Кром — суровый северный бог киммерийцев, в момент рождения наделял младенцев недюжинной силой и храбростью, а после судьба людей его уже не заботила. Кром не внимал ни просьбам, ни мольбам, и люди, живя под его покровительством, привыкали сами заботиться о себе. Кром был одним из немногих богов, который не вмешивался в дела смертных. Конан не рассчитывал на милость старика и редко взывал к нему, но если и взывал, то только об одном — дать сил выстоять до конца и умереть с честью, прихватив с собой как можно больше врагов. Самые разные люди, встречаемые варваром на дорогах судьбы, поражались его умению обращать на себя внимание колдунов, царей и жрецов, влезать в заговоры, интриги и тайные дела, сулившие тюрьмой, виселицей или жертвенным алтарём.

Но сон — всего лишь сон. Не прошло и минуты, как Конан напрочь выбросил из головы назойливые мысли. Конечно, как и любого человека, будущее интересовало его, но не настолько, чтобы всё время думать о нём. Пришла пора действовать.

`- Сколько ж я провалялся? — попытался вспомнить Конан, тряхнув головой. — Кром! Здесь никогда и ничто не меняется'.

Он подошел к масленой лампе, пламя которой лениво колыхалось на сквозняке, и, убедившись, что жиру в ней в достатке, неохотно побрёл к реке. Нужно было заканчивать с поисками обещанных жрецом сокровищ.

Вода вновь обожгла кожу колючим холодком, и Конан невольно поёжился, испытывая далеко не самые приятные ощущения. Он нырнул и с удвоенной энергией заработал руками и ногами, чтобы не давать течению реки сносить себя. На этот раз он точно знал, где и что искать. Древние мастера выложили стены колодца из ровно отесанных каменных глыб, идеально подогнанных друг к другу. Столетия пребывания под водой не тронули их, камень лишь местами покрылся редкими морщинами, хотя снаружи кладка храма от ветров и непогоды пострадала куда сильнее. Внутри колодца течение было едва заметным, и по мере приближения ко дну плыть становилось легче. Конан без устали загребал воду могучими руками, стараясь как можно быстрее преодолеть глубину, отделявшую его от золота. По мере погружения свет мерк, а мрак сгущался и плотнел. Но варвара это не смущало, близость золота будоражила в нём кровь. Глаза азартно заблестели, когда он увидел, что темнота рассеивается призрачным мерцанием, исходящим со дна. Спустя мгновение Конан понял, что так быть не должно и насторожился, но отступать из-за каких-то суеверных предрассудков ему не хотелось. Он погружался навстречу стремительно приближавшемуся дну, смутные очертания которого постепенно вырисовывались сквозь толщу неестественно прозрачной воды, наполнявшей колодец.

Наконец, Конан опустился на дно колодца на ровный каменный диск с выбитыми по кругу письменами, значения которых он не мог разобрать, поскольку язык камня был ему незнаком. Несколько причудливых рун, взятых в кольцо, располагалось над рисунком, выгравированным рукою древнего камнереза в центре. При более детальном рассмотрении, Конан заметил сходство каменного диска, служившего дном колодцу, с медальоном или даже обратной стороной старинной монеты. Сходство навевало определенные мысли, заставляя сердце биться в учащенном ритме, ибо варвар чувствовал близость золота, сокрытого за этим знаком. Рассеялись сомнения и о таинственном свечении колодца. Мягкий серебряный свет струился из узких прорезей, выдолбленных в стене у самого дна, пробиваясь наружу сквозь толстое стекло или хрусталь.

Конан продолжал осматриваться, в поисках способа проникнуть в сокровищницу. Он не сомневался, что дно колодца является входом. На рисунке изображалась голова огненного божества, о коем ему поведал жрец в немом рассказе в святилище древнего зла. Судя по всему, ему предстояло забраться в обитель вышней силы, а грабить бога ему ещё не доводилось. Это было настоящей задачей. Беглый осмотр ничего не дал. Варвар завертелся по сторонам, цепляясь взглядом за мельчайшие детали. Времени на раздумья не было, ему могло не хватить воздуха, в котором он пока не нуждался, но таковое могло случиться в любой момент. Его окружали лишь ровные камни, да загадочные письмена и ни что даже намёком не указывало на рычаг, который, без сомнения, был тщательно замаскирован. Теряя терпение, варвар опустил голову, пристально вглядываясь в дно-медальон: как знать, может огненный бог сам подскажет верное решение. В который раз чутье не подвело. Конан заметил едва уловимые глазу щели на стыке кольца с мистическими иероглифами с центральной частью медальона, где было выгравировано божество. Камни настолько точно притёрлись друг к другу, что щель между ними едва ли мог разглядеть даже тренированный глаз опытного вора.

