На следующий день все газеты писали, что русский голкипер должен надолго забыть о хоккее. «Сделано 14 рентгеновских снимков. Они показывают: у Коноваленко серьезно повреждена переносица, а кроме того, он получил тяжелую травму головы. Один из лучших игроков сборной СССР прикован к постели». Когда обыватель переваривал всю эту информацию, Виктор… преспокойно тренировался на льду Дворца спорта «Юханесхоф». Вечером советская сборная вышла на свой очередной матч с финнами, и Коноваленко занял привычное место в воротах. Правда, в третьем периоде его заменил я, но на табло к тому времени уже значилось 10:0 — в нашу пользу. Изумлению шведов не было предела. Еще через день газеты сообщили: «Персонал больницы потрясен мужеством русского вратаря». Вот такой урок…

Минута до матча. Пора. Я надеваю на лицо маску и вслед за товарищами выхожу из раздевалки… По обе стороны узкого коридора, ведущего на лед, стеной стоят люди. Наверное, они сейчас что-то говорят мне, подбадривают, желают удачи. Но я ничего не слышу. Я иду, глядя прямо перед собой, я все окружающее абсолютно не существует для меня… Бессмысленно сейчас пытаться со мной заговорить, даже поздороваться. Не услышу, не отвечу, не замедлю шаг. Я уже весь в игре.

Выработанная годами, моя настройка на борьбу начинается задолго до того, как автобус привозит нас во Дворец спорта. В день матча я думаю только об игре. Ни о чем постороннем, только об игре. Я твержу себе: «Ты обязан не подвести команду. С тебя спрос особый, ты — вратарь, ты — главный человек в команде». Днем я стараюсь уснуть. Нервы должны быть в полном порядке. Я становлюсь молчаливым: не расплескать бы в пустых разговорах весь настрой. Скоро матч. Вместе со всеми выпиваю черный кофе. Окружающее — то, что не относится к предстоящей игре, — окончательно перестает для меня существовать.

Каждый вратарь психологически готовится к матчам по-своему. Виктор Коноваленко мог часами раскладывать пасьянс. Александр Сидельников никаких заметных приготовлений не делал и внешне оставался совершенно невозмутимым. Я слышал, что знаменитый канадский голкипер Гленн Холл с целью привести себя в надлежащее состояние незадолго до матча начинал последними словами ругать хоккей, свою вратарскую долю, соперников, партнеров, зрителей, — словом, все и всех на свете. Так он снимал неизбежное напряжение и на льду появлялся уравновешенным.

Я же обычно замыкаюсь, ухожу в себя. Незадолго до отъезда во Дворец спорта перебираю свою «мысленную картотеку». С кем мы сегодня играем? С канадцами? Так… Что я про них знаю? Под броски выкатываться подальше — это само собой. Не расслабляться до последней минуты. Бросков наверняка будет очень много. Что еще?..

«Спартак» издалека ворота не обстреливает. Рижане постоянно заряжены на гол. И так далее… Я перебираю в голове особенности игры тех форвардов, которые сегодня коршунами налетят на мои ворота, обдумываю свою тактику, даю советы защитникам, мысленно прочерчиваю возможные траектории шайбы.

Я не суеверен, однако с годами выработался определенный ритуал подготовки к матчу, которого я старался придерживаться строго. Например, облачаюсь в хоккейную амуницию всегда в одной и той же последовательности. Перед самым выходом на лед обязательно вызываю в сознании какие-нибудь положительные эмоции: обычно вспоминаю удачную рыбалку в Вышнем Волочке.

…Итак, пора. Через минуту начнется наш первый олимпийский матч. И хотя соперник — сборная Польши — не из самых грозных, предстартовое волнение еще с утра охватило всю команду. Даже у меня руки предательски затряслись. А про молодых и говорить нечего: бледные лица, отрешенные взоры. Вот что значит — Олимпийские игры. За четыре года, прошедших после Лейк-Плэсида, мы ни разу не уходили со льда побежденными, трижды становились чемпионами мира, выиграли Кубок Канады, традиционные турниры на приз «Известий». Словом, удача сопутствовала нам везде, где мы участвовали. Но то поражение четырехлетней давности тяжелым камнем лежало на наших сердцах. Все ждали Олимпиаду. Ждали, как никто, и готовились к ней, не щадя сил. Тренеры строили подготовительный процесс с небывалой тщательностью. Стремились учесть все возможные обстоятельства, настраивали команду на борьбу с полной отдачей сил. Да, для советского хоккея эта Олимпиада должна была стать особой: или мы вернем потерянное четыре года назад звание чемпионов, или…

Мы не сомневались, что вернем. Никто не сомневался. Но слишком сильное желание победить тоже, случается, не во благо. Оно сковывает, связывает по рукам и ногам, мешает раскрыть все истинные возможности. (Помните, как похожее состояние коварно подвело канадцев в 1981 году на льду «Форума»?)

