— Венгерский Версаль, я знаю, — кивнула Маренн, — но никогда не бывала в нём. Я вообще почти не бывала в Венгрии.

— Это чудное место! — заверила её Илона. — Я очень люблю его. Флигель Рудольфа, флигель Гизеллы, торжественный бело-золотой парадный зал, парк Зизи с очаровательным памятником, поставленным на народные пожертвования после её гибели, и старинные конюшни, где содержались любимые лошади императрицы.

Вдруг дверь гримерной открылась, на пороге появился Ральф:

— Фрау, я прошу прощения. Нам пора ехать. Джилл уже в машине.

— Надеюсь, в самом ближайшем будущем мы встретимся ещё раз, — Маренн пожала руку Илоны на прощание, — и я познакомлю вас со своей дочерью. А это её жених, барон Ральф фон Фелькерзам, — она указала взглядом на адъютанта Шелленберга. — Мой будущий зять, я надеюсь. Он тоже помогает нам в нашем деле.

— Графиня, — фон Фелькерзам щелкнул каблуками, галантно склонив голову. Илона протянула руку, обтянутую шелковой перчаткой, и Ральф поцеловал ее.

— Только один раз в жизни я видела императрицу Австрии, — призналась Илона взволнованно, снова повернувшись к Маренн. — Это была не Зизи, увы. Всего лишь та самая императрица Зита, супруга последнего императора Карла. Я была совсем маленькой девочкой. Императрица посещала госпиталь в Будапеште, и придворные венгерские дамы сопровождали ее. Мне тогда она казалась божеством, сошедшим к людям. Она не пропустила ни одного больного, даже самого тяжелого, от которого дурно пахло. Для каждого у неё нашлось слово утешения и небольшой подарок. Я была самой маленькой фрейлиной в свите, и в память о знакомстве её величество подарила мне жемчужную брошь, которую я храню до сих пор. Да, я знаю, мне говорили, что Зита — лишь бледное отражением Зизи и никак не могла с ней сравниться. Теперь я и сама понимаю это. Только встретившись сейчас с вами, я поняла, какова она, эта великая австрийская традиция и блестящая культура Вены, воплотившаяся в Зизи, которую боготворят мой свекор и его семья. Когда я вернусь в Венгрию, я скажу своему свёкру, что наследница Зизи — или королевы Эржебет, как её величали мои соотечественники — принцесса Мария-Элизабет так же красива и добра, как и её прабабушка. Я скажу, что при вашем правлении Венгрию ждут мир и процветание. Мы можем спокойно передать страну в ваши руки.

— Это слишком высокая оценка моей скромной персоны, — Маренн смутилась. — Я бы очень хотела соответствовать. Во всяком случае, вы можете уверить свёкра, что все, что зависит от меня в том, чтобы помочь ему осуществить его планы, я сделаю. Надеюсь соответствовать его смелости и вашей самоотверженности, графиня. И той высокой репутации, которую заслужила моя прабабушка у «храбрых венгров», как она их называла.

Джилл после концерта отправилась домой, а Маренн поехала к Шелленбергу, но о делах с ним не говорила. Поздним утром, когда она уже собиралась уезжать, Вальтер получил какое-то важное известие и попросил её остаться ненадолго. Он был в хмуром настроении, когда сообщил:

— Положение становится всё более напряженным. За адмиралом Хорти в Будапеште следит не только посланец фюрера Вейзенмайер и наш посол в Венгрии фон Ягов, но и множество агентов, завербованных ими. Упрямые попытки Хорти наладить связи с западной коалицией всё-таки не скрылись от их глаз.

— Да, мне сказал об этом граф Эстерхази, — спокойно ответила Маренн. — А ты, помнится, уверял меня, что фюрер, скорее всего, ничего не знает.

Шелленберг с укором посмотрел на неё:

— Ты не настолько опытна в политических делах, чтобы понимать все тонкости. Можно знать суть, но не знать деталей, а именно детали — главное. Только знание деталей позволяет уличить союзника в измене. Когда я говорил, что фюреру вряд ли что-то известно, я имел в виду именно детали.

— Граф Эстерхази рассказал мне про план «Маргарита». Этот план по оккупации Венгрии был разработан ещё полгода назад. Полгода, — продолжала настаивать Маренн, полагая, что Вальтер просто увиливает, как это частенько делал Отто в разговорах с ней.