Решение созрело само собой. Обеими руками он надавил на изображение божества. Колодец, вдруг, тяжело содрогнулся, снизу начал нарастать сухой скрежет, плавно переходящий в металлический гул. Всё что произошло потом, Конан запомнил весьма смутно. Дно провалилось и потоком воды его бросило вниз. Далее перед ним открылась перегородка, и струёй воды его вынесло в круглый туннель, чем-то напоминавший широкую канализационную трубу под развалинами храма. Стены тоннеля полого уходили вглубь под землю, их покрывал идеально отполированный белый мрамор, и Конан мягко скользил, не обдирая кожи. Вскоре напор заметно иссяк, видимо скрытый в стене механизм вернул перегородку на прежнее место, отрезав путь дальнейшему поступлению воды. Только теперь Конан смог схватить ртом воздух, чтобы наполнить лёгкие кислородом, нехватка которого уже давала о себе знать.

Вместе с иссякающей струей воды Конана выбросило из трубы в неглубокий полукруглый бассейн с высоким бортиком, устроенный под отверстием в стене. За считанные мгновения варвар успел сгруппироваться и удачно вошел в воду, не ударившись о дно. Перемахнув через бортик, он вылез из бассейна и остолбенел, с неподдельным изумлением озираясь по сторонам.

— Отличный парадный вход для незваных гостей, — с сарказмом заметил Конан, — ничего не скажешь.

Варвар оказался в продолговатом зале с низким потолком, источником мягкого серебряного света в котором были многогранные кристаллы. Факелы с кристаллами крепились к изящным колоннам, вырезанным из мрамора в виде человеческих фигур с головами животных, встречать которых Конану прежде не доводилось. Статуи поддерживали сводчатый потолок и шли в два ряда, их ровный строй начинался от стены с бассейном и тянулся вплоть до величественного трона. Вырезанный из цельной глыбы черного маслянистого камня трон, в виде скорпиона с высоко задранным хвостом, стоял на многоступенчатом возвышении в конце зала. Броский контраст черного и белого был Конану уже знаком, и теперь он не сомневался, что оказался именно в том месте, где со слов жреца, поведавшего ему тайну, покоились сокровища. В центре зала пролёт между колоннами был шире всего и, пройдя его, Конан упёрся в тяжелые двустворчатые двери, обитые белым металлом.

«— Серебро. — мелькнуло в голове варвара. — Если уж двери обиты серебром, то, что же будет за ними?»

Осматриваясь, Конан обернулся назад и наткнулся взглядом на очень похожую с виду дверь, также обитую серебром. Мгновение поколебавшись, он решил заняться ею позже, поскольку сейчас его больше интересовала дверь, рядом с которой он стоял. Продолжив с осмотром, он обратил внимание, что факелы у двери, да и все остальные в этом объятом тайной месте, горят одинаково ровным пламенем, не потрескивающим и не колеблющимся на сквозняке. Да и пламенем ли горят вообще? Конан подошел к дверям и выдернул факел из держателя, отлитого из серебра.

— Хм… Кто то здесь очень любит серебро. — хмыкнул варвар.

Свет струился из необычного на вид искусно гранёного кристалла. Конан разогнул крепёж и осторожно вытащил кристалл из факела, который отбросил прочь за ненадобностью. Кристалл оказался холодным и маслянистым на ощупь, да ещё и как камень тяжелым. Варвар повертел его в руках, разглядывая со всех сторон, и, видимо, решив испробовать на прочность, с размаху швырнул о каменную стену. Кристалл разбился вдребезги, его осколки угасли и растаяли, обратившись бесцветной жидкостью, похожей…и тут Конану пришла мысль, выяснить на что. Он опустился на колени и понюхал одну из лужиц, отметив с удивлением, что запаха она не источает. Тогда он рискнул попробовать её на вкус.