1

Весенним мартовским днем у заброшенного канализационного колодца на окраине города трое осматривали бесформенный сверток. Его вытащили из колодца ребятишки, а когда развернули и увидели, что в нем, то побежали звонить в милицию. Трое -- из оперативной группы райотдела милиции. Майор Рудаков выглядел уставшим, на лбу глубокие бороздки морщин -- меток нелегкой розыскной работы. Лицо бледное, с желтоватым оттенком. Сейчас его взгляд впился в содержимое свертка -- обернутый газетами полуразложившийся, губчато-синюшного цвета торс человека.

Старший оперуполномоченный отдела капитан Шилов, присев на корточки, стал медленно читать сохранившееся на обрывке газеты название. Подняв голову, хмыкнул:

-- Наша областная -- "Маяк Придонья". -- Рудаков вздохнул.

-- Все это отправьте в судмедэкспертизу, пусть врачи разберутся, а газеты, до кусочка, -- в ЭКО1 . В других колодцах посмотрите, может, что и там найдете. -- И покрутил головой недовольно: на место страшной находки кроме оперативников пока никто не приехал.

-- Уж это как учили, -- кивнул Шилов, -- ему-то о таких вещах можно было и не напоминать. Подняв с земли щепку, он начал старательно отрывать прилипший к бетонному колодцу кусок газеты. Отбросив дощечку, встал. Ростом Шилов выше Рудакова да и поплотнее его.

Все время молчавший лейтенант милиции Никитин, тонкий, с красивыми чертами лица, сделал несколько шагов к Рудакову.

-- Был человек и вот что осталось. А ведь жил, как все мы живем. Кто же его так? -- сказал, хмурясь.

Никитин старался не глядеть на содержимое свертка: он еще не привык к таким картинам, но свою слабость показывать не хочет. Работая милиционером патрульно-постовой службы, Никитин заочно окончил юрфак университета, и недавно его назначили оперуполномоченным уголовного розыска. Это первый выезд Никитина в составе оперативно-следственной группы, и он пока не спешит высказывать свои суждения по убийству.

-- Да-а... -- протянул Рудаков, понимая состояние молодого опера. -- Жил человек, радовался и, наверно, не подозревал, что его ждет такая страшная участь. И вот другой человек, злой, жестокий, взял да и убил, а тело, как мясо скотины, разрубил и разбросал по частям, чтобы сразу не нашли. Где голова, где руки и ноги? Кто погиб, и кто убийца? А убийца небось ходит, разговаривает, смеется и думает, что у милиции руки коротки до него добраться. Да, пока так оно и есть, вначале надо разобраться, кто же убит? -- Рудаков вздохнул, а говорил так длинно потому, что ждали приезда других членов следственно-оперативной группы. Посмотрел на Никитина:

-- Первый выезд?

-- Первый, -- буркнул Никитин и примолк.

-- У каждого из нас был свой первый выезд, так что с боевым крещением.

-- Какое же это крещение, да еще боевое? Вот если бы убийцу найти!

-- Такая возможность у вас, кстати, имеется. -- Рудаков добродушно улыбнулся.

Никитин знал, что Рудаков милицейских школ не кончал, что по образованию он педагог, специфику службы в уголовном розыске постигал на практике, а это не детективы читать или боевики по "телеку" смотреть.

Глянув на часы, Рудаков недовольно заметил:

-- Кто в прокуратуру и в судмедэкспертизу звонил? Почему никого нет?

-- Дежурный передавал и лично я, товарищ майор, звонил, -- ответил Шилов, щурясь от лучей весеннего солнца.

-- Но почему же так неорганизованно?

-- Сам удивляюсь. Прокурор сказал, что приехать не может, а пришлет заместителя с дежурным следователем. От машины отказался. Ну а судмедэксперт непонятно почему задерживается, может, что случилось в дороге с машиной? Да вы не волнуйтесь, товарищ майор, мы подождем.

-- Ладно, мне пора в УВД на совещание. Вечером все обговорим, а вы тут еще разок попристальней оглядите вокруг...

