Это была Вирджиния Дю Пре; она приехала к ним тридцатилетней — после двух лет замужества она уже семь лет вдовела — стройная женщина с изящным вариантом сарторисовского носа и с тем выражением неодолимой смертельной усталости, которое усвоили себе все южанки; она приехала в чем была, взяв с собой лишь плетеную корзинку с цветным стеклом. Это она рассказала им о том, как еще до второй битвы при Манассасе[1] погиб Баярд Сарторис. С тех пор она рассказывала эту историю много раз (в восемьдесят лет она все еще продолжала ее рассказывать, причем, как правило, в самых неподходящих случаях), и, по мере того как она становилась старше, история эта становилась все красочней, приобретая благородный аромат старого вина, пока наконец безрассудная выходка двух обезумевших от собственной молодости мальчишек не превратилась в некий славный, трагически возвышенный подвиг двух ангелов, которые своей геройской гибелью вырвали из миазматических болот духовного ничтожества род человеческий, изменив весь ход его истории и очистив души людей.
Этот Каролинский Баярд был сущим наказанием даже для Сарторисов. Не то чтобы выродок, скорее просто шалопай, хотя и с добрыми задатками, но в любую минуту способный на самое неожиданное сумасбродство. У него были веселые голубые глаза; длинные волосы рыжеватыми кольцами обрамляли виски, а на румяной физиономии запечатлелось выражение откровенной и мужественной скуки — таким, вероятно, было лицо Ричарда Первого накануне крестового похода. [2] Однажды он со сворой гончих промчался по поляне, где происходило методистское богослужение [3], а через полчаса (затравив лисицу) вернулся туда один и въехал верхом в самую гущу негодующих прихожан. Из чистого озорства — как ясно видно по всем его поступкам, он слишком твердо верил в провидение, чтобы иметь какие-либо религиозные взгляды. Вот почему, когда пал форт Моултри[4] и губернатор отказался его сдать, Сарторисы втайне даже немножко обрадовались, надеясь, что теперь Баярд окажется при деле.
В Виргинии он, как адъютант Джеба Стюарта[5], и впрямь оказался при деле. Пожалуй, именно как адъютант, ибо хотя вокруг Стюарта собралась большая военная семья, все члены ее были солдатами, которые старались выиграть войну, но тем не менее иногда хотели выспаться, и один только Баярд Сарторис был готов и даже просто мечтал отложить сон до тех времен, когда на землю вернется привычное однообразие. А пока — сплошной праздник.
Для Джеба Стюарта война тоже была даром свыше, и вскоре на тусклом кровавом фоне боев в Северной Виргинии взошли как две пылающих звезды тридцатилетний Стюарт и двадцатитрехлетний Баярд Сарторис, увенчанные пышным лавром Славы, миртом и розами Смерти; нежданным стремительным метеором пронесшись по тревожному военному небосводу генерала Поупа[6], они навязали ему — подобно насильно напяленной одежде — такую известность, какой никогда не принесла бы ему воинская доблесть. И опять-таки из чистого озорства — ни Джеб Стюарт, ни Баярд Сарторис, как ясно видно по их поступкам, не имели решительно никаких политических убеждений.
Первый раз тетя Дженни рассказала эту историю вскоре после своего приезда. Было рождество, и все сидели в заново перестроенной библиотеке перед камином, где горели поленья гикори, — тетя Дженни с ее обычным выражением печальной решимости на лице; Джон Сарторис, бородатый, с ястребиным профилем; трое его детей и гость — инженер-шотландец. Джон Сарторис познакомился с ним в 45 году в Мексике, и теперь тот помогал ему строить железную дорогу.
Дорожные работы были прерваны на время праздников, и Джон Сарторис со своим инженером, в сумерках спустившись с холмов, где находился временный конечный пункт строящейся линии, поскакали верхом на север и теперь, отужинав, сидели, озаренные огнем камина. Солнце уже зашло; в багровых отблесках заката морозный воздух был хрупким, как тонкое стекло, и вскоре появился Джоби с охапкой дров. Он подбросил в огонь свежее полено, и языки пламени, щелкая и треща в сухом воздухе, поползли по потускневшим головешкам к краям камина.
— Рождество! — воскликнул Джоби с простодушной и торжественной веселостью, свойственной его расе; взяв стоявший в углу возле камина ствол трофейного ружья, он принялся помешивать им пылающие поленья и мешал до тех пор, пока искры озорным золотистым вихрем не взмыли в темное жерло дымохода. — Рождество! Слышите, детки?
Старшей дочери Джона Сарториса исполнилось двадцать два, и в июне она выходила замуж; Баярду было двадцать, младшей девочке — семнадцать, а тетя Дженни, хоть и вдова, для Джоби тоже была ребенком. Водворив ствол ружья на место, он запалил в камине длинную сосновую лучину, чтобы зажечь свечи. Но тетя Дженни остановила его, и он ушел, с трудом волоча ноги — сгорбленный седой старец в поношенном военном мундире, который висел на нем как на вешалке, и тетя Дженни, как всегда называя Джеба Стюарта мистер Стюарт, рассказала свою историю.
