Деньги при Иване III

Из записи в одной рукописи 1494 г. можно найти сравнительную ценность новгородских монет этого време-ни: "память, как торговали доселе Новгородцы: пять лбе-цов четвертьца, а десять лбецов две четвертьци, ино то мортка; а ногата полторы мортки, три четвертьци, а две векши лбецов пять за четверетцу. Новая гривна три грив-ны, а куна две деньги, а ногата семь денег, а гривна серебра рубль".

Если в Новгороде и Пскове чеканились лбецы (лобцы) и векши (стоимостью менее деньги), то в остальной Руси разменных монет не чеканили, а если чеканили, то в не-больших количествах, и разменную серебряную монету в некоторых княжествах (Москва, Тверь) заменяли медной - пулами. Но количество разменных монет было недоста-точно, и в конце XV в., при Иване III, встречается много обрезанных денег, которые появлялись в результате коры-стных целей и для удобства расчета при мелких покупках.

При Иване III после длительного перерыва было вос-становлено производство серебряной монеты - полушки. В Москве стали чеканить именные полуденьги с изображени-ем четвероногого животного или с изображением двугла-вого орла и надписью "московская". Иногда изображали барса и имя великого князя Ивана. При Василии Ивановиче в Москве был начат выпуск полуденег с изображением птицы и надписью вязью "Государь".

В конце XV - начале XVI вв. на Руси монеты чекани-лись во многих городах - Москве, Новгороде, Пскове Твери частными лицами. Согласно С.М. Соловьеву, в духовной грамоте Ивана III говорится о денежном откупе; денежники откупали у великого князя право бить (чеканить) монету.

Заготовки серебряных монет получали из обрублен-ной на куски серебряной проволоки. Затем эти куски рас-плющивали, в результате получались продолговатые пла-стинки, на которых выбивались рисунки и надписи.

Для производства медных монет использовали медь, ввозимую из Западной Европы, а также медные изделия и медный лом, которые поступали на денежные дворы. Мо-неты XV - XVI вв., которые называли "клепанки", были грубы и неправильной формы.

Зодчество при Иване III

Одно из поручений нашему послу в Италии Семену Толбузину заключалось в том, чтобы привезти в Россию искусного зодчего.

Москва времен Ивана III не могла похвастаться ни одним достойным архитектурным сооружением подобного тем, которые построили в Киеве Владимир и Ярослав. Со-борный Успенский храм, основанный митрополитом Пет-ром, обветшал, и митрополит Филипп стал воздвигать но-вый наподобие владимирского. Церковь заложили с обря-дами, с колокольным звоном, в присутствии всего двора; кроме того, перезахоронили на этом месте останки князя Георгия Даниловича и всех митрополитов. Митрополит Филипп умер вскоре после свадьбы Ивана III, но до по-следней минуты говорил о новом храме. Строительство с таким же рвением продолжил новый митрополит Геронтий.

Не успели построить церковь до сводов, как она с трес-ком рухнула. Иван, огорченный этой неудачей, послал за ме-стными каменщиками в Псков, которые были учениками нем-цев, а Семену Толбузину поручил найти в Италии для соору-жения Успенской церкви опытного архитектора. Толбузин нашел зодчего Фиоравенти Аристотеля, которого звал в Царь-град и Магомет XI для устройства султанских палат, но Ари-стотель предпочел Россию и только выговорил жалование в сумме десять рублей в месяц или два фунта серебра. Прави-тельство Аристотеля с трудом отпустило знаменитого зодчего в Россию и только потому, что хотело все же угодить москов-скому государю. Итальянский зодчий заложил великолепный Успенский собор, который остается до сих пор памятником архитектуры ХV в. Храм построили за четыре года и освятили 12 августа 1479 г. Иван был доволен новым храмом, постарал-ся привлечь в Россию других художников из Италии, и в ре-зультате была построена Благовещенская церковь , вслед за ней на площади возле своего терема построили огромную па-лату (1487 - 1491) для торжественных собраний двора, для приема иноземных посольств, подражая обычаям византий-ских монархов.

