- Нет, - говорю я. – В этом определенно есть смысл. Но...я действительно не знаю что сказать. Я просто надеюсь, что все дело в её тараканах, ты понимаешь о чем я? Черная полоса. Надеюсь, вскоре мы это преодолеем. Я просто чувствую...что в моей жизни настал момент, когда пора заканчивать всякие игры и уже начинать всерьез думать о будущем. Кто бы не появился в твоей жизни, ты должен сам для себя решить, останется он в ней надолго или же нет.

Стеф застывает.

- Ты серьезно настроен на счет нее? Брак и все такое? - спрашивает она осторожно.

- Нет, - быстро отвечаю я. И не собираюсь забирать свои слова назад, потому что это чистая правда.

- Даже если ты уверен, что это всего лишь черная полоса?

Я делаю глубокий вздох, чувствуя, как все проблемы разом навалились на мои плечи. - Не знаю, - говорю я ей. Я встаю, чувствуя что наш разговор заходит не совсем туда, куда нужно, и мне лучше уйти. - Но я точно знаю, что будет лучше во всем разобраться. – Сглотнув, я смотрю ей в глаза. – Лучше для нас обоих.

После чего я ухожу, оставив ее одну на этом бревне, с ветром, гулящим в ее волосах, прежде чем я сделаю что-то, о чем потом пожалею.

СТЕФАНИ

- Пенни за твои мысли? - говорит Арон и заходится в приступе безудержного смеха. Он смотрит на Пенни, едва не падая из-за стола, и говорит, - Прости, Пенни, должно быть каждый раз, когда ты это слышишь, думаешь, что люди говорят о тебе.

- Не так часто, как ты думаешь, - отвечает она с усмешкой, и по выражению ее лица я понимаю, что она считает Арона идиотом.

Хотелось бы мне с этим не соглашаться, хотя бы большую часть времени.

Мы сидим за столиком для пикника у костра во дворике коттеджа. На улице уже стемнело, повсюду были разбросаны бутылки из под пива и вина вместе с ингредиентами для наших неумелых попыток приготовить С'мор (С’мор или смор — традиционный американский десерт, который едят в детских лагерях обычно по вечерам у бивачного костра. S’more состоит из поджаренного маршмэллоу и куска шоколада, прослоенных в два куска крекера «грама»). Ветер все еще завывает, и хоть возле костра тепло, но стоит от него отойти, как сразу ощущаешь холод поздней осени на побережье Тихого Океана.

По идее я должна быть абсолютно расслаблена и чувствовать себя в своей стихии. Я люблю успокаивающий шум волн и чувство очищения при каждом приливе. Люблю ветер в волосах и свежий воздух в легких. Мне нравится испытывать чувство счастья и почти сюрреалистическое ощущение свободы, которое ты чувствуешь, находясь в ночи под черным беззвездным небом.

Но я не могу расслабиться, даже немного. Я думала, что все выходные буду переживать на счет работы, иза-за того, что закрылась раньше времени, и из-за денег, которые впоследствии потеряла. Но все это занимало меня не больше секунды. Ну хорошо, едва больше секунды.

Вместо этого моя голова занята Линденом. Мои мысли поглощены каждым его взглядом, прикосновением и словом, обращенным ко мне. Поэтому я никогда не расскажу Арону о своих мыслях, ни за пенни, ни за пачку тысячедолларовых купюр.

Я не могу понять своего лучшего друга.

Иногда, когда Линден смотрит на меня, я готова поклясться, что что-то изменилось. Его взгляд стал более напряженным, а глаза источают непривычное тепло и заряд. Сексуальный.

И мне нравится это. Я люблю это. Хочу этого. Я хочу, чтобы эти изменения были на самом деле, потому что тогда я смогу этим воспользоваться. Если все это правда, а не мой очередной вымысел, то, возможно, у меня получится превратить Линдена из друга в нечто большее.

Но в этом и заключается проблема. Как узнать, что другой человек испытывает к тебе те же чувства, но при этом не говорить ему о своих? Это не старшая школа. Я не могу написать Джеймсу сообщение с просьбой разведать ситуацию. Начнем с того, что иногда мне кажется будто Джеймс в курсе наших с Линденом отношений, и я знаю, что нет ни единого шанса, что он примет их, несмотря ни на что.

