Хотя, вероятно, не всем…

Ярош направился к помосту, держа руку на оружие, поднялся по ступеням. Но двое оставшихся солдат не помешали пирату. Не сговариваясь, Итана и Марен тоже оказались рядом.

— Еще жива, — Ярош поспешил развязать одну из сестер.

— Почему нет крови? — казалось, Итану сейчас стошнит.

— Умирать от яда тяжелее, нежели истечь кровью. Так поступают со всеми, кто выступает против Императора, — Марен дунула на ресницы женщины, и они затрепетали. — Не иди по той дороге, Киш, рано тебе, — и к Ярошу: — Я могу удержать ее на границе, но как готовить противоядие, даже мне не ведомо.

— Моя подруга знает, — Итана немного пришла в себя. — Зорин. Она многое умеет, и никто не знает, откуда она родом. Ее ребенком нашли в колыбели, оставленной морем среди прибережных камней. Зорин живет здесь недалеко, пойдемте!

Итана словно не осознавала, что открывает чужую тайну незнакомцам.

Оказалось, что Киш даже может идти. Но только опираясь на пирата и гадалку. Так они и сошли на землю. Солдаты в серой форме не двинулись с места.

— Почему они не остановят нас? — удивлению Яроша не было пределов.

— Им все равно. Они выполнили приказ, да и осужденных никто не в силах спасти. Эти солдаты из города, где властвуют пустота и равнодушие. И вскоре все города будут такими, — Марен оглянулась, презрительно посмотрев на солдат. — Тех, у кого нет души, даже я без разрешения не властна забрать. Я могу обрывать жизни. Но их существование принадлежит не мне.

Покидая площадь, они не видели парнишку, обнимающего толстенную книгу. Он не ушел вместе с горожанами, потому и заметил, на какую улицу свернули необычные люди и в какую дверь постучали.

Дом Зорин внутри был совсем не похож на обычное жилье. Словно женщина всю жизнь прожила в другой стране и вдруг решила переехать. Простая мебель, но совсем нездешнего стиля, такую не увидишь на Элигерском побережье. И всюду травы, где только можно их пристроить: живые в горшках и сухие, с любовью разложенные на столе и полках, подвешенные к балкам. А на полу — песок, которого так хочется коснуться босыми ногами.

Открыв Итане дверь своего дома, чернявая, да и сама будто овеянная тьмой, хозяйка отступила к мужчине, стоящему за ней. Светловолосый обнял женщину, защищая ее.

Поймав прозрачный взгляд его серых глаз, Ярош сразу понял, что человеческой крови в нем только половина. Половина принадлежит Морю. Сколько же еще встреч с необычными людьми подарит ему этот небольшой городок?..

— Здравствуй, Зорин, — поздоровалась Итана. — Нужна твоя помощь.

Пират и Марен посадили Киш на низкую лавку.

Зорин, ничего не спрашивая, убрала руку своего защитника и присела подле Киш. Провела по ее губам, понюхала пальцы.

— У них всех один и тот же яд. Но если кто‑то узнает…

Не поднимаясь, чужеземка обернулась к Итане. Смуглое лицо было словно выточено из обветренной скалы, будто она сама была той скалой и тем ветром своей далекой родины.

— Никто не узнает, — через силу вздохнув, пообещала Итана. — Мы уплывем… искать сокровища.

Зорин порывисто поднялась, словно эти слова для нее были значимее клятвы.

— Тогда хорошо. Но обещай выполнить мое желание, — Зорин искала нужные ей травы среди подвешенных связок.

— И каким будет твое желание? — спросил Ярош, кивая Итане, с мольбой посмотревшей на него.

— Уехать из этого города.

— Уедешь, — пообещал капитан.

Светловолосый мужчина молча подошел к Зорин, помог достать пучок травы, на который она указала.

— Нас двое, — спокойно добавила хозяйка.

— Хорошо, — согласился пират, его заинтересовали оба: слишком необычно светятся их глаза, но не ей одной ставить условия. — Если он скажет, в кого превращается в волнах.

Мужчина впервые прямо посмотрел на тех, что непрошенными гостями пожаловали в их дом.

— В волнах я становлюсь дельфином.

