— Понимаю, — медленно отвѣтила Изабелла. — И вы такъ просто пошли гулять?

— Собственно говоря, нѣтъ. Бэггъ выступалъ на состязаніи въ клубѣ, и такъ какъ дѣло кончилось раньше, чѣмъ мы предполагали, то мы собирались пойти пѣшкомъ поужинать и какъ разъ въ этотъ моментъ попали въ Лонгъ-акръ.

— Ага, — кивнула Изабелла. — Теперь мнѣ все становится яснымъ. Вчера вечеромъ я была настолько испугана, что даже не была въ состояніи соображать какъ слѣдуетъ.

— Это нисколько не удивляетъ меня, — сочувственнымъ тономъ произнесъ Тони. — На всякаго, кто не имѣетъ позади жизнь, полную приключеній, можетъ подѣйствовать ошеломляюще, если въ Лонгъ-акрѣ съ вами заговорятъ какіе-то типы, а потомъ васъ освободитъ отъ нихъ будущій чемпіонъ Англіи.

— Я… я… какъ мнѣ кажется, должна объясниться передъ вами, — сдавленнымъ голосомъ нарушила Изабелла довольно продолжительное молчаніе, послѣдовавшее за замѣчаніемъ Тони. — Это было невѣроятно мило съ вашей стороны не задавать вопросовъ, но вы въ концѣ концовъ должны ломать себѣ голову надъ тѣмъ, кто я, собственно говоря, такая.

— Я никогда не ломаю себѣ голову, — заявилъ Тони.

— Я очень охотно объяснила бы вамъ все, если бы только могла, — продолжала Изабелла, поставивъ на мѣсто свою чашку, — но я не могу сдѣлать этого по извѣстнымъ причинамъ.

— Вы не имѣете ни малѣйшаго представленія, насколько я люблю все таинственое. А въ наше время такъ мало людей имѣютъ въ себѣ что-нибудь таинственное.

— А я ненавижу все таинственное, — заявила Изабелла съ горечью, повидимому, ничѣмъ не обоснованной. — Всю свою жизнь я была окутана только таинственностью. Если бы вы знали, какъ это прекрасно хоть одинъ разъ быть самимъ собой и имѣть возможность говорить и дѣлать все, что хочется! Я не могу больше вернуться, — добавила она, сдѣлавъ глубокій вздохъ. — Я думаю, что охотнѣе покончу съ собой.

— Понятно вы больше не вернетесь, — успокоилъ ее Тони. — Объ этомъ мы уже успѣли переговорить вчера вечеромъ. Вы останетесь у миссисъ Спальдингъ и усыновите меня и Генри въ качествѣ своихъ кузеновъ.

Изабелла посмотрѣла на него съ открытой, почти дѣтской улыбкой, находившейся въ восхитительномъ противорѣчіи къ легкому налету достоинства во всемъ ея поведеніи.

— Мнѣ очень хотѣлось бы имѣть пару милыхъ родствѣнниковъ. Всѣ мои родные неудобоваримы.

— А мои всѣ неудобоваримы совершенно, — сказалъ Тони. — Я не знаю, кто хуже.

Неожиданно Изабелла взяла въ руки маленькую серебряную сумочку, которая лежала на стулѣ рядомъ съ ней.

— Прежде чѣмъ я позабуду, — сказала она, — мнѣ хотелось бы попросить васъ сдѣлатъ кое-что для меня. Мнѣ очень непріятно, что я утруждаю васъ, но, какъ вы уже знаете, у меня другихъ знакомыхъ нѣтъ, а я сама совершенно не разбираюсь въ этихъ вещахъ.

Она вынула изъ сумочки пару колецъ и брошку и положила ихъ передъ Тони на столѣ.

— Мнѣ хотелось бы продать ихъ. Думаю, что эти вещи довольно цѣнны.

Тони взялъ брошку въ руки. Это была замѣчательная вещь. Большой безукоризненный смарагдъ въ красивой старинной оправѣ. Не будучи экспертомъ въ этой области, Тони все же былъ достаточнымъ знатокомъ брилліантовъ, чтобы понять, что брошка представляетъ собой значительную цѣнность.

— Я думаю, что для начала этого будетъ совершенно достаточно въ случаѣ, если у васъ нѣтъ намѣренія жить расточительно.

Лицо Изабеллы просвѣтлѣло.

— Какъ прекрасно! — воскликнула она. — Я никогда не думала, что эта вещь такая цѣнная.

Тони обратилъ вниманіе на кольца, которыя въ своемъ родѣ были такими же красивыми и драгоцѣнными, какъ и брошка. Одно было украшено сапфирами и брилліантами, которые уже вчера вечеромъ бросились ему въ глаза, а другое было украшено тремя на рѣдкость красивыми рубинами въ своеобразной старинной оправѣ, повидимому, восточнаго происхожденія.

Онъ съ большимъ интересомъ разсматривалъ оба кольца, а потомъ вернулъ ихъ Изабеллѣ.

— Вы должны оставить ихъ себѣ, — сказалъ онъ. — Они слишкомъ хороши, чтобы продать ихъ, и кромѣ того, я полагаю, что этого совершенно не потребуется. По моему мнѣнію, брошка должна принести вамъ большую сумму денегъ. А пока вы носите брилліанты и рубины, молочникъ не откажетъ вамъ въ кредитѣ.

