Из кривляний и издёвок Хамала Морис де Невер вычленил лишь то, о чём Гиллель не сказал.

  - Скажите, о чём думал Генрих, я настаиваю!

  Глаза Хамала, и без того большие, распахнулись вполлица и заискрились. Он со злой иронией взглянул на Мориса де Невера, и с глумливой усмешкой уступил его домогательствам.

  - Ну, что же, если настаиваете... Он думал о вас, Морис, ему хотелось отдаться вам. Он думает, что вы с Ригелем любовники, и ревнует. Он считает вас красавцем, и влюблён в вас, как кошка. Однажды в бане он видел ваши гениталии, они перевозбудили его и с тех пор он мечта...

  - Тьфу! Бога ради!!

  Хамал с мстительной и ядовитой усмешкой пожал плечами, театрально разведя руки в стороны.

  - Вы же настаивали... Вообще-то, дорогой Морис, запомните на будущее, умные люди настаивают только на лимонных корочках, иначе настой царапает горло...

   Невера замутило, но он сумел взять себя в руки.

  - Значит ли это, что никто из них не причастен к убийству?

  Хамал высокомерно и зло улыбнулся.

  - Это значит, что господин Ригель, присутствующий здесь, прав, когда думает, что убийца доволен содеянным, и не слишком обременён угрызениями совести и мыслями о совершённом. Мне не хотелось бы излишне смущать вас, Эммануэль, - продолжал мягче Хамал, обращаясь уже к Ригелю, - но должен заметить, что вы - единственный человек на курсе, в чьи мысли никогда не стыдно заглянуть.

   Эммануэль смутился, опустил голову и потому не заметил, как покраснел Морис де Невер.

  Глава 10. Бог весть - кто, но главное - как?

  'В обществе нужно лгать, притом настолько тонко,

  чтобы вас не заподозрили во лжи и не стали презирать,

  как бездарного фигляра, затесавшегося в труппу отличных артистов'.

  Никола Шамфор.

   У того, кто проводил бы с похорон Августа Мормо и Фенрица Нергала, была бы возможность убедиться в правоте слов Гиллеля Хамала. Но их никто не проводил, и оба они уединились в кабинете Мормо.

   - 'De Sagis et eorum Operibus', 'De Virtute Imaginativa', 'Philosophia Sagaria', 'De Pestilitate', 'De Morbis Amentium', - Нергал лениво читал названия толстых запылённых фолиантов, украшавших книжные полки кабинета Мормо. Хозяин кабинета лежал тут же, на тахте, глядя в потолок. - Чёрт возьми, Аугустин, ты, как я посмотрю, интеллектуал.

   Мормо не был польщен похвалой.

  - Заткнись, Фенриц.

  - Ой, прости, я и забыл, что ты в трауре. Что-то долго не несут отбивные, я голоден, как волк, - Нергал в нетерпении выглянул в коридор.

  - Ты - грубое животное, Фенриц. - Мормо перевернулся на тахте лицом вниз.

  Нергал прыснул.

  - Ну, что же поделаешь... - он налил в бокал коньяк и поглядел сквозь него на закат. - Кстати, я убежден, что, по меньшей мере, половина наших дорогих сокурсников уверена, что Лили укокошили мы с тобой - вместе или порознь.

  Мормо не изменил позы и ничего не ответил. Дверь распахнулась, и слуги внесли подносы. Фенриц, повязав салфетку на грудь так, что сзади торчали огромные белые эрзац-уши, дублирующие его собственные, вооружился ножом и вилкой. Мгновенно расправившись с двойной порцией отбивных, стянув при этом ещё и солидный кусок свинины с тарелки Мормо, он отдал должное трюфелям и картофельной запеканке. Затем, памятуя мудрость Брийя-Саварена, что ужин без сыра, что девица без глаза, на закуску, pour la bonne bouche, с тихим блаженным урчанием съел кусок нежнейшего сливочного сен-нектера величиной с кулак Голиафа и - потребовал кофе.

  -'Paramirum', - прочёл он вслух название фолианта, лежащего на комоде. Подтянув к себе инкунабулу, углубился в чтение, методично чередуя коньяк и кофе, заедая их свежайшими булочками со взбитыми сливками.

  - Фенриц... - Мормо неожиданно приподнялся, взглянув на Нергала воспалёнными глазами. - Кто это сделал?

  Нергал допил коньяк и запихнул в пасть последнюю, десятую булочку.