Отвар помог, и Киш уснула. Итана тоже спала. Даже Ярош задремал, склонив голову на скрещенные руки: ароматы не высохших трав пьянили. Хозяйка, Марен и друг Зорин, прозванный Дельфином, ведь имя свое он так и не открыл, тихо разговаривали, когда вдруг за окном послышался крик.

Зорин подбежала к окну, отдернула грубую занавеску.

Неподалеку на улице дрались. Рыжая женщина в красивой одежде мужского кроя, отбивалась от двух нападающих. Она отменно владела оружием, но нападающие не уступали ей силой и умением. А их глаза… Их глаза были пусты и мертвы, какими становятся лишь от пережитых страданий, — боль расплавленным железом выжгла сердца этих двоих. Рыжей не победить, сумерки выпьют свет из ее насмешливых карих глаз, а золото волос истлеет.

И не обязательно быть родом из давнего народа, чтобы это почувствовать. Только кто эта женщина, что за ней охотятся такие убийцы?..

Марен отперла дверь.

— Не смейте идти за мной. Только мужчины.

Ярош и Дельфин уже стояли с обнаженными саблями.

Но обагрить лезвия кровью им сегодня не довелось. Из сумерек прыгнула огромная черная кошка и свалила одного нападающего. Другой воспользовался неожиданностью и обманным выпадом выбил оружие из рук рыжей, замахнулся для последнего удара. Женщина покачнулась, пытаясь уклониться от смертоносного лезвия, потеряла равновесие и тоже оказалась на земле.

— Хватит! — от приказа давней, подкрепленного безмолвным заклятьем, зловеще качнулся воздух, меч нападающего переломился.

— С вами все в порядке, госпожа? — Дельфин помог рыжей подняться.

— Не фамильярничай. Я королева! — возмутилась женщина, но помощь приняла.

— Возможно, и королева. Но не здесь, — холодно отметил Ярош: ему не понравилась ее надменность.

— Королева всюду королева! А я Герда — правительница Аталя, — приглаживая пышную рыжую гриву, провозгласила властительница далекой страны.

— Как мы поступим с ними, Марен? — Ярош поднял обломок лезвия и заинтересованно поглядел на узорчатую гравировку, никак не показывая, что он об этом всем думает.

— Стоит их отпустить, лично нам они ничего плохого не сделали, — взгляд Марен плавно перетек от полностью недовольной Герды к немного обескураженному Дельфину, задумчивому Ярошу и невозмутимым чужакам, стоящим рядом. — Хватит на сегодня кровопролития. Слишком много с прошлой ночи ушло из жизни тех, кому еще бы жить и жить…

Великодушные слова, но за ними холод чар, которые плетет давняя, и темные глаза сейчас льдистые и безжалостные.

— Пусть уходят, если они не расскажут…

Но Марен оборвала Дельфина.

— Они не расскажут, это я могу гарантировать. Убирайтесь, пока мы не передумали. Ваша добыча теперь недостижима, и вы это понимаете.

Давняя подождала, когда двое раненных мужчин, поддерживая друг друга, скроются за углом, и направилась к дому.

Пантера подошла к Ярошу, потерлась об его ногу.

— Твоя защитница?

Глаза королевы блеснули еще большим презрением, она поморщилась: на кисть руки стекал тоненький ручеек крови — ее величество зацепили во время стычки.

— Мою пантеру Ужасом Ночи зовут, пират!

— Ужас? Неужели? — пиратский капитан погладил пантеру так ласково, что Герда на миг отбросила надменность и недовольно фыркнула.

Большие золотистые глаза пантеры светились морем.

— Мне нравится твоя подружка. Продай ее мне.

— Не продам. Отвези меня к Александру, тогда я тебе свою пантеру подарю, — сладко пообещала королева.

Ужас Ночи рыкнула, ударив когтями по земле. Королева испуганно отступила.

— Кто такой Александр?

— Ты не знаешь Александра, пират? Он король, правитель земель Аталя и мой муж, — удивилась Герда, но спесь сразу взяла верх: — Без моего позволения Ужас Ночи меня не покинет. И не мечтай, что сманишь ее!

— А она умница, Сокол. Если так дальше пойдет, в твоей команде будет больше женщин, чем мужчин, — Марен не торопилась входить, ждала остальных. — Зайдите внутрь, вечереет, шум мог услышать какой‑то патруль.

Герда поспешила спрятаться в гостеприимном доме, за ней вошел Дельфин, а Ярош задержался.