Шелленберг устало вздохнул:

— Подумай сама. Если бы фюреру были известны какие-то детали о переговорах Хорти с англичанами, смог бы граф Эстерхази появиться в Берлинерхалле? Нет, потому что был бы тут же арестован, ведь Эстерхази — основная движущая сила этих переговоров.

— Да, ты прав. Прости, — Маренн поняла, что незаслуженно обидела Вальтера, который по-прежнему желал сообщить ей что-то очень важное:

— Это очень хорошо, что граф уже уехал из Берлина, потому что теперь ситуация изменилась в худшую сторону, — сказал он. — Сегодня у Геббельса состоялось совещание, где рейхсминистр пропаганды открыто заявил о подготовке оккупации. Значит, это решение созрело у фюрера. Геббельс прямым текстом сказал, что венгры не реагируют на протесты немецкой стороны, и фюрер не желает, чтобы Венгрия пошла по пути Финляндии. «Предательство следует наказать», — заявил Геббельс, а его, разумеется, горячо поддержали Кейтель и Кальтенбруннер.

— Откуда тебе все известно так точно? — удивилась Маренн.

— Из первых рук, — ответил Вальтер. — Мне передал Мюллер. Он прислал самого надежного своего посланника, которого меньше всего можно заподозрить в связях с разведкой, разве что только в любовных.

— Эльза? — догадалась Маренн.

— Да, считается, что Эльза Аккерман не умеет хранить секретов, потому что очень любит поговорить, — Шелленберг улыбнулся. — Но это только видимость, ловкая игра. На самом деле, она очень надежный связной. Известно, что вы с ней подруги, и она приехала в Гедесберг, чтобы навестить тебя, раз ты теперь бываешь здесь часто, — Вальтер выразился тактично, не озвучив причину, по которой Маренн стала ездить к нему на совещания всё чаще и чаще. — Никому и в голову не придет, что Мюллер доверяет секреты такой болтушке. Она внизу, в парке. Посмотри.

Маренн подошла к окну и увидела, что внизу у заснеженных елей Эльза кормила с руки белок. Зверьки прыгали по ближним ветвям, заставляя снег осыпаться, поэтому пушистый воротник шубки из черно-бурой лисицы уже порядком запорошило.

Глядя на эту идиллическую картину, Маренн могла бы посмеяться, но сведения, которыми сейчас делился Шелленберг, представлялись настолько серьёзными, что было не до смеха:

— По словам Геббельса, фюрер намерен заставить венгерское руководство подать в отставку, арестовать правительство, взять под стражу Хорти и поставить во главе Венгрии Салаши и его камарилью, как мы и предполагали, — произнёс Вальтер, встав рядом и тоже глядя в окно. — Все это случится уже скоро. Они хотят, чтобы оккупация Венгрии произошла в отсутствие Хорти, чтобы держать его в руках и заставить прикрыть своим именем их агрессию. План ареста адмирала уже разработан. Завтра в Будапештской опере дают «Аиду», а на спектакле будет присутствовать адмирал с семейством и дипломатический корпус. Риббентроп уже дал указание нашему послу попросить в перерыве срочную аудиенцию у регента и передать ему настоятельное приглашение фюрера прибыть в самое ближайшее время для переговоров в Австрию, в замок Клейсхайм. Предполагается, что разговор пойдет о положении дел в мире, ситуации в России, а также о возвращении венгерских войск с Восточного фронта домой. Это тот крючок, на который они надеются поймать Хорти. Адмирал сам просил фюрера вернуть войска и неоднократно обращался с письмами. Ответа не было. Теперь ответ якобы будет дан. Но совсем не тот, которого ожидает Хорти.

Вальтер сделал паузу. Было тихо, так что можно было различить, как скрипит снег под ногами у Эльзы, продолжавшей увлечённо кормить белок.

— Они арестуют адмирала в Клейсхайме? — спросила Маренн, все так же глядя в окно, и сама ответила: — Да, они арестуют его там.

— Если он приедет, — добавил Вальтер. — Хорти ведь может и отказаться. Во всяком случае, мы сделали все, чтобы предупредить его. По нашим каналам через посла в Лиссабоне мы передали, что соглашаться на предложение фюрера нельзя. Надо потянуть время, чтобы заручиться поддержкой Черчилля. Граф Эстерхази также проинформирован. Он уже завтра будет в Будапеште и, вероятнее всего, успеет предупредить адмирала. Будем надеяться, что адмирал — опытный человек и возьмет тайм-аут на размышление.