Съ улыбкой облегченія Изабелла надѣла кольца на пальцы.

— Я такъ рада! — сказала она. — Мнѣ было бы очень тяжело продать ихъ. Они принадлежатъ… — вдругъ она снова оборвала рѣчь и нѣсколько неувѣренно закончила потомъ фразу: — Они принадлежали моей прабабушкѣ.

— У нея, должно-быть, были восхитительныя руки, — сказалъ Тони, сдѣлавъ видъ, что не обратилъ вниманія на смущенное объясненіе Изабеллы.

Раздался легкій стукъ въ двери, и послѣ секундной паузы на порогѣ показалась молчаливая фигура Спальдинга.

— Простите, сэръ Энтони, — сказалъ онъ, — но Бэггъ только что вернулся, и я счелъ лучшимъ сейчасъ же доложить объ этомъ.

Тони отодвинулъ свой стулъ.

— Гдѣ же этотъ шельмецъ такъ долго пропадалъ? — воскликнулъ онъ.

— Я думаю, сэръ, — со своимъ обычнымъ непроніцаемымъ выраженіемъ лица сказалъ Спальдингъ, — что онъ провелъ эту ночь въ полицейскомъ участкѣ на Бовъ-стритъ.

— О, Боже! — съ испугомъ воскликнула Изабелла.

— Въ самомъ дѣлѣ, — сказалъ Тони, — какъ страшно! Не позвать ли его наверхъ, Изабелла?

Она съ готовностью кивнула головой.

— Итакъ, пошлите его сюда, Спальдингъ. Пусть онъ не приводитъ себя въ порядокъ. Скажите ему, что я сейчасъ же хочу поговорить съ нимъ.

Черезъ нѣсколько минутъ Бэггъ вошелъ въ комнату. Онъ привѣтствовалъ Тони весело ухмыльнувшись, но при видѣ Изабеллы его охватило нѣкоторое смущеніе. Онъ слегка кашлянулъ и опустилъ глаза.

— Добраго утра, Бэггъ! — сказалъ Тони. — Поди сюда и садись.

Бэггъ осторожно приблизился къ сосѣднему стулу и усѣлся на самый край.

— Добраго утра, сэръ, — сказалъ онъ. Потомъ онъ прибавилъ немного хриплымъ голосомъ: — Очень радъ видѣть васъ, миссъ.

— Я очень рада видѣть васъ, — немного смущенно сказала Изабелла. — Я хотѣла бы поблагодарить васъ за вчерашній вечеръ. Я очень жалѣю о томъ, что васъ засадили вчера.

Бэггъ неподвижно уставился глазами на коверъ.

— Это ничего, миссъ. Это было для меня только дѣтской игрой. Когда они начали дрыгать ногами, я далъ имъ пару разъ въ морду, и тогда они немного успокоились.

— А что произошло потомъ? — освѣдомился Тони.

— Тогда пришла полиція… Два бобби, сэръ. Они попросту ворвались въ толпу, какъ тигры, сэръ, и одинъ схватилъ меня, а другой сцапалъ большого типа.

— А другой… косоглазый? — порывисто спросила Изабелла. — Что съ нимъ случилось?

— Я хорошенько не знаю, миссъ, — извиняющимся тономъ сказалъ Бэггъ. — Видите ли, онъ, такъ сказать, исчезъ. Когда я хватилъ его по подбородку, то онъ перелетѣлъ черезъ улицу и еще не имѣлъ времени вернуться. Я думаю, онъ ускользнулъ отъ полицейскихъ!…

— Но васъ обоихъ они не отпустили? — спросилъ Тони.

Бэггъ утвердительно кивнулъ.

— Да, сэръ, мы, значитъ, всѣ вмѣстѣ отправились въ участокъ, — бобби, этотъ типъ и я — и вся улица пошла вслѣдъ за нами. Замѣчательная процессія, сэръ, могу вамъ доложить. Ну, и когда мы въ участкѣ предстали передъ инспекторомъ, тотъ посмотрѣлъ на меня какимъ-то особеннымъ взглядомъ, но ничего не сказалъ, а попросту спросилъ мое имя и адресъ.

— Гербертъ Джонсонъ, — сказалъ я, — и живу въ Кенсингтонѣ — потому что это было первое, что пришло мнѣ въ голову.

— А вы? — спросилъ онъ у типа.

— Меня зовутъ Шмидтъ, — сказалъ тотъ со своимъ смѣшнымъ иностраннымъ выговоромъ.

— Красивое имя! — сказалъ инспекторъ и записалъ его.

— Въ чемъ же было дѣло?

— Недоразумѣніе, — сказалъ этотъ типъ, — а на дальнѣйшіе вопросы я отказываюсь отвѣчать.

— Желаете ли вы что-нибудь добавить, Гербертъ Джонсонъ? — спросилъ онъ меня.

— Я присоединяюсь къ словамъ, которыя только что сказалъ этотъ джентльмэнъ, — отвѣтилъ я.

— Хорошо, — сказалъ онъ. — Сегодня ночью вы должны будете здѣсь остаться, если вы не можете найти пару друзей, которые поручились бы за васъ.