После московского пожара в 1493 г., Иван III решил соорудить каменный дворец, который и был заложен ми-ланским архитектором Алевизом на старом месте, у Благо-вещенского собора. Основанием этого дворца служили глубокие подвалы и ледники. Строилось здание девять лет, и оно известно нам как теремной дворец. Во время всего строительства Иван жил в деревянных хоромах на своем дворе или иногда на Воронцовом поле.

В подражание государю знать тоже начала строить ка-менные дома. Древняя ограда, сделанная во времена Дмитрия Донского, разрушилась. Москва не имела ограды, но при Ива-не III в 1485 г. была заложена на Москве-реке одна стрельница; в 1488 г. другая, Свибловская, с подземным ходом, потом Бек-лемешевская, две над Боровицкими и Константино-Еленскими воротами и Фроловская; наконец в 1492 г. построили башню над р. Неглинной. Всю крепость окружили высокой и широкой стеной, а все дворы и даже церкви по приказу великого князя вокруг стены были снесены. Так украсилась и укрепилась Мо-сква, а Кремль стал ни с чем несравнимым памятником зодче-ства ХV в.

Последнее сооружение итальянских зодчих при Иване III был Архангельский собор, куда перенесли останки ве-ликих московских князей из церкви Св. Михаила, постро-енной еще Иваном Калитой.

Царское гостеприимство

Контарини три раза обедал за столом Ивана III вместе с боярами. Он жил в доме итальянского зодчего Аристоте-ля, но потом переехал в другой дом. От русского великого князя Контарини получил из казны необходимую сумму денег для возвращения в Италию, т.к. не имел своих денег и вынужден был ждать их из далекой Венеции. Кроме того, перед отъездом Контарини получил в дар тысячу червон-цев и шубу.

Перед отъездом во время обеда во дворце Контарини должен был по традиции выпить серебряную стопку креп-кого меда и взять ее себе в знак особой государевой благо-склонности. Вот как рассказывает об этом итальянский пу-тешественник: "...мне была поднесена большая серебряная чаша, полная медового напитка, и было сказано, что госу-дарь приказывает мне осушить ее всю и дарует мне эту ча-шу. Такой обычай соблюдается только в тех случаях, когда хотят оказать высшую честь либо послу, либо кому-нибудь другому. Однако для меня оказалось затруднительным вы-пить такое количество - ведь там было очень много напит-ка! Насколько я помню, я выпил только четвертую часть, а его величество, заметив, что я не в состоянии выпить больше...велел взять у меня чашу, которую опорожнили и пустую отдали мне".

Контарини строго осуждал нравы россиян того времени, их нетрезвость, грубость и любовь к праздности, но с большой похвалой отзывался о самом Иване и о его уме.

Суеверия, стихийные бедствия и другие яв-ления

Истекала седьмая тысяча лет от сотворения мира по греческой хронологии . Все ждали конца света. Эта мысль вызывала равнодушие ко всему земному, люди не думали о благе государства, считая, что теперь всему придет скоро конец. В ожидании конца мира всех пугали затмения и вся-кие чудесные явления. Ходили слухи, что Ростовское озеро две недели страшно выло по ночам и не давало спать жите-лям. Усугубляли положение стихийные бедствия и болез-ни. Еще распространена была язва и, если верить летописи, то за два года умерло 250 652 человека; только в Нижнем Новгороде - 48 402, а в монастырях около 8000. В Москве, в селах и на дорогах тоже погибло много людей. Слухи о скором конце света порождали чрезмерную набожность и служили увеличению количества храмов и священнослу-жителей. Каждый богатый человек стремился построить свою собственную церковь.

Многие дьяконы и попы отличались невежеством и развратным поведением. Митрополит Феодосий лишал их сана и немилосердно наказывал. В результате многие церк-ви вообще остались без священников. В обществе появи-лось недовольство, и Феодосий оставил митрополию и ушел в Чудов монастырь. Он поселил в свою келью прока-женного и ухаживал за ним до конца жизни. Народ жалел об уходе добродетельного пастыря и к всеобщим страхам прибавился еще один, как бы небо не наказало всех за то, что они оскорбили святого.