Слави Спиридонов зажмурился — в последнее время от яркого света у него начинали слезиться глаза. Он перевел взгляд на пышную крону каштана и невольно тихонько вздохнул. Ощущение, что его заперли, как птицу в клетке, в четырех стенах канцелярии, наполняло его душу досадой и противной горечью. Привычка жить среди природы властно тянула его прочь отсюда. Но глаза у него слезились, солнечный блеск раздражал зрачки, как-то странно немели кончики пальцев. Это были первые неприятные признаки старости, первые напоминания о том, что о путешествиях, о лагерной жизни, о странствиях по горам в холод и зной он сможет отныне только мечтать.

Однако Слави Спиридонов не был сентиментален. Разумеется, он не сможет больше карабкаться по горным склонам, но он будет вооружать своим опытом молодых исследователей, будет вдохновлять их, жить их успехами и победами и, несмотря на годы, навсегда сохранит молодость сердца.

Так думал, остановившись у открытого окна, Слави Спиридонов, а Вылю Власев тем временем слюнявил пальцы и сосредоточенно перелистывал свой пухлый блокнот. Это был, собственно, не блокнот, а объемистая записная книжка размером в полторы пяди в светло-коричневом кожаном переплете. Зеленые шелковые ленточки делили записную книжку на три части. Первую часть Вылю Власев посвятил материальному снабжению. Здесь он записывал в алфавитном порядке все, что было нужно разведчикам недр: от компасов и мешков для минералов, от пробирок походной лаборатории до цветных карандашей для картографов, линованной бумаги и коробочек с кнопками и булавками. Вторая часть блокнота содержала характеристики геологов. Эти характеристики были весьма лаконичны и выглядели примерно так: «X — есть нюх, есть глаз, но легко увлекается. Верить на 70 процентов». Или: «Y — хорошо лазает по скалам, но склонен все желтое принимать за золото. Энтузиаст. Пробы и заключения подвергать лабораторной проверке». Или: «Z — медлительный, но терпеливый, солидный. Не увлекается, не горячится. Хорошо владеет сравнительным методом, разбирается в химии. Верить на 90 процентов».

Третья часть блокнота была заполнена сведениями географического характера: планами местности, наименованиями рек, вершин, населенных пунктов. Тут же было расписание поездов, причем в скобках была обозначена продолжительность стоянок, а синими крестиками были помечены те станции, где зимой можно было закусить горячей похлебкой из требухи, а летом найти окрошку и подслащенный лимонад.

Вылю Власев многозначительно кашлянул и, увидев, что начальник управления отвернулся от окна, сдвинул брови и заговорил озабоченным тоном:

— Сегодня вечером, товарищ Спиридонов, мы выезжаем, а наша материальная часть до сих пор не приведена в порядок. Я не раз уже, как вам известно, имел случай жаловаться на хозяйственный отдел. Вы только представьте себе! Канун отъезда, а этот отдел не представил мне еще двух запасных ручек для молотков и четырех фитилей для спиртовых ламп номер два. Вот, — он постучал пальцем по кожаному переплету свой записной книжки, — я отметил это здесь красным карандашом. Красные отметки означают, что заказ не выполнен. Вылю Власев вытер вспотевший лоб и вздохнул.

— Вообще, товарищ Спиридонов, хозяйственный отдел в нашем учреждении не находится на должной высоте, и я прошу вас обратить на это внимание. Вы скажете: велика важность — две запасные ручки! Действительно, это не так важно, я признаю. Но вы знаете, что для хрупкого механизма достаточно пылинки, и работа его будет нарушена, не так ли? Возьмем к примеру часы… Впрочем, стоит ли прибегать к сравнительному методу, когда наш случай абсолютно ясен и убедителен! Представьте себе, что двое моих людей сломают ручки у своих молотков. Это часто случается. Ведь это равносильно тому, что они останутся без рук!

Слави Спиридонов нахмурил брови, поморщился, по лицу прошла тень едва сдерживаемой досады.

— Не надо устраивать трагедий из мелочей. Вы вообще иногда впадаете в отвратительный педантизм. Извините, но все это выглядит несерьезно. Это смешно, наконец. Две ручки! Мне кажется, ваши люди могли бы сами выстругать не две, а десять!

— Государство платит моим людям за интенсивную научно-исследовательскую работу. А о какой интенсивности может идти речь, товарищ Спиридонов, если все начнут плотничать? Ну, допустим, ручки для молотков они все же сумеют себе сделать. А фитили для спиртовых ламп номер два? Неужели мои люди должны превращаться в фитильщиков?