А если я скажу Линдену, что я чувствую, а он не ответит взаимностью - это разрушит нашу дружбу. Это разрушит все, что у нас есть, не говоря уже о наших отношениях.

А когда речь заходит об этом, я не думаю, что могу что-то сделать. Я вижу вещи такими, какими хочу их видеть и живу в мире фантазий. Реальность абсолютно иная. Моя реальность это Арон - милый, но глупый Арон с его загорелой кожей, убийственным чувством юмора и отсутствием планов на жизнь. Реальность Линдена – это Надин...

... и я не могу придумать ни одной положительной характеристики для этой особы, так что и пытаться не буду. Интересно, останется ли с ней Линден, если поймет, что на смамо деле не счастлив. Когда-то мы обсуждали наши любовные похождения, но год назад все изменилось. Теперь это кажется чем-то неуместным и лишь добавляет еще одну милю в расстояние между нами.

Если честно, я не хочу слышать о нем и Надин, особенно, если они счастливы. И уж точно я не хочу слышать об их сексуальной жизни. Линден, как известно, чрезвычайно открыт в этом плане, и этим утром я слышала некую сексуальную активность со стороны их спальни, которая закончилась стоном Линдена. Должна признаться, от этого звука мне пришлось запрыгнуть в душ, чтобы остыть прежде, чем у меня промокнет белье.

Но даже несмотря на то, что я не хочу слышать об их отношениях, мне важно знать, что Линден счастлив. Что с ним все в порядке. Я снова хочу почувствовать себя ближе к нему.

А еще меня постоянно терзает вопрос, было ли наше соглашение для него серьезным. Будет ли оно в силе, если мы окажемся одиноки, ведь нам уже тридцать. Если я расстанусь с Ароном, а он с Надин - из-за естественного хода событий - будет ли это означать, что наше соглашение вступит в силу?

Он на полном серьезе будет рассматривать перспективу жениться на мне? А что делать мне? Я готова выйти за него, если все сложится?

Будем ли мы выносить друг другу мозг, пока не решим, что делать?

Потому что это звучит как лучшее соглашение из всех, что можно придумать.

- Земля вызывает Стефани, - говорит Джеймс и машет рукой у меня перед лицом. Он сидит напротив меня, с одной стороны от него расположилась Пенни, с другой Линден. Арон роядом со мной, Надин - сбоку от него, прямо напротив Линдена. В конце стола атмосфера кажется более напряженной, но я понимаю, что все дело в их отношениях. Я старательно пытаюсь избегать взгляда Линдена. С тех пор, как мы вместе ездили в Гвалалу, Надин следит за нами словно ястреб. Я удивлена, что она не засекла нас, пока мы были на пляже.

- Прости, - говорю я, прочистив горло. - Задумалась немного.

- О работе? - говорит он, сочувственно кивая.

- Ага, - отвечаю я. Не люблю врать Джеймсу, но так проще.

Пенни наклоняется над столом и говорит:

- Мы собираемся поиграть в «Правда или вызов». Ты с нами?

Я поднимаю бровь, делая глоток своего излишне хмельного пива.

- Слушай, я помню, как говорила, что возраст это всего лишь цифра, но...

- Ну же, это будет весело, - возражает она. Для Пенни все кажется веселым. Из всех сидящих за столом, я надеюсь, что именно она и Джеймс первыми сойдут с дистанции. Готова поспорить, скоро у них будет настоящая свадьба в стиле рок-н-ролл.

Я пожимаю плечами.

- Хорошо, я только надеюсь, что у нас достаточно пива, чтобы залить тот стыд, который непременно всплывет наружу.

Линден хлопает рукой по ящику пива, который стоит на земле у стола.

- Можешь не переживать.

Я на секунду встречаюсь с ним глазами и тут же отвожу взгляд. Это еще более неловко, чем просто смотреть на его задумчивое лицо в темноте и крепкую мужскую челюсть, освещенную светом огня.

Наша игра, как и любая игра на правду или вызов, начинается довольно невинно. Когда кто-то выбирает действие, то либо кукарекает как петух (я), либо выпивает банку пива (Пенни), либо показывает всем свою пятую точку (Джеймс). Когда выбор падает на правду, то мы слышим, как кто-то попался на мелкой краже в десятом классе (я), имитировал оргазм, когда был слишком пьян, чтобы кончить (Арон, что не особо меня удивляет), или списывал в колледже (Надин).