Да, команда Польши — не самый серьезный соперник. Хотя как посмотреть… В чемпионате мира 1976 года первый матч тоже свел нас с поляками. Некоторые молодые хоккеисты советской сборной вышли на лед с явно «шапкозакидательскими» настроениями. В раздевалке слышались разговоры: «Ну, это пустяки, этих мы запросто обыграем». Меня сначала не поставили в ворота — опять же из тех самых соображений: ожидали легкой победы. А что получилось? Соперники, построив самоотверженную оборону, отбили первый натиск и тут же сами пошли вперед. Наши ребята не успели опомниться, как четыре шайбы влетели в ворота сборной СССР. Хозяева льда (чемпионат проходил в Катовицах) не просто умело, я бы сказал, замечательно играли на контратаках. Они провели в наступлении не более восьми минут из шестидесяти. Формально преимуществом — причем подавляющим — владели мы, а шайбы забивали наши соперники. Так поучительно начался тот очень неудачный для нас турнир.

…Ну нет, теперь мы не повторим этой ошибки.

Я занял свое привычное место в воротах, осмотрелся, и, как обычно, нервы сразу пришли в порядок. Главное — начать.

Начали мы вполне прилично. Все первые матчи в Сараеве прошли без осечек.

Два слова об общей атмосфере на этой Олимпиаде. Хочу отдать должное хозяевам Игр, которые очень хорошо подготовились к встрече гостей со всего света. Все было продумано до мелочей — и в организации быта олимпийцев, и в проведении состязаний. В Сараеве царил дух праздника мира, дружбы, взаимопонимания, доброй воли. Именно такими и должны быть Олимпиады. По-моему, все без исключения остались довольны гостеприимством югославов.

Вновь, как и восемь лет назад в Инсбруке, я был знаменосцем советской олимпийской делегации. Возможно, мне эту честь оказали потому, что больше никто из советских спортсменов, включенных в сборную-84, не участвовал в четырех Играх подряд, а может быть, это имело под собой и чисто психологическую цель: показать остальным хоккеистам, как надеются на их победу. Да, медаль, в отличие от лыжников, конькобежцев, фигуристов, мы приносили только одну, но цена ей у болельщиков очень высока. Какова эта цена? Словесным эквивалентом ее выразить невозможно…

На хоккейном турнире в одну подгруппу со сборной СССР вошли команды Польши, Италии, Югославии, ФРГ, Швеции. Во второй подгруппе были сборные ЧССР, США, Финляндии, Канады, Австрии, Норвегии. Узнав составы подгрупп, мы дружно решили, что чехословацким хоккеистам повезло больше, так как им достались соперники посильнее и, значит, они будут с каждой игрой наращивать свой потенциал.

В нашей сборной десять игроков впервые попали в атмосферу Олимпиады. Девять были серебряными призерами Лейк-Плэсида. Только я один из всего состава испытал до этого счастье олимпийских побед (в Саппоро и Инсбруке).

Как я уже сказал, старт турнира не доставил нам никаких огорчений, но Тихонов был недоволен: он считал, что мало забиваем. Дело, видимо, в том, что хоккеисты подсознательно сберегали силы для решающих испытаний. Олимпийская дистанция длинная, играть здесь приходится через день, надо быть расчетливым.

Мы гадали: придется ли нам в Сараеве играть с американцами или же турнирная судьба распорядится по-другому? Мы знали о том, что олимпийская сборная США образца 1984 года очень ответственно подошла к подготовке: она сыграла около 80 матчей, в том числе с «Крылышками» и второй сборной СССР. Видеозапись этих встреч мы изучали особенно тщательно, обратив внимание на то, что американцы играют в европейском стиле, у них хорошо поставлен пас, розыгрыш шайбы. Перед отъездом в Сараево я разговаривал с Тыжных, который выступал за вторую сборную. Саша был высокого мнения об олимпийских чемпионах: