Мандалари, баллотировавшийся в парламент от неофашистской партии итальянское социальное движение, был одним из видных членов масонской ложи и оказался близким другом падре Агостино Копполы, приговоренного впоследствии к десяти годам тюремного заключения за соучастие в похищениях людей с целью получения выкупа, осуществлявшихся Лучиано Лиджо. (В 1976 году итальянская пресса называла масоном и Агостино Копполу.) Ничего странного в том, что на Сицилии какой-то человек является одновременно и мафиози и масоном, нет. Тем не менее наше предположение требует дополнительных доказательств, которые могут появиться, если проанализировать тесные отношения, существующие между масонами и итало-американскими гангстерами в США.

Лучшим свидетельством изменений, происходящих в мафии, начиная с 1945 года, является — фигура такого мафиозо, как врач Микеле Наварра.

«Дон» Микеле принял бразды правления мафией Корлеоне вскоре после окончания войны. Под его властью оказались все «герои» сельской мафии этого района, связанные с ним традиционными отношениями кумовства по случаю крестин, конфирмации, венчаний. Среди сообщников «дона» Микеле особенно выделялся молодой парень, которого звали Лучиано Лиджо, уже в 12 лет стрелявший лучше профессионала, а в 1943 году, как говорили, участвовавший во взломе сейфа итало-немецкого армейского корпуса в Корлеоне. С таким окружением Наварра проводил традиционную политику любого вожака мафии. Он подчинил себе всю сельскую зону Корлеоне, где ничто, начиная с убийства, не могло произойти помимо его воли, но усмирить окончательно своих подданных он не мог и в 1958 году после весьма запутанной истории нашел свою смерть от руки Лучиано Лиджо, ставшего к тому времени уже «идеальным убийцей».

Доктор «дон» Микеле Наварра (говорили, что как врач он не хватал звезд с неба, но был умен и недурно образован) прокладывал в мафии свой особый путь. Он стал «врачом Национального института по страхованию на случай болезни и имел такое количество пациентов, какого не было ни у одного из его коллег, был главным врачом больницы в Корлеоне, врачом местного управления железных дорог, врачом туберкулезного профилактория, врачом, а потом инспектором больницы, при кассе взаимопомощи союза». «Дон» Микеле не ограничивался врачебной практикой, сфера его интересов простиралась от должности государственного чиновника по вопросам культуры до надзора за бензоколонками. В течение своей жизни он занимал много разных постов и мелких должностей.

Наварра был очень осмотрителен в выборе нужных ему друзей. Так, он стал «другом» христианских демократов Алесси, Вальле, Альдизио, Маттарелла, а затем и Марио Шельбы, могущественного министра внутренних дел во всех правительствах христианских демократов с 1948 по 1953 год. В 1951 году Микеле Наварра был выслан на принудительное поселение, которое, однако, продолжалось всего одни сутки, после чего он вернулся в свой городок и преспокойно проживал в нем.

Наварра был очень дальновидным человеком. Во время избирательных кампаний он выдвигал кандидатов, которые наверняка должны были победить, и, как только они занимали публичные должности, устанавливал с ними такие взаимоотношения, которые обеспечивали бы ему помощь и протекцию в случае возникновения сложных ситуаций. Одновременно он вводил много молодых людей из семей мафиози в организацию «Католическое действие», которая в эти годы была питомником руководящих кадров для христианско-демократической партии, а впоследствии — и государственного аппарата. И внедрял он своих ставленников в таком количестве, что это вызывало протесты даже со стороны некоторых священников, поскольку в «Католическом действии» буквально не оставалось места для молодых людей, рекомендованных ими самими.

В отличие от Наварры, так недвусмысленно готовившего для мафии будущее, почти вся оставшаяся часть мафиози не осознавала, что на рубеже 40–50-х годов в жизни началось время больших перемен.

