Яркий свет не просто слепил, а болью отдавал в глаза, ещё нервировали белые стены, пол и мебель, даже наручники. Время шло, желудок урчал, а я злилась. Вот еду могли бы и принести, изверги. Что-то вытягивало мои силы, моё раздражение становилось больше, разум туманился, не давая спокойно реагировать на ситуацию и обдумать план по спасению меня. Резко встав со стула, от которого уже не только попа болит, но и мышцы ног заходятся, попыталась вырвать наручники, крепко ухватившись за стальную двадцатисантиметровую цепь. Не вышло. Послышался какой-то звук, и до этого невидимые символы заискрились. Неожиданно в камере стало тяжело дышать. Сей факт меня взбесил окончательно, и я с криком призвала магию и, соединив нижнюю часть ладоней, направила воздушные удары по стенам, докуда смогла достать. На долю секунды все прекратилось, и даже облегчение почувствовала, но затем резко накалившиеся кольца наручников обожгли мои руки, а тело от продолжительной поступающей боли свело судорогой, что я упала на пол, ударяясь лицом о край стола и теряя сознание.

Через какое-то время прихожу в себя, глаза с трудом открываю, не в силах больше выдерживать белизны этого проклятого помещения. Кисти рук не чувствовала, продолжая находиться в висяче-сидячем положении. Тяжело дыша, встаю на ноги. В груди стояла боль, а голова трещала по швам. Наручники пережали вены, и соответственно руки онемели, даже уже приобретали синеватый оттенок. Поправила кольца и горячая кровь хлынула к ладоням, сопровождая неприятным колющим ощущением. Плюхнулась на стул, опустив голову на стол.

Интересно, меня кто-нибудь ищет? Знает ли Аня, Влад? Кирилл Александрович, Ром? Захотелось заплакать от безысходности, но сдержала порыв, уговорив саму себя, что Совет только этого и ждёт. Пришлось переключиться на другие воспоминания.

После сдачи экзаменов должна была вернуться домой на каникулы. Хорошо перед этим звонила родителям и говорила о своей задержке дней на десять, хотели провести время вместе с Анькой и Юлькой. Врать не хорошо, особенно родным людям, но иногда бывают такие обстоятельства в жизни, что эта ложь необходима. Рассмеялась, представив как я им говорю «Мам, пап, ну, понимаете, тут маги взбесились, демоны космос хотят захватить, а мы тут с сестрами пытаемся спасти миры.»

Послышался щелчок открывающейся двери, затем тяжёлые неторопливые шаги. Неизвестный остановился, так и не присев на стул.

— Не стесняйся, садись за стол, — начала я, не поднимая головы. — Или же пришёл продолжить издевки надо мной?

Кто-то отодвинул стул и аккуратно сел за стол. По тяжёлым не цокающим шагам определила в нем мужчину. Жаль не Ксана, а то уже заготовила для неё отборные слова нашего красноречивого языка. Едой не пахло, а значит пришёл выяснять, готова ли признать свою вину. А я вот что думаю: раз меня духи погибших простили, то вот эти люди меня точно не имеют право судить. Виновата лишь в одном — верила не тому парню, тут да, косяк за мной.

— Мой ответ нет, — говорю сразу, чтобы особо не надеялся. — Хоть что здесь делайте со мной — закуйте в кандалы, морите голодом, пытайте — нет, нет и ещё раз нет.

Тишина… Может он сам немой? Решаюсь поднять голову, чтобы убедиться, что я ещё не сошла с ума, начав беседу сама с собой. Скрещенные в «замок» пальцы показались знакомыми, белая рубашка, синий жилет. Сердце начинает отчего-то учащенно биться. Подбородок, пожатые губы, выбившаяся прядь волос, прикрывающая шрам, нос. Замерла, понимая, кто сейчас передо мной сидит. Синие глаза, что не так давно с вожделением и блеском смотрели на меня, сейчас были холодными и суровыми, как северное море. Часто задышала, но лишь для того, чтобы не расплакаться, еле сдерживая приступ прижаться хоть щекой к его тёплой ладони. В голове всплыла фраза сестры про сильную достойную ему пару. Не хочу быть слабой, по крайней мере, при нём.

Он достал из кармана носовой платок и стал промокать им моё лицо, особое внимание уделяя правой брови.

— Наверное, шрам останется, — недовольно произнёс он. — Это они так с тобой?

