Глава 18. Эйнар

— Это ты…ты… Аллилейна. Не бойся… Это ты…

Тысячи голосов шептали непонятные отрывки фраз и словно улей пчёл мешали уловить важное. Находясь на невесомой грани, я не чувствовала своего тела.

Я снова и снова пыталась закрыться от холодеющих нашептываний, от которых раскалывалась голова. Я не хотела ничего. Ни говорить, ни слышать, ни что-ли понимать. Единственное, чего я желала — это покоя. Чего я была лишена. И только благодаря мягкому женскому голосу я не впадала в отчаяние и нежным рукам, которые держали меня на плаву. А может, это вовсе нереальность.

— Моя девочка, ты же сильная. Борись…

Мягкий голос продолжал шептать, но я опять уходила в чужой мир, который холодил тело и душу. Мир между явью и сном, между реальностью и несуществующим миром. Что странно, голос мне был незнаком, но я откуда то знала, что его владелец действительно переживает за меня и не причинит вреда.

Каждый раз, стараясь выплыть из такого состояния, я каждый раз окунулась в эту боль. Словно лава огня текла по моим венам вместо крови. Каждый раз когда я хотела вспомнить, что же произошло, у меня взрывалась голова. И будто собиралась обратно по кусочкам неумолимо медленно. И тогда, я снова ничего не хотела, кроме покоя. Вечного. И в этот момент появлялись голоса. Этот гул голосов грозил снова взорвать мозг, если бы не один из них. Главный. Нежный. Женский. Он словно лекарство действовал на меня, я бы слушала и слушала.

— Борись, девочка… ты сильная… борись.

Этот порочный круг, в котором не было конца и края этой боли. Словно я попала в жернова, устроенный каким-то садистом.

Я хотела спросить, как?

Как мне бороться, когда меня не отпускает ощущение, что последнее мое действие окажется последним. Да и не могла я. Я не чувствовала тела, не чувствовала, как бьется сердце и как течет кровь по моим венам. Не чувствовала ни холода, ни тепла, ни света, ни темноту. Между гранью жизни и смерти я парила и одновременно была зажата в тиски.

Но одно я точно чувствовала. Тонкую прозрачную линию, исходящую от меня. Она едва была видна и отдавала чёрным отблеском. Кто знает почему и зачем, но всеми фибрами души я цеплялась за эту ниточку, уверенная, что я найду выход.

Время летело. И никто не знал медленно ли или неумолимо быстро. А я пыталась бороться, пыталась очнуться. В очередной сотый круг моей личной боли меня пронзил новый голос, который отличался от других тем, что имел тембр и принадлежал мужчине. Будь в этом мире все возможным, он бы появился передо мной, но ему оставалось только войти в мою голову. Было бы у меня тело, я как минимум выгнулась дугой и исцарапала все ладони.

— Аллилейна, эты ты, — прошелестело в голове тот самый голос. Да, Темный тебя раздери, это я.

— Не я причина твоих мучений. Но я боюсь, что мне придётся их добавить, — оох, мама.

— Аллилейна, не надо держать, опусти. Отпусти всю боль в себя. Впусти ее в себя и прими ее как родную. Прими и станет легче. Я обещаю, Аллилейна. Я Эйнар и я обещаю, что помогу тебе. Только отпусти все.

Ни за что, подумала я. Я не выдержу. Я просто не выдержу очередную пытку. Слышишь меня Эйнар — хранитель рода? Ты должен был оберегать меня и защищать! Помнишь?

— Очнись, — приказали мне совсем другим тоном. — Очнись, иначе все погибнут. Очнись.

И тут появился снова женский голос, который будоражил душу. И не только. Я чувствовала ее присутствие, будто я имела тело, а она не являлась лишь голосом давно умершей женщины.

— Маленькая, ты должна очнуться.

Я пытаюсь, мам. Я делаю все возможное.

— Я тебе помогу. Ты просто расслабься.

Не прошёл и миг, как новая лава потекла из сердца, разгоняя оставшуюся кровь по венам. Дикая боль еще через миг сменяется успокоением. Я понемногу приходила в себя, чувствовала сердцебиение, процесс легких, как они набирают воздух и отталкивают обратно. Я попробовала сглонуть, а когда получилось, то решила наконец попробовать открыть глаза.

Яркий свет ничуть не резанул глаза, как это должно было быть. Нет. Будто этот свет являлся частью этого мира, куда я попала. Хотя не должна была. Для меня была отведена другая участь и совсем другая дорога.

— Почему ты так думаешь, маленькая? — отозвался голос совсем рядом. Я обернулась и уставилась на два силуэта. Один мужской комплектации, смутно мне знакомый. А через пару секунд в голову врывается картинка из моего дома, когда я нахожу родовое кольцо и вместе с тем ко мне является хранитель рода — Эйнар. Он был в таких же одеяниях.

А другой силуэт принадлежал женщине с узкой талией и грациозной стойкой, точно как на нарисованном портрете моей матери в той башне.

— Мама? — спросила я неверяще хриплым голосом. — Я не верю… как… почему?

У меня было столько вопросов в голове, что я откровенно растерялась. Я ничего не понимала, кроме того, что я должна была умереть. Или я умерла и попала в какое-то чистилище?

Вместо ответа ко мне протянули руки и обняли. Я бы хотела обнять взаимно, если бы смогла объять бестелесные оболочки. Но это не помешало течь моим слезам.

— Я наконец буду с тобой, мама?

— Нет, маленькая, — меня отпустили и взглянули в глаза. — Ты все правильно сделала и этот путь тоже должна пройти. Но я не смогла не воспользоваться случаем и не выговориться. Прости меня за такую жизнь, прости меня, что оставила тебя. Но знай, что я горжусь. Ты смелая, храбрая, умная и очень добрая. Разве я могу желать другого?

— Но как?

— Ты выполнила свою задачу, моя храбрая. Но зачем же в сердце?

— Значит я неправильно трактовала пророчество, — с горечью сделала я вывод.

— Ничего. Мы решили дать тебе еще один шанс.

— Мы?

— Мы — это хранители, маленькая, или бывшие Авалоны. Мы решили дать тебе еще одну жизнь, чтобы прожила ее с достоинством и с любимым человеком.

— Откуда? — я хотела спросить, откуда она знает, но мои мысли были открыты, словно книга. Женщина звонко рассмеялась и погладила по щеке.

— Капля любви и себя означает, что ты нашла свою пару. Будь счастлива, доченька.

— Стой, пожалуйста… — умоляла я слезно, видя, как силуэты вновь отдаляются. — Стой.

— Твое время уходит. Очнись, — приказал Эйнар.

— Я же не собрала артефакты.

— Вот и займешься этим. Очнись!

— Лина… — холодные руки придерживали мою голову.

— Лина, — тревожился голос над ухом и звал меня. Могла ли я отказать своей истинной пар