Благодаря разоблачениям коммуниста Ли Каузи стало известно, что в 1952 году «белые перчатки», управлявшие в то время коммунальным советом Палермо, приступили к «развитию» жилищного строительства в городе. Как вспоминал в своих показаниях перед комиссией 29 апреля 1964 года человек демократических убеждений профессор Вирга, занимавший в то время должность асессора в палермском муниципалитете, необходимо было каждый раз вызывать отряд вооруженных полицейских, чтобы коммунальные землемеры могли произвести топографическую съемку местности в отдельных районах Палермо. Если служащие муниципалитета приходили туда без сопровождения полиции, вооруженные мафиози прогоняли их. Это происходило в районах Чакулли и Гуаданья, где власть находилась в руках главарей мафии Греко и Бонтаде. Вирга, не решившийся открыть Комиссии конкретные имена, все же утверждал, что во многих районах Палермо местный глава мафии и представитель «законной власти», «возможно», одно и то же лицо.

В старой мафии главарь занимал привилегированное положение. Он никогда не участвовал в преступлениях, чтобы иметь алиби, когда за дело принимались сыщики; при нем всегда находился верный человек, выступавший в качестве «щита» и охранявший его от нападений других мафиози, он проводил различные переговоры, возглавлял окутанные тайной заседания, отдавал приказы, одним взглядом, намеком или жестом добиваясь полного подчинения.

Однако при определении структуры старой мафии возникают некоторые трудности. Старая мафия, как писал социолог Франко Ферраротти, остается феноменом, «необъяснимым с точки зрения современных социологических теорий»; у нее «индивидуальный характер», она как бы сообразуется со способностями отдельного главаря; у нее «рациональный характер», потому что она создает эффективные организации, аналогичные бюрократическому аппарату; ее организм подобен организму «ящерицы».

Некоторые моменты в характере старой мафии можно все же выделить с достаточной уверенностью.

Мафиози становятся мафиози из поколения в поколение. Они уже рождаются мафиози, потому что их кровь — это кровь их семьи.

Если ты не сын, не племянник или кузен мафиозо, сам ты уже не мафиозо. Браки заключаются между их семьями точно так же, как это происходит до сих пор с царствующими домами.

Семья мафиозо составляет основу и суть самой мафии. Семья в целом не зависит от жизненного пути и превратностей судьбы отдельного человека: вот уже больше века угроза пожизненного заключения или многих лет тюрьмы не останавливает мафиозо, находящегося на свободе.

Семья в старой мафии, зародившейся тогда, когда только она, а не отдельная личность обладала социальной значимостью, — это семья патриархального типа, характерная для крестьянского мира. Основное ее правило — «подчиненность», то есть семья подразделялась на отдельные, особые пласты со своими обязанностями, значением и властью, причем все это включалось на основе железных законов в иерархию ролей и, следовательно, личного положения.

Во главе семьи стоял отец, которому не обязательно было обладать большими достоинствами и умением повелевать. Ему принадлежало право решать, что следует делать каждому ее члену, распределять доходы между ними, учить детей ремеслу и соответственно искусству жить.

Семья была своеобразной школой, в которой благодаря жестокости обучения достигалось такое автоматическое повиновение, что сын отождествлял свою свободу лишь с полной слепой покорностью воле отца. В этой школе усваивали, что жизнь сурова и жестока и достигать каких-либо преимуществ можно любой ценой, в том числе и пролив кровь своего вожака.

Не имела общественного веса, потому что почти никогда не выходила за порог собственного дома, женщина, которой для того, чтобы считаться красивой, надо быть «полной, яркой, держаться прямо, и прежде всего у нее должна быть мощная грудь, которая, придавая ей гордую осанку, вот-вот вырвется из платья».

Но в старой мафии, а следовательно, и в старой Сицилии женщина имела гораздо большее влияние, чем обычно считали мужчины того времени: она вела домашнее хозяйство и заставляла мужчин думать об увеличении доходов семьи. Бывали случаи, когда именно женщина побуждала мужчин находить новые способы обогащения. Женщина воспитывала детей и была хранительницей семейных традиций. В то время как мужчины постоянно оставались в деревнях, она поддерживала отношения с жителями городка. В семье мафиозо именно женщина, оплакав убитых, «готовила детей для вендетты».