Речь шла об одном апрельском вечере и о кофе или, вернее, об отсутствии оного. Военная семья Стюарта, сидя в ароматной тьме под молодым месяцем, вела беседу о женщинах, об ушедших в небытие развлечениях и вспоминала о родном доме. В стороне с беспокойным ржаньем топтались невидимые во мраке лошади, догорали, мерцая светлячками, бивуачные костры, и где-то неподалеку тихонько тренькал на гитаре генеральский денщик. Так они сидели, объятые щемящей горечью весны и древним как мир томлением юности, и, позабыв про труды и славу, вспоминали другие виргинские вечера — звуки скрипок, мириады свечей, легкие ножки в стройном ритме танца, беззаботный легкий смех — и думали: «Когда ж это будет опять?» — или: «Доведется ли мне побывать там еще?», покуда сами они погрузились в состояние жесточайшей ностальгии, а их речи стали звучать все более коротко и отрывисто. И тогда генерал встрепенулся и возвратил их к действительности, заговорив о кофе, или об отсутствии оного.
Этот разговор о кофе вскоре завершился скачкой по ночным дорогам и дальше по черным как смоль лесам, где лошади шли шагом, а всадники, вытянув вперед руки, держали перед собой ружье или саблю, чтобы невидимые ветви не сбросили их с седла; разговор продолжался до той поры, когда деревья встали как призраки в предрассветном тумане, и отряд из двадцати всадников очутился далеко в тылу федеральных частей. Вскоре рассвет окончательно вступил в свои права, и они, отказавшись от всякой маскировки, снова поскакали галопом, прорываясь мимо изумленных сторожевых разъездов, мирно возвращавшихся в лагерь, и команд с лопатами и кирками, выходивших на работу в золотистых лучах восходящего солнца, и наконец взлетели на вершину холма, где генерал Поуп со своим штабом сидел за завтраком al fresco [7].
Двое всадников взяли в плен тучного штабного майора. Несколько человек бросились в погоню за его удиравшими сотрапезниками и вскоре загнали их в лесную чащу, а остальные вихрем ворвались в палатку, где хранился генеральский провиант, и, опустошив ее, выскочили оттуда, нагруженные богатой добычей. Стюарт и сопровождавшие его три всадника осадили своих гарцующих коней перед самым столом; один из них, схватив огромный закоптелый кофейник, подал его генералу, и, пока янки с криком метались среди деревьев, беспорядочно стреляя из ружей, они, словно заздравную чашу, принялись с тостами передавать друг другу обжигающий кофе без сахара и сливок.
— Здоровье генерала Поупа, сэр, — сказал Стюарт, поклонился, отхлебнул из кофейника и протянул его пленному офицеру.
— Охотно выпью за него, — отвечал майор. — Благодарение Богу, что его здесь нет и он не может ответить вам лично.
— Я заметил, что он поспешил удалиться, — сказал Стюарт. — Вероятно, у него назначено свидание?
1
…до второй битвы при Манассасе… — Близ городка Манассас в Северо-Восточной Виргинии войска южной Конфедерации дважды нанесли поражение федеральной армии (21 июля 1861 г. и 29–30 августа 1862 г.).
2
…Ричарда Первого накануне крестового похода. — Король Англии Ричард Первый Львиное Сердце (1157–1199; царств. с 1189), прославившийся своими ратными подвигами, возглавил третий крестовый поход в Палестину (1190–1193).
3
…методистское богослужение… — Имеется в виду крупная протестантская церковь методистов, которая возникла из секты, основанной в XVIII в. английским священником Джоном Уэсли (1703–1791). Подавляющее большинство как белого, так и негритянского населения на американском Юге, который называют «библейским поясом» США, составляют протестанты, принадлежащие к различным церквам и сектам; в штате Миссисипи наибольшим влиянием пользуются методистская и баптистская церкви; имеются также пресвитерианские общины.
4
…когда пал форт Моултри… — то есть когда в Америке началась Гражданская война. После выхода южных штатов из состава США и образования Конфедерации (8 февраля 1861 г.), небольшие гарнизоны федеральной армии, расквартированные на Юге, были вынуждены сдаться новым властям. Единственное исключение составил гарнизон форта Моултри в бухте города Чарльстона (Южная Каролина), который, перейдя в соседний форт Самтер, попытался оказать сопротивление конфедератам. Захват Самтера послужил формальным основанием для начала военных действий (12 апреля 1861 г.).
5
Джеб Стюарт (полное имя: Джеймс Эвел Браун Стюарт; 1833–1864) — генерал армии южан-конфедератов, считавшийся «первым кавалером Юга». Командовал кавалерийскими разведывательными отрядами, совершавшими стремительные рейды в тылы противника.
6
Поуп Джон (1822–1892) — генерал федеральной армии. В 1862 г. командовал армией северян на территории Виргинии, где потерпел несколько поражений.
7
на открытом воздухе (итал.).