Мурашки по телу прошлись от его заботы, но не сразу поняла, что имел в виду, а потому непонимающе спросила:

— Что?

— Вот, — показал платок со следами крови.

— Ах, это, — отмахнулась рукой как от пустяка. — Простая случайность. Когда падала, нечаянно зацепилась.

— Нечаянно? — сомнительный вопрос.

Выразительный взгляд и показала свои оковы. Оставив платок на моей половине стола, отодвинул кольца и едва коснулся кожи. Я же до этого вообще не видела что там с моими руками, только когда он прикоснулся, почувствовала боль, отчего скривилась и обратила внимание на кисти. Красовался широкий ожог, а сами ладони и пальцы так вообще словно посерели.

— Круто, — выдаю я, а самой хоть реви.

— Круто?

— Ага, — попыталась улыбнуться, не очень получилось.

— Если вовремя не залечить, возможно, также останется шрам.

— Переживу, — напряженный ответ.

На самом деле была не просто удивлена, а шокирована его присутствием. Ксана молодец, знает, кого для допроса приглашать ко мне. Однако немного просчиталась. Все ещё начинаю злиться, когда думаю о его измене со мной. Надо же, ещё и согласился прийти сюда. Бесит. А он ещё смотрит так строго на меня, будто это я во всем виновата.

— Удивлены, да? — начала внезапно для нас двоих нападать. — Не с той девушкой переспали, — пожимаю плечами, а у него бровь вскинулась вверх. — Обольстительница, преступница…

— Ты просто ветреная, — перебил. — Но меня интересует другой вопрос, что произошло? Почему ты здесь?

Слово «ветреная» задело, сильно, а потому второй части фразы не услышала вовсе.

— Чья бы корова мычала! — ядовито выпаливаю, с вызовом смотря в его строгие глаза.

— Прости, что?

— Ой, — махнула рукой. — Будете ночами рассказывать о собственной верности своей девушке.

Меня накрыло. Иначе другого объяснения моему поведению не могу найти. То ли это обида, то ли женская солидарность, то ли ревность, то ли просто отчаяние.

— Непременно, — холодный тон. — Только сначала объясни мне, как ты здесь оказалась.

Головная боль усиливалась, значит, мне не удалось внести брешь в защиту. Следовательно, я слаба как жрица. Тошнота подкатывала к горлу. А ещё его фраза «непременно» окончательно добила. Огонёк ревности вспыхнул в районе груди. Если вначале я обрадовалась его появлению, то сейчас испытываю противоположное чувство.

— Нет, — тихий и спокойный ответ. — Если Вы сюда пришли не вытащить меня из этой камеры, то нам больше не о чем говорить.

— Если ты мне ничего не расскажешь, то я и не смогу помочь тебе, — отвечает в тон.

Поднимаю руки, закованные в наручники, мол, разъедини их.

Вот этого я не ожидала, а потому вскрикнула от неожиданности. Он, резко встав, схватился за стальную цепь и с невероятной силой попытался выдернуть вместе с креплением. Послышался только скрежет, но не более, даже стол не приподнялся.

— Они магические! — раздраженный ответ. — Я не маг. Поэтому выпустить из них не смогу при любом желании.

— Вообще-то я имела в виду ключи, — досадливо поясняю.

— Посмотри внимательней, — указывает на основание, откуда исходят кольца на моих запястьях, — здесь нет замка. Это магический предмет.

Я же просто опускаю голову, чувствуя слабость, головокружение и отсутствие трезво мыслить. Сейчас меня не интересует, есть ли замок, магический ли предмет. Не можешь открыть, не можешь помочь.

— Алина, — усевшись на край стола рядом со мной, приподнимает голову за подбородок двумя пальцами, — я…

— Хотите меня прямо на столе?

Занавес. К чему это было сказано, остаётся очередной загадкой.

Мои глаза изменились, поскольку стала видеть иным магическим зрением. Это край, силы на исходе, дальше пойдет жизненная энергия в накопительный фонд магов. Глядя на него, вижу светлую ауру, но с каким-то тёмным свечением, словно тень, и полное отсутствие магии, даже капельки нет. К сожалению, Орлов действительно не сможет помочь. Отчаяние и безысходность накрыло с новой силой, вот-вот расплачусь. Он перевёл взгляд на сам стол, будто оценивая, прикидывая что-то, а затем холодным тоном произносит:

— Прекращай паясничать. Я понимаю, насколько тебе тяжело пришлось за последние полтора года…