  -Не знаю. Послушай-ка, что говорит Парацельс о воздействии воли на расстоянии. 'Что касается восковых изображений, создаваемых, дабы помочь воображению, замечу, что человек, желающий навредить своему врагу, может сделать это. Я могу заключить дух своего врага в изображение и потом ранить и калечить его воздействием моей воли, и таким способом тело моего врага будет повреждено и изувечено. Сила воли есть главное в медицине. Изображения могут быть прокляты, и наводить на тех, кого они представляют, лихорадку, падучую, апоплексию и смерть'. Любопытно...

  - Фенриц... - Звук и интонация голоса Мормо заставили Нергала обернуться. - Кто мог это сделать?

  К счастью, Мормо не обладал талантами Хамала, и мысли Фенрица остались ему неизвестны. Нергал же искренне недоумевал. Поведение Августа было необъяснимым. Так горевать из-за какой-то рыжей шлюхи! Лили всегда напоминала ему дочку его кухарки Бетти, надоедливую дурочку, которую он как-то походя обрюхатил. Правда, Лили, надо отдать ей должное, никогда ему не надоедала, но в её смерти он не видел ни малейшего повода для скорби. Фенриц разорвал бы глотку всякому, кто обвинил бы его в этом убийстве, но, кроме смехотворной инсинуации Риммона, никто ничего не говорил. Отчего же не закусить с аппетитом, а валяться на тахте с ввалившимися глазами? Неужто... неужто Мормо был влюблён? Бред какой-то! Да такими Лили забиты все городские бордели, выбирай любую!

  Что до того, кто мог убить эту кокотку, то не всё ли равно?

  Однако делиться этими соображениями, бесспорно, не лишенными здравомыслия и сокровенного понимания жизни, Фенриц с Августом не стал, но придал своей физиономии вид задумчивый и глубокомысленный.

  - Ну, давай поразмышляем. Митгарт прав, в нашем крыле постороннего бы заметили. Ты и я исключаемся. Мы расстались в шестом часу утра. Я завалился спать. Проснулся в два и пообедал. С трёх - со мной был Виллигут... хотя, конечно, он вполне мог прикончить её до того, как прийти ко мне. Но для чего ему её убивать?

  - Зачем он приходил? Ему мало было ночной феерии?

  - Да, представь. Но, помимо прочего, он хотел узнать, почему в мессах не участвует мсье Морис де Невер. Подумать только! Видимо, ему не всё равно, кто входит в его... э-мэ...святая святых. Этим он обидел меня, кстати, да-да, ранил в самое сердце. Я, конечно, не такой Купидон, как Невер, но не всё ли ему равно сзади-то? - Нергал попытался выразить недоумение, но физиономия его приобрела выражение издевательское и глумливое. - Мой жезл ничем не хуже неверова, это даже Лотти из 'Фазанов' признала.

  - Чёрт с ним. Кого ты ещё видел?

  - Сейчас и не вспомню. А! Жидёнка этого тощего, Хамала. Тащился, доходяга, в библиотеку. Но какой с него убийца? - Нергал презрительно махнул рукой. - Святоша этот паскудный, Ригель, гулял с Невером. Руки чешутся превратить их физиономии в кровавое месиво, но я не верю, что это кто-то из них. - Внимательно слушавший его Мормо пренебрежительно кивнул. - Риммон и в самом деле был с девицами весь день в Шаду, я уточнил у конюхов. Патрик говорит, что в воскресенье уезжали Пфайфер и Грек с Ланери, но к нам через Конюшенный двор никто не проходил. А ты кого видел?

  - Митгарта. Он прогуливался со своей жабой-сестрёнкой, да Вальяно о чём-то говорил около полудня в галерее с куратором. Чернявую эту видел, Патолс.

  Нергал на мгновение поднял на него глаза.

  - Это всё нам ничего не даёт. Её убить могли с шести утра, когда мы расстались, и до четырёх дня.

  Мормо покачал головой.

  - Нет, только с десяти утра.

  - Ах, вот как...- Нергал попытался сделать вид, что он смущён, но у него мало что получилось. Впрочем, не слишком-то он и пытался. - Всё равно, пять часов - времени хватило бы любому.

  - Если еврей прав, и нож вонзили в мёртвое тело, то... как её убили?

  Фенриц задумался. А ведь верно, чёрт возьми. Как?

  Впрочем, эти мысли недолго занимали герра фон Нергала. Ночь была бессонной, день сумбурным - и вскоре он решил, что, вместо того, чтобы утруждать себя никому не нужными догадками, полезнее всхрапнуть.