Поэтическое развитие малых народов идет в теснейшем взаимодействии с русской литературой, поэзия обогащается новыми формами реалистической выразительности. Пробивают дорогу традиции Маяковского. Даже разница в методе С. Стальского и Г. Цадасы (последний лишь на восемь лет моложе) — это целая эпоха в развитии художественного мышления от устно-поэтической образности к творческому освоению опыта русской поэзии, методу реалистического искусства современности.

Подобный процесс в художественном сознании малых народов возможен только при глубоком и многостороннем воздействии на них литератур развитых, имеющих давние и богатые традиции, при благоприятном решении рационального вопроса вообще. И все же нельзя представлять процесс культурных и литературных влияний односторонне, относя позитивные моменты только к развитым культурам.

Даже самая молодая культура, которая зарождается на наших глазах, которая представляет малую народность, непременно имеет какой-то своеобразный оттенок, ибо она отражает исторический опыт данной народности, наследует и развивает ее фольклор, мотивы и образы устного творчества.

Забегая вперед, возьмем для примера «Языческую поэму» Ю. Шесталова, густо замешенную на мансийском фольклоре, включающую в себя эпические сюжеты и лирику, предания и легенды, прозу и публицистику. Это единственное в своем роде произведение, ярко отразившее существенные черты народной жизни, историческую судьбу манси, народа, который до революции шел к вымиранию. «Языческая поэма» украшает советскую литературу великолепным орнаментом мансийского эпоса.

Сейчас мы часто вспоминаем строки А. Фета о том, что «на льдинах лавр не расцветет, у чукчей нет Анакреона». Вспоминаем, гордясь тем, что к малым народам Севера давно уже пришел Анакреон, да и сами они за годы Советской власти выдвинули несколько весьма даровитых поэтов.

А литературная критика отмечает появление в украинской поэзии циклов восьмистиший «в духе Р. Гамзатова», влияние восточной поэзии на творчество некоторых русских поэтов.

Взаимовлияние литератур, взаимообогащение литератур не пустая формула, она отражает реальный процесс движения и диалектического единства всей многонациональной советской литературы.

В поэзии 30-х и начала 40-х годов уже жило предчувствие надвигающейся военной грозы. В Германии к власти пришел фашизм. На Западную Европу упала зловещая тень свастики. Буржуазно-демократические правительства европейских стран попустительствовали Гитлеру в его военных приготовлениях и агрессивных планах. Прогрессивно настроенная интеллигенция европейских стран предпринимала отчаянные попытки преградить дорогу фашизму.

Большую роль в сплочении ее рядов сыграло письмо М. Горького, бескомпромиссно поставившего вопрос: «С кем вы, «мастера культуры»?». А затем — конгресс в защиту культуры (Париж, 1935 г.), в работе которого принимали участие и советские писатели И. Эренбург, Н. Тихонов, Б. Пастернак, Я. Колас, Г. Табидзе, А. Лахути и др. Антифашистская тема занимает значительное место в поэзии. «Зарубежные» циклы стихов и поэмы пишут И. Тихонов и Г. Табидзе, В. Луговской и А. Лахути, И. Сельвинский и М. Бажан и многие другие советские поэты. Не менее широкое распространение получает в это время тема защиты советских границ. Недаром же «Катюша» М. Исаковского, положенная на музыку М. Блантером, становится популярнейшей песней предвоенных лет.

В поэзию к концу 30-х годов пришло новое, молодое поколение, которому предстояло с оружием в руках защищать Родину, а иным его представителям — сложить головы на полях сражений. Поколение «лобастых мальчиков невиданной революции» (П. Коган), принявшее на себя первый удар и главную тяжесть минувшей войны, поколение ровесников Октября, было политически, морально и психологически готово к защите Отечества, и именно это обстоятельство мы должны учитывать в своей оценке поэзии предвоенных лет, поэзии тогдашнего молодого поколения.

Чуть ли не в самый канун войны один из молодых поэтов, павших на поле боя, П. Коган, написал такие строки:

А вот что писал его грузинский сверстник, также погибший на фронте, М. Геловани: «Человек и фашизм не могут существовать рядом, не должны существовать… Радость людей на земле — вот мой девиз, моя собственная радость…»

Многонациональная советская поэзия была в «мобилизационной готовности» и уже в первые дни Великой Отечественной войны вышла на позиции ближнего боя.

Сотни писателей пошли на фронт, сотрудничали во фронтовой печати. Многие принимали непосредственное участие в боевых действиях войск, с оружием в руках защищали родину. Бессмертен в веках подвиг татарского поэта Мусы Джалиля. Смертью храбрых пали поэты Витаутас Монтвила, Георгий Суворов, Мирза Геловани, Михаил Кульчицкий, Юсуф Хабиби, Павел Коган, Татул Гурян, Алексей Лебедев, Али Шогенцуков, Иосиф Уткин… Всех не перечислишь.

Поэты сражались тем оружием, которое дала им природа, — оружием слова. Стихи и песни о войне появились на газетных полосах вместе с первыми сообщениями о военных действиях.

Десятилетия прошли с тех пор, как эта песня прозвучала впервые, но и сейчас, слыша ее, переживаешь чувство торжественной решимости, почти самоотречения, которое знакомо всем ветеранам Отечественной войны. Родина для советских людей была матерью, опорой и святыней, ради нее — советской нашей родины — и шла священная война, так она и воспринималась миллионами молодых и уже немолодых людей, вставших под ружье.

Война, как всякое тяжкое испытание, обостряет человеческие чувства, обнажает душу и, значит, облегчает воздействие на человека словом, даже взглядом, исполненным сочувствия, поощрения, любви… Душа человека, черствая от соприкосновения с врагом, от взаимоистребления и жестокостей войны, от пролитой крови и порушенных жизней, раскрывается навстречу добру и участию. И сила воздействия на нее поэтического слова удесятеряется.

Можно себе представить, как бились сердца русских патриотов, внимавших словам А. Ахматовой:

М. Рыльский в своем «Слове о матери-родине» перекликается с великим украинским кобзарем Тарасом Шевченко:

Чем дальше уходит время, тем больше стихи и поэмы, написанные в годы Великой Отечественной войны, приобретают вес документальности. Ведь в них запечатлены чувства и переживания современников великих событий в истории человечества, они воспринимаются сейчас как живое свидетельство участников и очевидцев. Личное переплеталось в поэзии тех лет с общечеловеческим. В «Февральском дневнике» О. Берггольц, в партизанских стихах П. Воронько или в поэме «Похороны друга» П. Тычины, стихах и поэмах белорусских, литовских, латышских, эстонских, молдавских поэтов личные переживания, факты собственной жизни или жизни своих близких переосмысливаются в масштабе народной судьбы, судьбы всего человечества.