до сих пор мерцала на пальчиках мужчины, который столбом стоял посередине поляны. После долгой паузы, он лишь кивнул и занялся делами. А точнее утренними гостями. А когда я успела разжечь костер, благо угольки были и труда не составило кинуть пару сухих веток, шкаф вернулся и сел напротив, глубокомысленно вглядываясь в огонь.

Ну да, ведь идет война между светлой и темной магией. Когда мой род относился к светлым.