2

В конце рабочего дня в кабинете Рудакова собирались сотрудники отдела, для обмена информацией. Обсуждали, что за день прошедший удалось решить, кому и чем назавтра заняться в первую очередь. Спорили, доказывали, предлагали... Расходились через час-полтора. Рудаков считал это своего рода учебой, особенно полезной для молодых коллег. В нем и тут проявлялась педагогическая струнка. Начальник райотдела полковник Елфимов, узнав про эти "посиделки", как-то попенял Рудакову -- зачем он их устраивает? Рудаков тактично отмолчался.

В этот вечер кроме сотрудников отдела за приставным столиком сидел следователь районной прокуратуры Жихарев. Ему лет под тридцать, среднего роста, худощавый. Хмуря лоб, Рудаков читал лежавшее перед ним заключение судмедэкспертизы. Его результаты -- убита женщина приблизительно сорока лет. В заключении отмечалась немаловажная для следствия деталь: на торсе обнаружен рубец, характерный при операциях на почках и мочеточниках.

Рудаков в раздумье постучал пальцами по настольному стеклу. Ждали Шилова, и вот он торопливо вошел, сел в углу на стул рядом с Никитиным и, достав из кармана куртки блокнот с ручкой, посмотрел на шефа. То, что несколько дней назад в канализационном колодце обнаружили отчлененный торс человека и что раскрывать это преступление будут Шилов, Никитин и следователь прокуратуры Жихарев, в отделе знали почти все. Знали и считали правильным, что к раскрытию тяжкого преступления Рудаков подключил двух оперативных работников: опытного Шилова и молодого, только начинающего Никитина.

Оперативники настроились на предстоящий разговор, памятуя об общеизвестном принципе: ум хорошо, а два лучше. Сотрудники не заметили, что Рудаков не стал в этот раз сгущать краски по раскрываемости преступлений. Обычно он подчеркивал, что дела в отделе идут по-прежнему неважно, что всем им надо больше крутиться, рассчитывать только на себя. Вновь постучал пальцами по стеклу и оглядел внимательно, будто взвешивая их возможности, каждого подчиненного:

-- Ну, кто первый? Шилов? Говори, что у тебя.

Шилов встал, раскрыл записную книжку.

-- За последние два года, -- сказал неторопливо, -- из числа пропавших без вести мною выявлено только по городу больше двадцати человек. Вообще-то по разным причинам людей пропадало значительно больше, но часть из них впоследствии находилась. С учетом всех данных, круг пропавших сужен до нескольких человек. Вот пока и все. Да, по рубцу не разобрался и пояснить ничего не могу. -- Он развел руками.

-- С родственниками пропавших не удалось поговорить? -- спросил Жихарев.

-- Нет, не управились, -- Шилов посмотрел на Никитина.

-- Надо объехать и опросить. Рубец есть рубец, просто так на теле не появляется.

-- Само собой разумеется, -- согласился Шилов. -- С завтрашнего дня начнем с Никитиным прокручивать. Только б надо кое от чего освободить, товарищ майор. Иначе, сами знаете...

-- Ладно-ладно, подумаю. Что за привычку взяли! Чуть что и сразу "освободить"! -- недовольно прогудел начальник розыска. -- Что у вас, Никитин? Местность осмотрели?

-- Да, безусловно. -- Никитин покраснел, и не столько от заданного вопроса, сколько от обращенного к нему внимания коллег.

-- Оглядел все колодцы, ямы, рытвины и даже мусорки, но ничего такого не приметил. Еще хочу добавить, что согласен... Ну, в общем, не то чтобы согласен, а, так сказать, правильно врачи определили, что убийство произошло зимой, потому как торс неплохо сохранился. -- Никитину об этом можно было и не говорить, не его дело это, но он, путаясь в мыслях, все же высказался, потому что хотел хоть чем-то о себе заявить.

-- Да-а, -- протянул Рудаков, -- не густо, не густо. По времени убийства мыслите верно. В заключении судмедэкспертизы как раз отмечен декабрь месяц. А вот искать другие части тела надо: руки и ноги -- не спички. Понимаю, что времени прошло немало, да и части тела могли вывезти куда угодно, хоть на свалку, а потом еще и трактором прикатать, но надо искать и искать, ничего другого сказать не могу. -- Рудаков пожал плечами, а Никитин, кивнув, сел.