Слави Спиридонов махнул рукой и устало опустился в красное кожаное кресло, стоявшее слева от его широкого письменного стола.

— Извините, если я вам надоедаю, — сказал Вылю Власев, расстегивая верхнюю пуговку своего вязаного жилета. — Вы знаете, что я люблю строгий порядок, исправность. Я так привык.

По тонким губам инженера Спиридонова скользнула желчная усмешка, но он быстро овладел собой и, спокойно сняв телефонную трубку, приказал завхозу немедленно прибавить к снаряжению бригады еще дюжину запасных ручек для молотков и десять метров фитиля для спиртовых ламп номер два.

— О выполнении заказа доложите мне лично, — сказал он. Потом, положив трубку, повернулся к Вылю Власеву. — Вы довольны? Или, может быть, мало спирту?

Вылю Власев открыл записную книжку на букве «С», посмотрел запись и отрицательно покачал головой:

— Спирту достаточно.

— Очень рад, очень рад! — засмеялся Спиридонов. — Знаете ли, — снова заговорил он после небольшой паузы, — я все-таки советовал бы вам приучать своих людей самим выходить из затруднения. Очень важно, чтобы разведчик умел сам все делать, сам преодолевал бы все трудности, которые могут ему встретиться. Вы ведь отправляетесь не в театр, а в путешествие по горам. И будете двигаться по козьим тропам, по осыпям, можете оказаться иной раз в двух днях пути от населенных мест. Хороший исследователь должен уметь и брюки починить, если порвутся, и костер под дождем развести, и землянку выкопать. Исследователь — не салонный франт. Он борется с тайнами природы в суровых условиях. Не всегда можно обеспечить ему удобства. Вы не должны баловать своих сотрудников — вот что я хочу вам сказать.

Вылю Власев покачал головой.

— Какое там баловство! — он с усмешкой постучал пальцем по своей записной книжке. — Здесь у меня составлен рабочий график для каждого участника экспедиции: кто что должен делать — по датам и даже по часам.

А про себя думал: «Не удастся тебе, любезный, заставить меня превращать моих людей в кашеваров, плотников, строителей землянок и бог знает в кого. Время исследователей-робинзонов давно прошло! Наша эпоха — современная, социалистическая эпоха, а это значит — изобилие техники и строгое распределение труда. Всяк сверчок знай свой шесток, то есть если ты завхоз — так не валяй дурака, а давай бригаде то, что ей положено по специальному протоколу, а если геолог — не развлекайся ручками, а ищи медь, потому что государство на то и дает тебе жалованье и командировочные, чтобы ты залежи открывал, — и дело с концом!»

Инженер Спиридонов посмотрел на большую карту Болгарии на стене и улыбнулся; лицо его посветлело, как будто освещенное скрытым, внутренним огнем.

— Знали бы вы, — сказал он, — знали бы вы, как я вам завидую, товарищ Власев! Нет, не поймите меня неправильно. Просто досадно, что годы не те: многовато годков-то, не вовремя состарился! Вы посмотрите только, — он показал головой на карту, — настоящая геологическая целина. Будь я хотя бы в вашем возрасте — ни одного дня в канцелярии не усидел бы. Рылся бы в этой драгоценной целине, и чего бы я только не открыл! Земли с пядь, а сколько в ней красоты!

— Да, — сказал Вылю Власев. — Наша земля богата полезными ископаемыми. И рудными и нерудными. А среди нерудных есть и довольно красивые, вы совершенно правы. Возьмем, к примеру, мрамор. По окраске он не уступает самым известным зарубежным мраморам.

Слави Спиридонов поморщился, вздохнул, но вдруг вспомнил что-то и снова оживился.

— Чуть не забыл! Это очень важно, а я только сейчас вспомнил. Я, собственно, для того вас и вызвал, а вы отвлекли меня вашими фитилями и ручками. Вы все-таки, товарищ Власев, иногда хватаете через край. Не сердитесь, вы ведь знаете, что я вас люблю. Если бы вы не были таким отчаянным педантом, вы стали бы великим ученым, уверяю вас. Но вы педант единственный в своем роде, иначе, ей-богу, я бы терпеть вас не мог! Да… Так о чем бишь? А! Вот именно! — Он перелистал свою записную книжку, прочел что-то и спросил: — У вас в бригаде ведь есть молодой геолог Андрей Андреев?